— Игорь Жуков найден органами следствия, — сказал следователь в никуда, глядя себе в тарелку.
Мила смолчала, только нож неприятно заскрипел по тарелке. Выдержав пару минут, Алёна спросила как ни в чём ни бывало:
— А кто это?
— Твой отец, — ровным голосом ответила мама.
Алёнке сразу перехотелось ещё что-то спрашивать и, выйдя из-за стола, она стала молча доставать чашки для чая.
— Я, пожалуй, поеду, чай как-нибудь в другой раз.
— Оставайтесь, машина ещё не пришла, — попросила Мила.
— Я пройдусь, подышу. Знаете, Людмила Александровна, когда слишком хорошо, это тоже плохо. Боюсь, часто после такого жди от судьбы подвоха.
— Вам виднее, но мне искренне жаль, что наш ужин закончился. От нас с Алёной ещё что-то требуется?
— Пока нет. Если что, я позвоню.
— Михаил Владимирович, до встречи. Не забывайте про наше дело.
Дверь неприятно хлопнула, а следом калитка, вся прелесть сказочного вечера исчезла. Мила обернулась: всё как всегда — недоеденный ужин, тарелки, чашки с чаем, конфетница с отбитым в детстве краем. Только что всё было иначе и в одну секунду разлетелось, даже не оставив осколков на память.
Мила посмотрела в окно: следователь закурил, клубы синего дыма зацепились за ветку берёзы, обволакивая листву. Михаил Владимирович постоял и, не оборачиваясь, побрёл по дороге прямо в лес. «Обернись, — подумала хозяйка, — ну, пожалуйста!». Но он шёл, немного сутулясь, и она чувствовала, даже знала наверняка, что он хочет повернуться, но всё же не посмеет. Если бы это случилось, в ту же секунду она выбежала бы на улицу и, схватив за фалды пиджака, больше никуда не пустила. А дальше будь что будет.
Следователь вскоре скрылся за деревьями.
После ужина Алёнка воспользовалась маминой усталостью, — Мила улеглась на диван и с головой накрылась пледом, — полезла на ёлку. Поднявшись вверх до заветных сигналов уверенного приёма, она набрала на телефоне номер журналиста, он взял трубку:
— Алло, Женя, приветик, как дела?
— Привет, я был на комбинате, в целом всё неплохо, завтра заеду и всё расскажу. А у вас что? Как обыск, нашли ружье? Где он был во время убийства? А следователь к вам заезжал? Тут весь посёлок стоит на ушах, только об этом и говорят.
— Был, недавно уехал. Да, дядя Дима признался, что прятал ружье, и показал, где прятал.
— А где он был во время убийства?
— Да бухал, он оказывается запойный! Приезжай завтра, я тебя буду ждать.
— Приеду. До встречи.
— Пока.
Женя появился в лесу, как и обещал — утром, ровно в десять. Алёнка намаялась, поджидая, пришлось переделать все домашние дела: заправила кровать, помыла посуду после завтрака, протёрла пыль и даже полила овощи, хотя это следовало делать ближе к вечеру.
Журналист привалил скутер к штакетнику, он никогда так не делал, и приветливо помахав рукой, поспешил к девочке.
— Алёна, здравствуй!
— Привет! Иди в дом, если хочешь, поставь чайник, а я скоро.
— Достал меня этот чай, может, по мороженому?
— Да без вопросов.
Она убрала лейку под лавку, вытряхнула из сандалий набившуюся землю, помыла в ведре ноги и вытерла их насухо тряпкой, сохнувшей на штакетнике с самых выходных. Вот теперь можно и обуться в приличную обувь. Она натянула кроссовки и поспешила на терраску.
Женя привычно сидел на стуле, облокотившись на руки, и смотрел в одну точку. На столе лежало мороженое, а на плите шумел чайник. Две чайные пары ожидали водохлёбов, а в блюдце с вишнёвым вареньем в отчаянье барахталась невесть откуда взявшаяся оса.
— Приветики!
Женя повернулся на голос. Он был в голубой рубашке с узким галстуком, старательно повторявшим все изгибы сорочки.
— Как денди лондонский одет — и наконец увидел свет! Что за повод: едешь делать предложение невесте или редактор назначил тебя своим первым замом?
— Да нет, просто в галстуке я выгляжу посолиднее.
— Понятно, рассказывай, что было вчера.
— Меня приняли в обеденное время. К редакции подкатил огромный чёрный «мерседес», и меня, как олигарха, с помпой доставили в офис. Я сидел на заднем сиденье и, как крутой, вытянул ноги, и все дела: кожа-музон. Еду, прохожие, водители, останавливаются и пялятся на машину, а я сижу спокойненько за тонированным стеклом.
Женя вытянул ноги и попытался развалиться на стуле, но последний не выдержал и предупредительно заскрипел.
— Кончай хвалиться, что было дальше?
— Не даёшь повспоминать приятное. Я впервые чувствовал себя олигархом или даже главным редактором крутой газеты, или, на худой конец, известным писателем, которого везут для вручения Нобелевской премии. Ну, ладно, ещё с вечера я скинул в пресс-службу по «мылу» вопросы к олигарху, поэтому по беседе не переживал. Приехал, меня провели в кабинет, а там кожа и золотые орлы: на стене, на столе, даже на полу, аж в глазах зарябило от золотых клювов. Этот олигарх меня ждёт. Говорит, есть пятнадцать минут и всё. Я взял в себя в руки пробежался по вопросам, а он мне просто в руки вручил листы с ответами, и, мол, давай вали, аудиенция окончилась… Тут я ему и говорю, мол, у нас в посёлке три года назад трагедия и т. д. и т. п., мол, потерпевшие хотят с вами встретиться, чтобы поблагодарить за участие и попросить помощи в расследовании, мол, зная ваши связи в высших сферах. Говорю и сам глаз не свожу с него, вот глазки у него заблестели, вроде как стало ему интересно. Молчит, наверно, вспоминал, а потом говорит, нет, мне это неинтересно, извините, да я деньги обещал, найдут — дам, без разговоров, а пока, прощайте и до новых встреч. Я хотел уже уходить, а он мне вдогонку, если хотите, можете постажироваться в пресс-службе моей компании, нам нужны молодые и въедливые. Так и сказал «въедливые», откуда он вспомнил такое слово, до сих пор не пойму.
— Значит, отказал, ну ладно, ему же хуже.
— Ты что задумала?
— Да погоди, когда будет опубликовано интервью?
— Забыла, когда выходит еженедельник, в пятницу, я его уже сдал редактору. Фото на всю первую полосу и ещё полторы полосы с интервью. Мне уже звонили из городской газеты и даже из области, хотят сделать перепечатку. Не часто олигархи спускаются с небес к нам, грешным обывателям.
— Лучше бы они там и оставались.
— Лена, не злись. Ты просто завидуешь моему успеху.
— Я рада за тебя, но пойми, о моей встрече ты не договорился. А зачем ты туда пошёл? Вылетело из головы? Давай я тебе скажу — договориться о моей встрече, чтобы я смогла проверить его причастность к убийству. Ты понимаешь, версия-то не отработана.
— Алёна, я старался, и глаза у него блестели, между прочим. Но пойми — ведь это олигарх, бывший депутат Государственной думы, а не какой-то директор ООО «Рога и копыта»!
Девочка молчала, так они съели мороженое. После вышли в сад, и она рассказала о вчерашних следственных действиях.
— Ну, я поеду, а то вдруг меня кто-нибудь ищет?
— Конечно, езжай, звезда ты наша. Только помоги мне!
— Да, но что требуется?
— Привези мне большой лист, как его там — «А три».
— Да без вопросов, только зачем он тебе?
— Всё сам увидишь.
— Ладно, пока. Да, ещё не забудь рассказать Людмиле Александровне о моих успехах.
— Обязательно, не успеет она войти в дом, как я примусь вещать о тебе. Езжай в посёлок, воображало-зазнавало.
— Ты иногда превращаешься в невыносимую девчонку.
— А ты, а ты… А у тебя спина белая. Сам такой! О, постой, мне надо в посёлок смотаться, на почте получить заказное письмо.
— Откуда дровишки?
— С Севера, вестимо. От папиного командира.
— Поехали.
Через полчаса в руках девочки оказался конверт. Она присела на стул для посетителей и бесцеремонно вскрыла бумагу. Ещё несколько дней назад она бы с трепетом вчитывалась в каждое слово послания, но только не сейчас. Пробежав глазами по блеклым строчкам, узнала, что до капитана Жукова, который служит в данной воинской части, доведена информация о том, что его разыскивают возможные родственники. Слово «возможные» оказалось прикрыто кавычками.
— Отвези обратно возможную родственницу капитана Жукова, — попросила Алёна.
— Хорошо хоть ответили.
— Низкий поклон от меня командованию части.
— Не умничай, никто не может вмешиваться в семейные дела, даже министр обороны. Ты что ожидала, что ему прикажут признать тебя дочерью? А он возьмёт под козырёк?
— Да нет, это, наверно, глупо.
— Тогда держись получше, и поехали, капитанская дочь.
Вот и снова в голове звучит сказка любимого деда: «Ничего не ответил родным князь, только вздохнул и молча вышел из горницы. Вскоре Всеслав со своей Верной Охотой отправился искать медведицу. Через несколько дней в глухой чаще лесной окружили зверя. Почуяла медведица беду, в ноги князю повалилась, слёзно взмолилась:
— Помилуй, не меня, а моих деток, что прикажешь — всё исполню!
— Хорошо, давай своего молока! — говорит Всеслав.
Вскорости дала медведица князю молока, да ещё медвежонка подарила. Поспешил князь во дворец, отдал супруге медвежье молоко. Сверкнула княгиня злыми глаза, но делать нечего — умылась молоком. Пришлось сделаться притворно ласковой и весёлой, но ненадолго. Спустя несколько деньков, вновь занедужила красавица и просит князя:
— Любимый, я больна! Сослужи мне службу, принеси мне львиного молока — и я не стану больше хворать, буду песни весёлые распевать и тебя все дни напролёт забавлять!
— Не грусти, я скоро буду, молока ещё добуду.
Так жену заверил князь и отправился собираться в дальний путь. Но тут старушка-мать со всей родней, боярами, купцами, горожанами и крестьянами вот что удумали: прямо на площади грохнулись на колени перед князем и давай слёзно умолять:
— Княже Всеслав, останься дома. Не верь супруге, смерть твою она спит и видит! Где это видано и слыхано — лечиться молоком львицы? Выпиши самых лучших лекарей из-за границы!»