Обрати внимание, что правило это общее и работает вне зависимости от того, переносишь ли ты вес тела с ноги на ногу путем передвижения вперед-назад или за счет вращения тела влево-вправо. Его выполнение позволяет сохранять устойчивость и укорененность. Связано это с тем, что, когда вес переносится на ногу (нога сгибается, накапливая энергию), всегда имеется тенденция к отрыву внутренней части стопы. Когда нога отталкивается от пола, выпуская энергию, то всегда есть тенденция к отрыву внешней части стопы. Сам понимаешь, что это приводит к потере устойчивости, повышает риск травмы голеностопного сустава и потому категорически недопустимо. Избежать этого позволяет накопление энергии в стопе так, как я тебе сказал. Дело в том, что при этом внимание сосредоточивается таким образом, что отрыва стопы от земли не происходит, потому что нужная часть стопы как бы «приклеивается» к земле. Только вместо клея у тебя внимание!
По поводу «воинского» применения шагов, думаю, тебе все понятно. Глядя на меня, ты наверняка уже заметил, что в Тай-Цзи-Цюань нет высоких и эффектных ударов ногами. Нам не нужно красиво, нам нужно незаметно и наверняка. Поэтому все удары обычно наносятся не выше колена (иногда в пах, но редко и только в случае полной уверенности, что не промажешь). Но зато каждый шаг скрывает в себе удар (или защиту) стопой или коленом либо (при очень короткой дистанции) подсечку, подножку, надавливание бедром или коленом. Все это легко увидеть, если знать принципы, на которых основаны стойки и шаги».
Речь свою Мо закончил неожиданно.
«Считается, что на пути изучения методов для шагов человек проходит три этапа. Первый – когда тело будто находится в воде, а ноги идут по дну; второй – когда тело по-прежнему как будто находится в воде, но ноги уже не касаются дна, а плывут в воде; третий – когда тело становится легким и одухотворенным, а ноги как будто идут по поверхности воды.
И еще запомни важнейшее правило: «шаг в Тай-Цзи-Цюань подобен шагу кошки». Тебе, как человеку практичному, совершенно не интересно, как ходит кошка. Тебе интересно, как этому научиться. Так что даю практическую рекомендацию. Находишь шикарный ресторан с самым толстым ковром и ходишь по этому высокому ворсу до тех пор, пока тебя не выгонят. Но за это время ты должен почувствовать, каково это, ходить по такому роскошному ковру, как он пружинит у тебя под ногами. Вот это и будет правильное ощущение в ногах. Такого ковра у нас дома нет, поэтому можешь походить по высокой траве. Но учти, если ты будешь здесь ходить по газонам, то через пять минут попадешь в полицию – ирландские долговязые парни шутить не любят. Так что лучше сходи в магазин, купи ковровую дорожку попроще и сшей ее слоев в пять так, чтобы у тебя получился кусок толстенного ковра. Тогда сможешь ходить по нему сколько захочешь. Когда привыкнешь ходить правильно, у тебя, по какой бы поверхности ты ни шел, всегда будет ощущение, что ты ходишь по мягкому ковру. Называется это чувство двойной легкостью под ногами».
– Шаг твой станет мягким, пружинящим, легким и быстрым. И будешь ходить по поверхности воды, – засмеялся он.
«Свободному в сердце от всякой привязанности, пусть даже он участвует во всех делах, никогда ничего не будет грозить по причине ясности, с которой сияет его ум». (824)
Заключение
Он беззвучен и бесформен.
Тело прозрачно, как воздух.
Следует путем естественности,
Подобно звону большого колокола,
Висящего на потолке старинного храма.
Но порою слышится рык тигра или крик обезьяны.
Тай-Цзи-Цюань кажется сложным, но он очень простой. Чтобы эта простота проявилась, человек должен перестать обращать внимание на множество деталей и увидеть принципы, которые лежат в основе системы. При ближайшем рассмотрении оказывается, что таких принципов совсем немного и главный из них, пожалуй, это «игра Инь-Ян».
Когда исчезает множество деталей, то исчезают и формы, и тогда Тай-Цзи-Цюань остается таким, каков он есть на самом деле, – пустым и бесформенным. Или умеющим, при необходимости, принимать бесчисленное количество форм.
Заключительная сказка от учителя Миня
«Какой бы веры ты ни придерживался, следуй ей с истинной любовью, обращаясь внутрь, вместо того чтобы внешне противостоять другим религиям из-за привязанности (абхимани) к своей собственной». (991)
Пообещав мне очередной очень важный урок, Мо снова повел меня к себе в мастерскую. Там он достал приличный деревянный брусок и, не размечая, начал пилить его на совершенно «хаотичные» куски разного размера. Таких кусков он сделал девять, причем каждому придал совершенно другую форму, хотя все они чем-то походили на непонятно как ограненные кристаллы. Грани каждого «кристалла» он скруглил напильником, после чего разрешил мне потрогать «изделие» руками. Деревяшки были живые и теплые, из рук выпускать не хотелось.
– Дарю! – сказал Мо.
– Ничего подобного я никогда не видел, для чего эти штуки? – спросил я.
– Конечно, не видел! Мало того, ты наверняка подумал, такой бесполезной вещи никогда не видел! Кстати, не такая уж она и бесполезная. Это такая древняя восточная игра под названием «каменный столб». Суть ее в том, чтобы поставить камни друг на друга. Для этого используется галька (там, где она есть). А где ее нет, вот такие «деревянные камни».
Делал я их как попало, так что форма у этих деревяшек очень разная. Поэтому, сам понимаешь, просто так их один на один не поставишь. Особенно если попытаться поместить самый маленький «камень» вниз, а самый большой вверх. Это тебе не детские кубики, ровненькие и одинаковенькие. Так что тут приходится полностью сосредоточиваться на процессе установки одного камешка на другом. Получается своеобразная медитация, которая вовлекает в себя не только того, кто строит «каменный столб», но и тех, кто наблюдает за этим процессом. Считается, что это приводит мысли в порядок, разгружает ум, способствует его умиротворению.
Это хорошая, я бы сказал, практичная медитация, потому что во время нее ты остаешься в полной осознанности, в состоянии «здесь и сейчас». Отвлечешься – баланс нарушится и твоя пирамида рассыплется. И еще: ты не можешь знать точно, как и куда ставить следующий камень, поэтому вместо отключившегося ума включается интуиция.
Это совершенно воинское искусство, которое приучает тебя к мысли о том, что все в мире преходяще и пирамидка эта, как, впрочем, и твоя жизнь, может разрушиться в любой момент. Ты перестаешь строить «на века» и живешь только тем, что есть в настоящий момент, здесь и сейчас.
– Так что, мне начинать строить такие пирамидки? – не без сарказма спросил я.
– Совершенно необязательно, – спокойно ответил Мо. – Если захочешь, то можешь, конечно, попробовать. Но вряд ли тебе, с твоим буйным нравом, будет это интересно. Смысл этого подарка совсем другой.
– Так у него есть еще и смысл, – искренне удивился я. – Я думал, это просто игрушка.
– Для нормальных людей это действительно игрушка. Но для тебя – инструкция к Тай-Цзи-Цюань. Как ты думаешь, что нужно сделать, чтобы составить устойчивый столб из этих деревяшек?
– Склеить их между собой, – не задумываясь сказал я. – А еще лучше сделать в каждой из этих деревяшек дыру и насадить их на металлический штырь.
– А если захочется собрать столб другой формы, а все деревяшки у тебя уже склеены? – с некоторой издевкой спросил Мо. – У тебя крайне негибкий подход: сделать застывшую форму, не поддающуюся никаким изменениям. Как ты думаешь, хорошо ли будет «застывшее» воинское искусство? А что, выучил одну, самую лучшую, самую красивую, самую устойчивую стойку и замер на месте, как статуя.
Тут мне сразу вспомнились слова, которые буквально пронизывали всю мою воинскую практику: «остановился – умер».
– Так вот, – продолжал Мо, явно не ожидая моего ответа, – воинское искусство представляет собой искусство изменений и искусство баланса. А иначе в нем ничего не остается, кроме тупой грубой силы. А какое же это искусство?
Так что сложить из одних и тех же деревяшек множество столбов разной, не повторяющейся формы, – это Гун-Фу, подобное тому, как, основываясь на одном принципе равновесия и гармонии, построить множество форм Тай-Цзи-Цюань, каждая из которых никакого значения не имеет.
Так что, зная принципы, ты никогда не будешь бояться измениться, «потерять форму», потому что ты всегда сможешь построить другую, ничуть не менее правильную.
Посмотрев на эти «деревянные камешки», ты, думаю, лучше поймешь и секрет собственного баланса. Тебя Ван учил технике меча? – неожиданно спросил Мо.
– Конечно, – удивился я, – еще дед учил, потом отец. И с одним мечом учили и с двумя.
– Хорошо, скажи, где должно быть твое внимание, когда у тебя в руке меч?
– На второй руке, – оттарабанил я давно и прочно вбитое в меня правило.
– А когда у тебя в каждой руке по мечу?
– Тогда на ногах.
– Все верно, – закивал Ван, – но почему так? С первого взгляда кажется, что твое внимание должно быть на мече, ведь именно им ты сражаешься, а не второй рукой и не ногами.
Ответ я знал, но решил не отвечать, потому что «внутренняя» интерпретация Мо обычно сильно отличалась от моего «внешнего» понимания. Поэтому я решил просто промолчать и подождать, что он скажет. И вот что он сказал.
«Можешь молчать сколько угодно, но я никогда не поверю, что тебе не объяснили, что такой способ сосредоточения обеспечивает равновесие. Поэтому я объясню тебе иначе. Когда у тебя в руке меч, туда приходится и его тяжесть и та часть внимания, которая направляется туда сама собой. Если ты туда будешь еще и сознательно направлять внимание, то получится двойная тяжесть с той стороны, где у тебя меч. Таким образом, ты утратишь баланс и тебя начнет сильно перекашивать, «увлекать» за мечом, так что после каждой атаки ты будешь проваливаться и не будешь способен вовремя возвращаться к защите.