— Женя, не пугайте нас, что случилось?
— Сейчас всё объясню. Лена, закрой калитку на крючок и пошли быстрее в огород, нет, лучше вот сюда, под ёлку.
Они встали под раскидистыми лапами старой ели, и в нос ударил пахучий запах хвои.
— Вчера с утра Дмитрий был на работе, я тоже покружился около мастерской, и по месту нахождения мотоцикла без труда можно понять, где он. После обеда он переоделся и поехал в сторону Незнани, я решил отправиться за ним, ну, насколько у меня получится. Поездка оказалось тяжёлой, я еле поспевал за ним на скутере, но удержался у него на хвосте. Вскоре он повернул на просёлок, прямо в лес, через пару минут заглушил мотор. Я спрятал в кусты своего конька-горбунка и стал пробираться на звук. Оружия у меня не было, ни даже баллончика с перцем, и, зная его отношение ко мне, надеюсь, вы понимаете, насколько я рисковал своей рыжей головой. Но в моём сердце, как у Тиля, стучал пепел Клааса! Поэтому я упрямо пробирался вглубь леса. Вскоре я вышел на полузаброшенное садовое товарищество «Труженик» и приметил у одного участка знакомый мотоцикл. Вышел за околицу и стал ждать. Людей практически не было, мимо меня прошли двое пенсионеров, и где-то на участках смеялись дети. Представляете, вокруг густой лес и больше ни души. Убей, спрячь и никто никогда не найдёт. Я хотел было уйти, но тут появился наш общий знакомый и, сев на железного коня, умчался в сторону дороги. Тут у меня созрел план. Я подождал с полчаса, вижу — он не возвращается, и обошёл садовые участки. Без труда я проник на участок Дмитрия со стороны леса. Конечно, предварительно проверив, что соседей не видно. Домик оказался закрыт, и мне ничего не оставалось, как походить по заросшей усадьбе. И вот что я там обнаружил. Смотрите!
Женя умолк и полез в карман, вскоре он достал горсть обугленных гильз от охотничьего ружья.
— Видите, выбито «12 калибр». Ваши родственники были застрелены из такого же оружия!
— Женька, ты гений! — крикнула Алёнка и с опаской огляделась по сторонам.
Но парень бесцеремонно закрыл ей рот и вполголоса продолжил:
— Тише! Я их подобрал в костре. По всей видимости, несколько дней назад он пытался их сжечь, но что-то помешало ему.
— Евгений, какой ты молодец!
— Постойте, это только начало, Людмила Александровна! На меня что-то нашло, я ощутил себя следопытом или даже следователем и принялся дальше осматривать участок. У сарая приметил лопату, на ней оказалась прилипшая свежая земля. Я стал искать, что же он копал за тот час, что находился здесь. Вы будете удивлены, особенно одна заносчивая девчонка, но среди зарослей малины я наткнулся на это место, где-то метр на метр. Тогда мне ничего не оставалось, как раскопать землю.
Женя умолк и посмотрел на Людмилу и Алёну.
— Не томи, Шерлок Холмс, что дальше?
— Повозившись с полчаса, на дне ямы я обнаружил металлический ящик. Кое-как открыл дверцу. Вот посмотрите на мои руки, под ногтями до сих пор земля!
— Женя, я сделаю тебе маникюр на руках и ногах! — пообещала Алёнка. — Не тяни резину! Что в ящике? Ружье?
— Да, двустволка 12 калибра. И патроны, вот я взял пару.
— А ствол ты взял?
— Нет, я же не следователь. Что я скажу, что похитили чужое ружьё, а может, из него стреляли по вашей бабушке и дедушке? А он будет всё отрицать, и скажет что это не его оружие.
— Ты не оставил отпечатков?
— Нет, я не дотрагивался до оружия, только глянул и давай быстрее закапывать, и сегодня прямо к вам.
— А что-нибудь странное ещё было на участке? — спросила девочка.
— Да нет, заброшенный участок, ничего не посажено, у забора бурьян выше меня. Но домик закрыт, на окнах ставни, есть колодец, в общем, жить можно. Единственное, что как-то непонятно, свежеокрашенная собачья будка, но следов собаки не видно, и пустая бутылка от ацетона валяется на земле.
— В среду красил, после работы, а потом приехал к нам? Зачем? Для чего спрятал в малиннике ружье? — сказала Мила и посмотрела на дочь.
— Выясним! Ружьё перепрятал, кто в кустах будет искать? А? Надо сообщить следователю.
— Непременно, — согласилась Мила. — Женя молодец, что не стал забирать оружие, пусть лежит, а то остановили бы гаишники и что бы ты им сказал?
— Да мне и положить его было некуда, с собой ни сумки, ни рюкзака. Потом я хотел посоветоваться с вами. Вы же не просто люди, вы потерпевшие! Хоть кто-то по делу, а я? Даже не свидетель.
— Ну теперь точно станешь свидетелем, допрыгался, — улыбаясь, пообещала Алёнка. — Но главное, чтобы не потерпевшим!
— Езжайте в понедельник к следователю, всё ему расскажите, а пока больше никому ни слова! — скомандовала Мила, и ребята закивали в знак согласия. — Пойдёмте в дом, хватит прятаться.
— Спасибо, но я поеду домой, вечером ещё поработаю, ну вы меня понимаете?
— Понимаем, — хором ответили мама и дочь.
— Женя, заезжай за мной в понедельник! А я позвоню Михаилу Владимировичу.
— Заеду.
— У тебя есть второй шлем, для Алёнки?
— Да.
— Не забудь взять, и не гони, торопиться вам некуда.
Журналист вскоре пропал в подлеске.
— Мам, неужели мы подобрались к разгадке? — спросила девочка, когда они остались наедине.
— Не знаю, — ответила Мила, затеребив кольцо на безымянном пальце. — Рано говорить. У кого из местных нет ружей? Отец рассказывал, что в шестидесятые годы они продавались в сельпо, бери любой, кто хочет. Ну, а когда ввели обязательную регистрацию, многим в облом стало возиться, до сих пор прячут свои ружья от полиции по чердакам и подвалам.
— Ты переживаешь за дядю Диму?
— Разумеется, я знаю его с детства, и мне просто жалко его. Но я его не оправдываю, ни в коем разе! Ты когда вырастешь, тоже будешь переживать за одноклассников или за соседа Пашку?
— Мне кажется, мы разлетимся после школы и редко будем видеться. Может, даже позабудем друг друга.
— Я тоже так думала, когда училась в школе, и ещё мечтала о прекрасном принце, который увезёт меня в красивый замок на Рублёвке, но как видишь — принца нет, и я по-прежнему живу в посёлке и общаюсь с одноклассниками.
— Ну, а мой отец, кем он был для тебя?
— Да всем, а главное будущим. Мы хотели вместе, рука об руку, построить свою жизнь, но получилось то, что получилось.
— А если он найдётся и постучит в дверь, ты откроешь?
— Дверь да, но впущу ли в сердце, не уверена. Скорее всего, не прощу, хватит, отрыдала, отболела. Зачем ворошить прошлое?
В понедельник Женя заехал около десяти утра, в жёлтом дождевике он казался печальным напоминанием об осени среди блестящей от воды зелёной листвы. Алёнка уже собиралась в дорогу. Пришлось надеть ветровку — на улице моросил дождь. Она закрыла дом и, спрятав ключ в траву за лавкой, пошла к Жене, который сразу подал ей шлем.
— Привет, Алёнка.
— Привет, поехали скорей. Давай в следующий раз, когда будешь выбирать дождевик, позвони мне.
— Тоже мне, нашлась модельер Зайцева, она же Белкина.
— Ладно, это я так, шучу. Лучше расскажи о своём визите на комбинат. При маме я не хотела поднимать разговор.
— Да ничего не вышло. Отвели к главному инженеру, он меня выслушал, записал телефон и пообещал передать пресс-секретарю, а свяжется он со мной или нет, не знаю. Они будут думать, нуждаются в моих услугах или нет.
— Ничего, шансы на встречу есть. Поехали.
Дождь продолжал монотонно моросить. Сиденье было небольшое, явно рассчитанное на одного седока, и девочка прижалась к водителю, крепко обхватив его руками.
Вначале они ехали по лесу, и мокрые ветки упрямо хлестали путников, обдавая сыростью с головы до ног. На шоссе оказалось спокойнее и, главное, суше. Их изредка обгоняли машины, но с приближением очередной Алёнка от страха сжималась и успокаивалась только тогда, когда машина скрывалась впереди.
Город встретил их грязными лужами, рекламой и сотнями автомобилей. Пока ехали до здания следственного комитета, девочка вертела головой и со страхом представляла, как вырастет и поселится в мегаполисе, среди ещё большей толпы и шума. От этих мыслей становилось грустно и совсем не хотелось наступления взрослой жизни.
— Мы с тобой, Женя, два лоха, — снимая шлем, подвела итог поездке девочка.
— Это почему же?
— Мы следователю даже не позвонили. Я-то забыла.
— Да-а. Она собиралась, сама забыла, а в итоге получается «не позвонили мы». Интересно у тебя выходит, Белкина.
— Привыкай.
Лена вытащила из внутреннего кармана куртки телефон и набрала знакомый номер. Женя, паркуясь, наблюдал за ней и в который раз дивился, какая, в сущности, мелюзга, но ведь упрямо прёт вперёд. И он, взрослый, двадцатилетний парень, журналист, ожидает, когда эта малышня договорится со следователем. Хотя, смотря на Алёнку в мокрых, прилипших к ногам джинсах, перед собой он видел другую Белкину, в лёгком белом платье, с тонкими длинными пальцами и серыми глазами. Но стоп! Нельзя. Женя пришёл в себя и стянул дождевик, ибо среди прохожих он казался настоящей деревенщиной, просто сумасшедший грибник в зоопарке.
— Он примет нас через полчаса.
— Ты объяснила, почему мы приехали?
— Сказала, что привезла важного свидетеля.
— Во как… Хронов превратился в «важного свидетеля».
Ребята попили кофе в полуподвальном буфете гостиницы, примыкающей к зданию комитета, согрелись. Дождь то переставал, то снова припускался вдогонку за прохожими. Женя и Алёна стояли у дороги, полной рычащих чудовищ, на их фоне жёлтый скутер выглядел невинным котёнком, которого, того гляди, растерзают забавы ради. Девочке стало не по себе, и она отвернулась к стене. Перед её взглядом колыхалось мокрое объявление: «Куплю вашу душу. Дорого!». «Что за бред?»— подумала девочка и перечитала, получилось вроде невинное — «Куплю вашу квартиру. Дорого!».
— Фу-уу, — выдохнула Алена и обратилась к журналисту. — Женя, пойдём к Михаилу Владимировичу, лучше там подождём, а то у меня уже мальчики кровавые в глазах!
Они зашли к следователю с улыбками, словно ещё час назад не существовало холодной и мокрой дороги, а теперь и душного города.