— Ну почему сразу чушь…
— Да чухня полная! — возмутился Виктор и взял меня за руки. — И про то, что ты детей не можешь иметь, — тоже чухня. Ты их только вынашивать не можешь, а иметь — можешь! И я сейчас не о приёмных детях говорю.
Я растерялась.
За прошедшие три года мы с Виктором ни разу не обсуждали моё бесплодие. Говорили обо всём, только не об этом. Я не любила эту тему и честно считала её закрытой, однако…
Видимо, пока я думала, что говорить не о чем, Виктор считал иначе и что-то для себя решал.
— Как ты относишься к суррогатному материнству? — выпалил он и замер, вглядываясь в моё ошеломлённое лицо.
Я моргнула.
Один раз, другой.
Потом вздохнула, чтобы не разрыдаться, и честно ответила:
— Не знаю. Я боюсь.
— Чего? — тут уже удивился Виктор.
— Не знаю, — повторила я. — Например, что суррогатная мама не сможет отдать ребёнка. Или что он родится, а я не буду его любить, потому что не носила.
— Лику, Тёму и Лёшку любишь, а его не будешь? — хмыкнул Виктор. — Ася, что за глупости?
— Это не глупости, — я покачала головой. — Мне нужно подумать, серьёзно подумать об этом, правда. А ты… хочешь?..
— Хочу, — ответил Виктор очень серьёзно, сжал мои руки, а потом поднял одну ладонь и поцеловал мои пальцы. — Но, если ты не захочешь, я не стану настаивать. Мне проще — я мужчина, вынашивать всё равно не могу. Многие отрицательно относятся и к ЭКО, а уж суррогатное материнство для них и вовсе что-то дьявольское. Хотя я вижу в этом лишь благо. Если в результате все счастливы, то почему нет?
Я задумалась. Даже глаза закрыла, пытаясь сосредоточиться — но мысли путались, и я никак не могла сообразить, что именно хочу сказать.
Поэтому сказала какую-то глупость:
— Дети будут ревновать.
— Вряд ли. У нас умные дети. Все в нас.
После этих слов во мне как будто что-то лопнуло.
Какая-то сжатая до пределов пружина, которая и не позволяла мне толком обсуждать собственное бесплодие долгие-долгие годы…
И я выпалила, распахивая глаза и глядя на Виктора, наверное, как безумная ведьма с горящими глазами:
— Хорошо. Я согласна.
— А замуж? — тут же поинтересовался он, лукаво улыбнувшись, но тут уж я праведно возмутилась:
— Эй! Не всё сразу!
— Ладно, — пожал плечами мужчина, который как-то умудрился стать моим на все сто процентов. — Но ребёнок должен быть рождён в законном браке. Так что… у тебя максимум девять месяцев на раздумья.
Девять месяцев…
Мне хватило пары дней.
А спустя год мы с Виктором впервые посмотрели в глаза нашей маленькой дочери, которую, не отступая от традиции с тремя первыми «А», назвали Алиной.