Неужели? В действительности после 2008 года любая попытка ЕЦБ строго и беспристрастно соблюдать собственный устав исключила бы любые «телодвижения», толкования толкований и экстраординарные махинации, которые, между прочим, благополучно помешали еврозоне рухнуть. Далеко не аполитичная структура, ЕЦБ полностью самостоятелен в принятии решений относительно того, когда и как применять свои правила (и когда ими пренебрегать, чтобы придушивать непокорные правительства); в итоге это самый, если угодно, политический центральный банк мира. Подобно всякому трагическому деспоту, слишком могущественному, чтобы бездействовать, но и бессильному действовать достойно, Драги в конечном счете выбрал наше правительство в жертвы, навязав нам правила, которые не распространялись на всех остальных.
Зубы дракона
Постыдная угроза ЕЦБ задушить греческое правительство явилась причиной отсутствия интереса к нашим ГКО, а вдобавок мы угодили в подстроенную Драги ловушку, потакая архаичной левой враждебности к потенциально выгодным иностранным инвестициям, чем позволили «Тройке» выставить нас леваками-анархистами, целиком и полностью заслуживающими такого отношения со стороны ЕЦБ. Я стремился покончить с таким положением дел и даже убить двух зайцев одним выстрелом: привлечь иностранные инвестиции в реальный сектор экономики и продемонстрировать нашу способность находить покупателей на греческие ГКО.
Активисты СИРИЗА были правы в том, что Греции больше не требовались поспешные приватизационные сделки. Мы нуждались в терпеливых инвесторах из-за рубежа, готовых вкладывать крупные суммы в нашу обветшавшую инфраструктуру и вдохнуть новую жизнь в нашу угасающую промышленность. Если для этого предстояло провести частичную приватизацию, я был «за» обеими руками. Наилучшей возможностью для старта мне виделась ситуация с безрассудным стремлением СИРИЗА избавиться от «Коско», конгломерата под контролем китайского правительства в порту Пирей.
С 2008 года компания «Коско» управляла двумя из трех контейнерных причалов в главном порту Афин. Более того, после многолетних переговоров с предыдущими правительствами «Коско» вплотную приблизилась к получению доли в 67 % на тридцать пять лет во владении третьим причалом (благодаря чему компания фактически полностью контролировала бы порт)[238]. С 2008 по 2015 год СИРИЗА не только выступала против этой уступки, но и призывала вообще изгнать «Коско» из Пирея. Кстати, парочка моих коллег-министров кабинета была обязана своим избранием в парламент именно этой кампании.
Вполне естественно, что новости о победе СИРИЗА на выборах изрядно обеспокоили Пекин.
Со стратегической точки зрения было предельно глупо враждовать с Пекином, одновременно ведя боевые действия против Берлина, Франкфурта и Брюсселя. Впрочем, если забыть о стратегии, я был глубоко убежден в том, что СИРИЗА ошибается относительно целей «Коско» и китайцев. За годы до того, как мы пришли к власти, мои будущие товарищи по партии нападали на «Коско», а я публиковал статьи, в которых не просто поддерживал «вторжение» компании в Пирей, но и рекомендовал продажу морально и физически устаревшей и убыточной железнодорожной системы Греции китайским компаниям. Как я объяснял еще тогда, приватизация британских железных дорог представлялась мне колоссальной ошибкой, а вот Греция, так сказать, играла в собственной лиге. Наши порты и железные дороги являлись музейными экспонатами девятнадцатого столетия, требовали огромных инвестиций, на которые не была способна ни греческая экономика, ни французские или немецкие компании. Китай виделся очевидным решением. Китайские компании располагали миллиардными финансовыми запасами и замечательными техническими возможностями, а также демонстрировали интерес к продолжению хваленого «нового Шелкового пути», который связывал Китай с Европой через модернизированный Суэцкий канал и железную дорогу от Пирея до Центральной Европы; сроки доставки грузов на континент сокращались бы на восемь дней в сравнении с морским маршрутом мимо Гибралтара в Роттердам. Необходимо было лишь заключить справедливое и взаимовыгодное соглашение между правительствами двух наших древних цивилизаций.
С первого дня в должности министра я стал предпринимать шаги по запуску этого процесса. Гленн Ким провел исследование и поведал мне новость, которая ничуть меня не удивила: да, Пекин обеспокоен заявлениями против «Коско» из уст некоторых моих коллег по кабинету министров, но имеется прекрасная возможность восполнить этот урон, начав кампанию по «очарованию». Гленн подытожил ощутимые преимущества такой тактики следующим образом.
Первоочередной задачей является обеспечение краткосрочного финансирования [Греции], которое может иметь жизненно важное значение в предстоящие дни. Во-вторых, нужно обеспечить долгосрочное инвестирование, что приведет к значительному росту капиталовложений в коммерческую инфраструктуру страны, а также создаст новые рабочие места. В-третьих, нужно продемонстрировать нашим европейским партнерам, что новое правительство способно привлекать значимые иностранные инвестиции уже с первых дней своего правления.
Наши с Гленном мысли на сей счет целиком совпадали. Для проверки реакции другой стороны я попросил моего секретаря принять от моего имени приглашение на ужин от китайского посла на 25 февраля. (Знай я заблаговременно, что на ту же дату выпадет драма, связанная с просьбой о продлении нашего кредитного соглашения, то, наверное, подумал бы дважды, прежде чем принимать приглашение. Из-за дефицита времени, к слову, мне приходилось отклонять почти все приглашения иностранных послов после моего избрания и назначения.) То обстоятельство, что я решил отложить все прочие хлопоты и все-таки отправиться на ужин, отражало мою уверенность в насущности налаживания отношений с китайцами и мое стремление к заключению с ними долгосрочных инвестиционных соглашений.
Накануне вечером я объяснил Данае, насколько значим этот ужин. 25-го числа, примчавшись из Максимоса в нашу квартиру, я был поражен (и несказанно рад), увидев Данаю в поистине сказочном китайском шелковом платье, которое она купила в 2006 году, когда мы побывали в Шанхае (казалось, это было в другой жизни). Посол и его жена очевидно обрадовались нашему появлению – не говоря уже о платье Данаи, – но поначалу прятались за масками сдержанной вежливости. Однако постепенно настроение за столом становилось все позитивнее, сделалось дружелюбным и даже праздничным.
За закусками и под основное блюдо я слушал, как посол излагает китайскую точку зрения на происходящее. Его монолог, исполненный разочарования и тревоги, сводился к призывам прекратить враждебные действия против «Коско». По всей видимости, посол ошибочно принял меня за одного из тех активистов СИРИЗА, кто рвался прогнать китайцев из Пирея, и потому не преследовал иных целей, кроме как убедить, что будет в корне неправильно разрушать то, что уже сделано «Коско». Поэтому, когда я поделился собственными соображениями под десерт, посол не сумел скрыть свое удовлетворение. Я признал, что внутри СИРИЗА сопротивление неизбежно, но лично мне представляется иная картина – такая, которая подразумевает не только расширение присутствия «Коско» в Пирее (при определенных условиях), но и следующие шаги.
– Греческие верфи умирают, и навыки, приобретенные за тысячелетия, умирают вместе с ними, – сказал я послу. Поэтому на втором этапе сотрудничества будет логично, если «Коско» и другие китайские компании начнут инвестировать в наши три основные верфи, превратив их в ремонтные базы для контейнерных судов, которые «Коско» станет использовать в этой части Средиземного моря. – Но какой смысл обеспечивать контроль над портом Пирей, – продолжал я, – если железная дорога, которая призвана доставлять контейнеры в Центральную Европу, останется ветхой, медленной и небезопасной? – Я добавил, что существенные инвестиции в греческие железные дороги также не лишены смысла, а затем сказал: – Греция располагает квалифицированной рабочей силой, но заработная плата упала на 40 %. Почему бы не предложить таким компаниям, как «Фоксконн», построить производственные и сборочные мощности в местных технопарках, наслаждаясь особым налоговым режимом в зоне Пирея?
Вдохновленный этим перечислением взаимовыгодных предложений, посол начал рассуждать иначе. Мольбы о прекращении нападок на «Коско» были забыты, он заговорил с самоуверенностью надежного партнера, и мы обсудили многие преимущества нашего сотрудничества. Правда, пускай подозрения ослабели, осторожность никуда не делась.
– Министр, вы должны понимать, что с точки зрения Пекина, «Коско» можно считать челюстями дракона. Прежде всего нам нужно убедиться, что эти челюсти не выпустят добычу. Едва мы в этом убедимся, смею вас заверить – дракон прибудет к вам целиком.
Что ж, все понятно: давайте сначала завершим сделку по «Коско», а все остальное будет потом.
Я согласился.
– Вы сообщите Пекину, что их опасения по поводу нашего правительства неуместны? – спросил я.
– В тот же миг, когда вы с супругой опечалите нас своим отбытием, – ответил посол и добавил: – Пекин будет признателен за какой-либо публичный шаг в залог наших новых отношений, за какой-либо жест, который покажет скептикам, что ваше правительство намерено проводить новую политику.
– Как насчет посещения территории «Коско» в Пирее? Мы могли бы побывать там вместе. Это подойдет? – уточнил я.
– Вы и вправду готовы это сделать, министр? – спросил посол, улыбаясь как ребенок, которому посулили роскошный подарок.
– Да, конечно. Я не привык раздавать пустые обещания, – заверил я.
– Мы можем взять с собой китайскую съемочную группу? – осторожно поинтересовался он.
– Я настаиваю на этом.
Остаток вечера больше напоминал посиделки старых друзей. Визит в Пирей назначили через два дня, а далее предполагалась встреча в моем офисе для согласования первоначальных условий сотрудничества.
Когда секретарь кабинета министров Спирос Сагиас узнал о моем ужине с послом и о предстоящей поездке на объекты «Коско», он даже не стал прятать свою радость. До всеобщих выборов Сагиас подвизался в роли юридического консультанта «Коско». Поэтому он не мог выступать в пользу компании, справ