Алкоголь – штука опасная. И даже не в смысле больного сердца или печени, хотя это тоже немаловажно. Главная опасность в разъедании мозгов и деградации личности. Когда человек проходит точку невозврата в употреблении алкоголя, то в его жизни не остаётся других интересов, кроме выпивки. Иван Семёнович не читает книг, не занимается спортом, не имеет никаких увлечений – и не чувствует свою убогость.
Нет – нет, он не заложник обстоятельств. Причина его ограниченности не в отсутствии Интернета, невозможности достать хорошие книги или закрытии всех спортивных секций города. Причина внутри человека, в его черепной коробке: нет потребности роста, нет желания напрягаться. Есть хорошо отработанные навыки – выпить, проспаться, поругаться с женой или дочерью, съездить на работу, вечером снова накатить… и идёт жизнь по проторенной дорожке, а чем плохо?
Так и сосуществуют в одном пространстве эти двое детей во взрослых телах; обиженные, злые дети из несчастливого детства… Огромным количеством проблем изранены их души, но они этого не понимают и не умеют с этим справляться.
Между тем диалог на кухне продолжается. Татьяна Петровна без паузы переходит к другой теме:
– Лампочку кто-нибудь починит в этом доме, или нет?!
Это гневное высказывание адресовано мужу, и между строк слышится: «Ты идиот и лентяй! Ничего не можешь сделать!»
И здесь кроется пятая деталь: люди не хороши и не плохи сами по себе. Они становятся такими, какими вы их видите, и ведут себя так, какого поведения вы от них ожидаете. Каждый человек в вашем окружении является следствием вашего отношения к нему. Иван Семёнович, как может, старается оправдать ожидания своей жены: ничего не делает.
А с другой стороны, если в доме будет полный порядок, о чём им говорить друг с другом? Чем заполнить пустоту? На что раздражаться и злиться? Вот то – то…
Иван Семёнович получил от жены порцию негатива для передачи дальше и идёт разбираться с дочерью. Был Жертвой – стал Преследователем.
– Алиса! – кричит он, пытаясь переорать музыку. – Иди сюда! Я кому сказал!!!
Алиса никак не реагирует на эти вопли, зная, что отец покричит, успокоится, и на этом её воспитание закончится.
Иван Семёнович выходит на балкон и совершенно другим тоном, без всякого крика, но с беспомощным упрёком спрашивает дочь:
– Алиска, ну ты хоть соображаешь, что ты делаешь, а? Ну что ж ты маму так изводишь?
А теперь внимание – вопрос: кому предназначался его бешеный крик секунду назад? Правильный ответ: жене, а не дочери. Накричал на Алису – угодил Татьяне Петровне. Не накричал – сам огрёб. Поэтому Иван Семёнович обеспокоен не судьбой своей дочери, её будущим или её моральным обликом. Вовсе нет, главная его цель – задобрить жену, чтобы она хоть ненадолго перестала на него наезжать.
– Как мы людям-то в глаза смотреть будем? – продолжает папаша. («Нам, дочка, нет дела до тебя, а вот что чужие люди скажут – это гораздо важнее. Ты должна быть такой, чтобы люди про нас хорошо думали».)
В этой позиции явно прослеживается шестая деталь: если ты соответствуешь нашим представлениям о хорошей дочери – мы тебя любим. Не соответствуешь – не любим. Именно такая условная любовь и есть предпосылка к страданиям человека на всю его жизнь.
Но действительная любовь всегда безусловна, когда ребёнка принимают всяким, смеющимся и плачущим, тихим и гиперактивным, здоровым и больным. В противном случае малыш быстро учится тому, что любовь (вернее, её видимость) нужно выпрашивать, получать хитростью или напором – и сломанная психика ему обеспечена.
Алиса, отвернувшись от отца, смотрит куда-то вдаль, совершенно не слушая. Похоже, что для неё это лишь сотрясение воздуха, которое можно проигнорировать.
Дорогие читатели, важный момент: никогда не говорите в закрытые уши! Производя бесполезные звуковые колебания, вы утрачиваете уважение к себе и теряете возможность дальнейшего взаимопонимания с вашим собеседником. Прежде, чем начать говорить, убедитесь, что человек готов слушать и слышать. Пусть он будет сухой губкой, которая впитает все ваши речи, или пустым стаканом, ждущим, чтобы его наполнили. Диалог – это всегда общее действие, в котором должны участвовать оба собеседника. Но если вас не слушают, лучше вообще не открывайте рот.
А в данной сцене, как вы уже понимаете, Ивану Семёновичу не нужен результат. Он просто сливает негатив.
– Вместо того, чтобы помогать маме, шляешься с этой своей Казаковой. Это всё она, стерва, тебя подбивает!
Что в этой фразе? Дорогая дочь, ты шлюха («шляешься»); ты дура, не имеющая собственных мозгов («она тебя подбивает»); ты стерва (скажи мне, кто твой друг…).
Как вам нравится такая забота отца о собственной дочери? Конечно, он сам уверен, что правильно воспитывает дочь! Но вот они – детали, которые ломают жизнь Алисы, превращая её в кошмар. Ребёнок становится таким, каким его считают.
– Чтоб я её близко здесь не видел! Чтобы на метр к нашему двору не приближалась! – распаляется Иван Семёнович.
Такого рода наставления сродни прикладыванию подорожника к оторванной руке. Вспомним: Алисе не восемь месяцев, а восемнадцать лет. Вся, с головы до ног, она уже готовый продукт родительского «воспитания». Можно предположить, что в детстве ей разрешалось делать всё, что она хочет, лишь бы не мешала родителям. И да, она привыкла делать всё, что хочет. И в то же время научилась генерировать проблемы, а не справляться с ними – ведь родители и сами поступают именно так.
– Какой телефон у неё?! Какой телефон, я спрашиваю?! – рявкает папаша в спину дочери, которая, всё так же молча, уходит с балкона в комнату.
– Она говорит, что у Казаковой нет телефона! – тут же включается мамаша.
О присутствующей здесь дочке маменька привычно говорит в третьем лице. А это, как мы знаем, демонстрация полного пренебрежения.
Неприятная картина получается, согласны? От всей души можно пожалеть детей, которые являются для своих родителей не целью, а средством: средством получить алименты, или заставить жениться, или получить дополнительную жилплощадь, или угодить бабушкам – дедушкам…
– Алиса, ну неужели тебе нисколько не стыдно? – усталым голосом спрашивает отец. Он опять играет Жертву.
Ловушка драматического треугольника заключается в том, что, находясь внутри него, невозможно решить ни одну проблему, даже самую маленькую. Прыгая по вершинам треугольника, превращаясь из Преследователя в Жертву, затем в Спасателя, и снова в Преследователя, человек заклинает себя на повторение и углубление своих невзгод.
Более того, участники треугольника не хотят решения проблем, они боятся этого! Что им делать, если проблема исчезнет? Как играть дальше? Куда податься? Нет – нет, в треугольнике комфортнее, привычнее, здесь всё знакомое и понятное.
А представьте себе, что некая высшая сила извлекла, например, Жертву из треугольника и поместила её в райское местечко, где нет ни проблем, ни драконов. Что первым делом сделает Жертва? Правильно – быстренько построит новый треугольник и станет сам себе и Преследователем, и Спасателем! Потому что эта геометрическая фигура – не во внешнем пространстве, а во внутреннем.
– Мы с матерью бьёмся как рыба об лёд, чтобы вас хоть как-то на ноги поставить! – продолжает Иван Семёнович свою воспитательную тираду.
Вот он уже в роли Спасателя, и может даже сложиться впечатление, что они Татьяной Петровной сообща стараются вырастить хороших детей, обеспечить им будущее…
Нет, всё не так, и мы уже достаточно подробно разобрались с функциями родителей в этой конкретной семье.
А вообще, действительно ли детям требуется, чтобы родители бились как рыбы об лёд? По моему мнению, детям важнее нечто иное – уважение, любовь, интерес родителей к их личности и к их жизни, всестороннее образование. Тогда дети и сами встанут на ноги прекрасным образом, не нужно будет их «ставить».
Не мешало бы Ивану Семёновичу сначала самого себя на ноги устойчиво поставить – исключить алкоголь в первую очередь. Наладить бытовую сторону жизни, наладить отношения с женой. Заняться собственным развитием.
Ни для кого не секрет, что дети учатся, подражая родителям. Бессмысленно толковать детям о вреде алкоголя, если папаня с маманей закладывают за воротник. Бессмысленно требовать от детей уважения к другим людям, если они ежедневно наблюдают его полное отсутствие в своей семье. Зато в такой обстановке дети смогут научиться лицемерию и лжи – и не нужно потом сетовать: «И в кого такие уродились?» В вас, в вас, дорогие родители! Всё закономерно!
Добавим ещё одну деталь в наш пазл: главное не то, что человек говорит; главное – как он живёт, какую реальность создаёт вокруг себя каждый день.
Вернёмся к нашим героям.
– Ну спасибо, Валерка стал человеком! А ты?
Валерий – старший брат Алисы. Ему удалось вырваться и начать самостоятельную жизнь, вдали от «заботливых» родителей. Кстати, интересно, насколько сильно он оторвался от семейки? Увидим позже, и это тоже будет любопытный момент для анализа.
В общем, Валерий – человек, Алиса – не человек. Именно это подразумевает папаша. Снова чувствуем здесь силу активного ожидания, и Алисе приходится эти ожидания оправдывать.
Знаете, чего больше всего боится любой человек – плохой, хороший, ленивый, трудолюбивый, злой, добрый – всякий? Дефицита внимания. Человек – существо социальное, а социум предполагает взаимодействие. В лучшем случае взаимодействие выражается в позитивном принятии (поглаживания). В худшем – человек получает ругань и прочий негатив (пинки). Но совсем без внимания он просто сойдёт с ума. С этой точки зрения поглаживания и пинки имеют для него равную ценность: и то, и другое означает внимание.
В этой семье никто не умеет оказывать поглаживания, никто не знает, как это делается. А вот пинки – другое дело, этому все обучены. Но пинки лучше, чем вакуум! Поэтому каждый член этого уродливого сообщества старается вызвать в свой адрес оскорбления, угрозы, ругань, чтобы утолить сенсорный голод.