В пятницу утром мы прибыли в здание Европейской комиссии на двухдневные «консультации». Охранники на входе устроили тщательный досмотр, задержав нас на полчаса. Когда мы все-таки попали внутрь, нас отвели в зал заседаний, где ожидали представители «Тройки». Среди них попалось несколько знакомых лиц: Деклан Костелло («мнимый ирландец», как однажды охарактеризовал его ирландский посол) и, конечно, Клаус Масух, сотрудник ЕЦБ, стараниями которого народ Ирландии возненавидел Европейский центробанк[208]. Люди «Тройки» сразу же опознали в наших рядах Гленна и принялись бурно протестовать.
Когда я попросил объяснить суть претензий, они слегка растерялись, но в конце концов Костелло сказал – мол, это же не грек!
– И что с того? – спросил я. – С каких это пор греческое правительство обязано включать в свои переговорные команды только греков? Разве ваша сторона не многонациональна?
Мне ответили откровенно:
– Мы его знаем. Он принимал участие в разработке схем реструктуризации долга. Нам нельзя вести переговоры с экспертом по реструктуризации долга.
– А мне нельзя накладывать вето на персональный состав вашей делегации, так что смиритесь, – жестко ответил я.
После обмена приветствиями я, как единственный человек в этом зале в статусе министра, сделал заявление по поводу наших общих целей[209]. В завершение я сказал:
Прошу учесть, что наше правительство заинтересовано в восстановлении Греции и в реализации политики, которая представляет собой терапию для еврозоны в целом. Перед вами вовсе не очередное правительство, которое пытается вас обмануть, заставить поверить, что мы провозгласим новую программу реформ, а на самом деле рассчитывает лишь получить следующий кредитный транш. Возможно, вы уже осознали, что нам безразличны эти следующие транши. Мы предпочитаем гибель любым усилиям по продлению греческого унижения. Население Греции наказывает нам снова и снова покончить с порочной практикой минувших лет, когда к вам приходили за большими деньгами, притворяясь, будто налицо желание изменить страну, а в действительности страна деформировалась, но не реформировалась.
С этим я вышел из зала, оставив команду экспертов на попечение Евклида. Впервые в истории наших взаимоотношений с ЕС представителям «Тройки» поручили вести переговоры с техническими работниками другой стороны в Брюсселе, вместо привычного для них «перекрестного допроса» наших министров в Афинах. В ближайшие недели эти люди предельно откровенно высказывали свои чувства относительно такого «понижения в должности».
Следующие два дня Джейми с Евклидом постоянно информировали меня о ходе переговоров. Поначалу «Тройка» не выказывала ни агрессии, ни даже недружелюбия. Представитель МВФ усомнился в том, что мы сумеем быстро призвать к порядку богачей, уклоняющихся от уплаты налогов, но был рад узнать о наших идеях насчет регулятора невозвратных банковских кредитов; при этом он категорически отрицал любые расширения прав профсоюзов. Словом, сами переговоры поначалу проходили вполне цивилизованно, однако за пределами зала заседаний возникла малоприятная возня, и «Тройка» конфиденциально сообщила СМИ, что «в греческих предложениях мало логики». Может, так и есть, ответил я журналистам, но все равно логики в наших предложениях гораздо больше, чем в эффектно провалившейся программе «Тройки»[210].
На второй день, как сообщил Евклид, наметилась враждебность. Не желая признавать исходные пороки своей драгоценной программы, представители «Тройки» вдруг повели себя так, будто их задача заключалась в оценке наших возможностей по реализации этой программы. Некоторые из поднятых ими вопросов выглядели нелепыми, а обвинение в том, что у нас нет плана финансирования наших долговых выплат, и вовсе заслуживало медали за неприкрытое лицемерие. Евклид предположил, что они, скажем так, экспериментируют с уровнем агрессии, а потому соглашаться с ними будет для нас катастрофой. Джейми утверждал, что пора дать европейскому истеблишменту понять: спасение Греции от дефолта потребует серьезных совместных усилий. Он посоветовал надавить на представителей «Тройки»: «Покиньте это болото во вторник [на следующий день после заседания Еврогруппы]. Пусть сами к вам идут, если захотят. Уж прости, Янис, если пытаюсь учить тебя очевидному».
Тринадцать дней до закрытия банков
Эта двухдневная встреча с представителями «Тройки» не стала прорывом – да и не предполагалось, что она им станет. Наша цель заключалась в том, чтобы продемонстрировать свою добрую волю канцлеру Меркель, которая вмешалась в ситуацию в наших интересах. Цель же «Тройки» состояла в том, чтобы отстоять их распиаренную программу и выставить нас в СМИ некомпетентными глупцами с безумными «идейками». Настоящая схватка должна была развернуться на политическом уровне перед и в ходе заседания Еврогруппы в понедельник, 16 февраля, за тринадцать дней до того, как, если вспомнить угрозу Йеруна, все отделения банков в Греции закроются, а все банкоматы отключатся, если соглашение не будет достигнуто.
Между тем моя команда поспешно составляла новый неофициальный документ, объединявший и уточнявший наши предложения. Джефф Сакс внес много ценных идей относительно долговых проблем Греции. Группа из банка «Лазар» вместе с Еленой усердно разрабатывала фискальную политику, расписывала схему управления банками и широким мазками набрасывала общую программу реформ. Джейми творил чудеса, координируя работу, а Евклид всячески мешал мне проявлять чрезмерную сговорчивость в моем рамочном анализе[211]. Международная пресса во многом единодушно осуждала наши действия, бездумно повторяла обвинения «Тройки» насчет того, что мы на самом деле никаких реформ не планируем и прибыли в Брюссель фактически с пустыми руками. Правда, СМИ расходились во мнениях о том, что именно Греции надлежит сделать, чтобы избежать банковского краха (который, к слову, стремительно приближали их публикации): одни сообщали, что я планирую ввести контроль капиталов, другие упрекали меня в том, что я до сих пор его не ввел.
Не стану скрывать, этот вопрос мы рассматривали в числе прочих вариантов действий на случай, если Еврогруппа в понедельник так и не придет к согласию. Обсуждение велось в узком кругу, лично и по электронной почте; этот узкий круг включал группу банка «Лазар», Джеффа Сакса, Виллема Буйтера из «Ситибанк», Джейми Гэлбрейта, Елену Панарити, Гленна Кима, Евклида Цакалотоса – и меня. Я начал обсуждение с такого заявления:
Евро в «западне» банка государства-члена еврозоны, где введен контроль капиталов (например, на Кипре), стоит дешевле бумажного евро или евро в других странах. Посудите сами, депозит в кипрском банке можно приобрести за меньшее количество бумажных евро или евро, депонированных на немецком или французском банковском счете. По сути, перед нами внутренний обменный курс. Получается, что контроль за капиталами является формой «Грексита», пусть временного и обратимого. Да, название валюты не изменится, но во всех прочих отношениях валюта девальвируется в первую же ночь после введения контроля за движением капиталов[212].
Первыми отреагировали Елена, Джейми и один из консультантов от банка «Лазар». Если коротко, они указали, что, введи я контроль за капиталами, ЕЦБ избавится от ответственности за банковскую лихорадку, которую сам спровоцировал, и ему больше не придется принимать мучительных решений об экстренном предоставлении средств греческим банкам. При этом подобное решение окажется весьма выгодным для правительства Германии. Введенный Афинами контроль будет истолкован как наше признание необходимости отказать расточительным гражданам Греции в доступе к депозитам (без издержек для кредиторов, поскольку наш долг останется номинированным в «полновесных» (не девальвированных) евро). В общем, это будет кошмарное поражение, которое мы нанесем себе сами. Мало того, что мы окажемся вынужденными существовать, при всех оговорках, в системе двойной валюты, ограничивающей нашу свободу; вдобавок «Тройка» получит полное право утверждать, что таков наш собственный выбор. Единственными посторонними, которые пострадают от контроля за движением капиталов, будут греческие «дочки» европейских корпораций, но большинство из них – например, «Каррефур» и «Креди агриколь» – уже покинули Грецию после 2010 года.
Джефф Сакс оказался наиболее красноречивым противником контроля за капиталами. Он позвонил мне, чтобы сообщить, что за все годы консультирования правительств еще никогда не видел более гарантированного способа политического самоубийства, чем решение министра финансов о запрете гражданам страны снимать средства с личных банковских счетов. В политическом плане этого всячески следует избегать. А если предотвратить введение суровых мер не удастся – если, например, ЕЦБ лишит нас доступа к экстренному финансированию банков, – крайне важно, чтобы наше правительство раскритиковало этот шаг и обвинило центробанк, ничуть не греша против истины, в фактическом нападении на Грецию. Виллем Буйтер придерживался того же мнения: контроль за капиталами лишит нас политической поддержки, но никак не поможет устранить меры жесткой экономии в финансовой политике. Словом, вердикт был ясен: мы не должны даже задумываться о введении контроля за движением капиталов.
Еще сильнее нас побуждало отвергнуть это предложение то обстоятельство, что контроль за капиталами, вводя в обращение двойную валюту, фундаментально разрушал целостность еврозоны. Правительство СИРИЗА верило в необходимость спасения еврозоны и намеревалось сделать все возможное для того, чтобы еврозона приносила пользу каждому государству, в нее входящему, не только Греции. Поскольку контроль за капиталами будет вредить общим интересам государств-членов ЕС, нам следовало отказаться от него уже по одной этой причине. А если ЕЦБ нас вынудит к нему прибегнуть (что совсем не исключено), весь кабинет министров должен присоединиться к демонстрантам, которые заполнят улицы греческих городов, протестуя против закрытия банков и размахивая плакатами; наши плакаты должны осуждать ЕЦБ и центральный банк Греции за прискорбное пренебрежение своими обязанностями. При подобном трагическом развитии событий нам придется принимать чрезвычайные меры, то есть создавать собственную систему параллельных платежей в евро, а также приступать к реализация заявленного намерения списать греческие облигации на балансе ЕЦБ