— Послезавтра операция.
— Я приеду.
— Спасибо, Виктор. И за сегодня, и за послезавтра…
— …И за ёжик-пати тоже можете сразу поблагодарить.
Ася прикрыла лицо ладонью и засмеялась, как смеются над чем-то очень нелепым.
— Ладно, и за ёжик-пати… Ну и название, — фыркнула Ася. И вдруг потянулась куда-то ко мне за спину.
— Ой, забыла закрыть…
— Ничего стра…
Не успел: Ася уже хлопнула дверью. Не сильно, но достаточно, чтобы плохо закрытый бардачок предательски открылся, обнажив вывалившийся, как скелет из шкафа, измученный букетик цветов.
Заметила его Ася или нет, я не понял: вся ситуация произошла за считанные мгновения.
— До свидания, Виктор.
— До свидания, Аселия, — произнёс я, чувствуя, как горят щёки, будто бы меня застукали за чем-то постыдным.
24
Виктор
До четверга был в дурном настроении. Ни с кем не хотел видеться и общаться. Даже секса не хотелось. Очень страшный симптом ухудшающейся жизни. Самый страшный!
Единственное, что скрасило эти дни, — книга Аси.
Да, после предыдущего опыта я решил дать шанс ещё чему-нибудь менее депрессивному. Ну, а вдруг?
И не прогадал.
Прочитал одну юмористическую вещь. Конечно, книга впечатлила отнюдь не как предыдущая, к тому же в ней оказался очень раздражающий недостаток, а именно: очень нереалистичное описание быта богатых людей. Может, конечно, Ася сознательно использовала подобный приём для комедийного эффекта, этакий гротеск, но мне показалось, что это, скажем так, просто неудачное описание автора из другого сословия.
Ах да, и обложка говно. Но, видимо, так было нужно для продажи книги. К тому же я совсем не целевая аудитория.
В остальном книга была очень недурная и уморительно смешная. Её легко было представить в формате театральной постановки.
В дом к богачам нашего времени устраивается новая учительница французского (вот это точно был стёб над подражательством высшему обществу прошлых столетий), в которую влюбляются втайне друг от друга и владелец дома, и его старший сын, и даже дедушка. От смеха было физически больно в моменте, когда жена владельца дома узнаёт об этом безобразии и язвительно говорит, что впервые её радует смерть прадеда, скончавшегося годом ранее, во время переезда в особняк.
Сюжет был простой, даже элементарный, но подан был очень изящно, талантливо и с изрядным вагоном сарказма.
В конце книги учительница французского, устав от настойчивых ухаживаний троих членов семейства, убежала в закат с обыкновенным садовником, прихватив с собой все подаренные ей украшения. Точнее, не в закат, а на Мальдивы, и активно выкладывала фотографии в одной из запрещённых соцсетей. А оставшиеся с носом мужчины во время ужина рассматривали эти фотографии и тоскливо вздыхали, пока жена владельца дома закатывала глаза и ела буйабес.
Не сдержался и написал Асе:
«И вправду хорошо, что прадед умер, не доехав до особняка Воронцовых. Прадеды порой приносят много проблем. Мой в восемьдесят один год забрал все сбережения и уехал от прабабки к любовнице».
В ответ получил ржущий смайлик.
В назначенный день приехал утром за Асей. Почуял, что ей не до разговоров, и не досаждал вовсе. Ехали молча. Спросил, не помешает ли ей «Бизнес — FM», и послушал последние новости про фондовый рынок.
Ася явно волновалась. Но я был не в том статусе, чтобы пытаться её успокоить словами, поэтому решил помочь порой самым эффективным способом — невмешательством.
Оставив кошку в клинике, Ася вышла, и я, не слишком-то надеясь на согласие, предложил ей пойти позавтракать где-нибудь. Помнил про наш договор.
Но в итоге всё случилось совсем не так, как я рассчитывал. Очень буднично, словно и не было между нами никакой стены и игр в кошки-мышки, Ася просто сказала в ответ:
— Да, пойдём… — и после еле заметной паузы, чуть не сократившей расстояние между нами, исправилась, поспешно добавив окончание слова: — …те.
25
Ася
Дети заинтересовались Виктором. И да — это было воистину удивительно, поскольку раньше любого мужчину они воспринимали в штыки: слишком уж плохими были воспоминания об особях мужского пола, которых таскала домой их биологическая мать. Поэтому любая моя попытка пообщаться с мужчиной, даже без задних мыслей, была обречена на провал: близнецы настораживались и изо всех сил пытались сделать так, чтобы конкурент быстрее отвалил, осознав, что ему здесь ничего не светит даже с фонарями. На самом деле, зря Тёма и Лёшка так: узнав о том, что у меня трое детей, любой мужчина отваливался сам.
Виктор проявлял какое-то воистину невозможное упрямство. Ещё и к себе нас пригласил. Честно говоря, я этим была обескуражена и не знала, что теперь делать и как вообще реагировать. Раньше мужчины так себя не вели, а близнецы мне активно помогали всех отваживать, причём даже тех, у кого не было никаких намерений. Просто массово, скопом. Но сейчас и Виктор вёл себя нетипично, и Тёма с Лёшкой будто бы махнули рукой и решили позволить мне справляться с поклонником самой. Почему? Повзрослели, что ли? Или причина в другом?
Я даже пыталась с ними об этом аккуратно поговорить — в среду вечером поинтересовалась, не против ли они, что я завтра вновь поеду в клинику с Виктором.
— Всё нормально, мам, — кивнул Тёма, и они с Лёшкой многозначительно переглянулись. Хм. И что сие значит? — Мы так и думали, что ты с ним поедешь.
— Почему?
— Ну, он же сам сказал, что ты ему понравилась, — протянул Лёшка, прихлёбывая чай. Я покосилась на Лику: но дочь таращилась в планшет, смотря свой обожаемый мультик про кошечек-собачек, и ничего не слышала. — Значит, будет ухаживать.
— Раньше вы были против, — подняла брови я, и близнецы кивнули, вновь переглянувшись.
— Ага, против, — вздохнул Тёма. — Но ты же взрослая и умная, мам.
— Оу, да? Вот это комплимент.
— Я серьёзно! — Сын засмеялся. — Мы с Лёхой решили, что ты сама разберёшься. Так мужик вроде ничё. Весёлый такой, и с Сенькой тебе помог. Мы решили, что не будем тебе мешать, в общем.
М-да. Я не стала уточнять, что «не мешать мне» в данном случае практически «помогать Виктору».
— В любом случае он на тебе не женится, — вдруг выдал Лёшка глубокомысленное. — Трое детей, ещё и из детдома. Кому мы на фиг нужны?
Я обескураженно хлопала глазами, не понимая, откуда у моего ребёнка подобная гениальная мысль, Тёма стушевался, а Лёшка как ни в чём не бывало потянулся за конфетой.
— Это ты от кого услышал? — поинтересовалась я, понимая, что сами эту гадость Лёшкины мозги породить не в состоянии.
— Вика Доронина сказала. А она от бабушки своей услышала.
У-у-у, ясно-понятно. Вика — одноклассница Лёшки и Тёмы — и сама росла с матерью-одиночкой, но мать её родила от мужа. Мама Вики была нормальной женщиной, но вот их бабушка — это, что называется, туши свет, бросай гранату. Живя в соседнем подъезде, она перемывала косточки всем, и наша семья была у неё одной из любимых тем. Ну как же! Разведёнка, непонятно где работает — всё время же по двору шляется! — ещё и троих детей из детского дома взяла. Проститутка, наверное. Да и детей из детдома нормальные люди не берут, а своих рожают.
Всё это я по кругу слышала уже множество раз, но надеялась, что до ушей мальчишек оно не дойдёт. Увы.
— Вика — дура, — неожиданно резко произнёс Тёма, посуровев. — Даже списать нормально не может. И болтает слишком много. Она знаешь, что говорит про маму Оксаны Корсаковой? Что к ней домой ходят всякие, потому что она — проститутка!
— У Викиной бабушки проститутки — какая-то больная тема, — хмыкнула я, вспомнив маму Оксаны, профессионального массажиста. Она чаще всего ездила к клиентам сама, но некоторые и к ней домой приезжали, кому хотелось подешевле. — Не обращайте внимания на всю эту ерунду.
— Про маму Оксаны и правда ерунда, — закивал Лёшка. — Но не про нас!
— И про нас ерунда, — пробурчал Тёма, и я поспешила сказать:
— Конечно ерунда. Для того, чтобы на мне кто-нибудь женился, я сама должна этого хотеть в первую очередь, а я не хочу. Мне и без мужей хорошо.
Я ожидала, что ребята поддержат меня заявлениями — мол, и нам тоже, — но они неожиданно промолчали.
26
Ася
Я думала об этом диалоге, пока ехала с Сенькой в клинику вместе с Виктором. Мужчина не лез с разговорами, за что ему в очередной раз спасибо — умеет понимать настроение попутчика. Сообразительный мужик, находчивый. А вот я, видимо, не очень сообразительная, раз так и не смогла сообразить, каким образом его отшить наиболее быстро и эффективно.
Впрочем — а зачем это делать?
Я поморщилась, косясь на уже вполне знакомый затылок с характерной лысиной. Чего ради напрягаться? Можно просто плыть по течению. Хочет меня до клиники подвозить, пусть подвозит. Хочет нас с ребятами в гости приглашать — пусть приглашает. Не знаю, зачем ему это надо, но мне вот совершенно точно не надо лишний раз скандалить и кочевряжиться.
Да и правде в глаза тоже следовало взглянуть: нравился он мне. Нет, это была не влюблённость, просто обычная человеческая симпатия. Интересный персонаж, ещё и умный — вообще исключительное качество для мужчины. Как в той старой рекламе: «Тебе какие мальчики нравятся — тёмненькие или светленькие?» — «Мне нравятся умненькие».
Вот и мне тоже нравились умненькие. А что Виктор не тёмненький, а слегка плешивенький — ерунда, мелочи жизни. Я тоже не без недостатков, у меня уже и морщины, и грудь не как два солдата на параде, и — страшно упомянуть! — целлюлит на бёдрах.
Боже, о чём я думаю?
Даже самой смешно стало. Не принц ведь совершенно, а всё равно как-то умудрился ко мне в голову пролезть, невзирая на сопротивление. Не зря же сижу и рассуждаю о том, насколько я сама уже далеко не юная дева с идеальным телом. Может, это гормональное? Всё-таки у меня мужчины давно не было. Вот с тех пор, как я Тёму, Лёшку и Лику из детдома взяла, собственно. Они всех отпугивали, да и мне некогда было, особенно поначалу, когда я ловила все прелести адаптации, помноженной на три члена в этом семейном уравнении. И это ещё не считая меня саму — у меня ведь тоже была адаптация! Я точно так же, как ребята привыкали ко мне, привыкала к ним. И к новому для себя званию матери, которое оказалось в итоге абсолютно и беспрекословно моим.