– Я знаю, что ваш премьер-министр постоянно с нею общается, – обронил он, а потом вдруг позволил себе проявить эмоции. – Зачем? Почему он все время ей названивает? На что он рассчитывает? Она ничем ему не поможет! – Тут Вольфганг как будто сообразил, что вышел за рамки допустимого, и поспешил поправиться: – Мне было очень приятно услышать, что ваш премьер-министр рассуждает о возможности проведения референдума. Это отличная идея, но вам следует быть крайне осторожными. Вы должны четко и ясно объяснить греческому народу, какой выбор перед ним стоит. Опросы общественного мнения показывают, что греки хотят остаться в еврозоне. Вы должны объяснить, что в этом случае необходимо соблюдать условия «Меморандума о взаимопонимании». Если это греков не устроит, тогда они вольны жить собственным умом. Пусть живут, как им заблагорассудится.
Я возразил, что членство в еврозоне вряд ли следует ставить в зависимость от согласия на провальную политику, которая ведет страну к краху в пределах той же самой еврозоны.
Шойбле мгновенно отмел мой довод.
– Вы либо принимаете «Меморандум о взаимопонимании» в том виде, в каком он существует, без всяких корректировок, либо вводите у себя драхму. Вы должны принять условия МВ, если хотите сохранить евро. Если еврозона вам не нужна, тогда решайте сами. Пусть народ Греции выбирает осмысленно. Вот почему я был рад словам вашего премьер-министра о возможности референдума. Проведите этот референдум. А если греческому народу понадобится полгода на принятие окончательного решения, так тому и быть. Обещаю, что мы будем финансировать Грецию эти шесть месяцев.
Значит, вот так. Все разговоры о том, что ЕЦБ лишь следует собственным правилам, отказываясь предоставлять нам средства, оказались ложью, как и следовало ожидать. При необходимости – и для достижения политических целей – единая Европа выражала готовность финансировать Грецию дополнительно. Причем не те две-три недели, о которых мы просили, а целых полгода – то есть в размере 11 миллиардов евро!
– Понимаете, Вольфганг, – ответил я, все еще продолжая переваривать услышанное, – мы, будучи ответственными лидерами и сторонниками единой Европы, должны сделать все возможное, чтобы предотвратить «Грексит» и обеспечить нашему народу достойную жизнь в еврозоне. Подталкивать греков к выбору между катастрофической финансовой политикой в рамках еврозоны и катастрофическим выходом из нее – отнюдь не признак просвещенного политического руководства. Разве вы не видите, что проблема «Меморандума» проста, что он не сулит никакой надежды на достойное будущее?
Конечно, он видит, признал Шойбле.
– Да, «Меморандум» и вправду вреден для вашего народа. Он препятствует восстановлению экономики Греции и мешает ее развитию. Потому-то и нужен референдум – чтобы прояснить ситуацию.
Потрясенный тем, сколь охотно он, казалось, готов поддержать распад еврозоны, я предложил:
– Давайте ненадолго оставим Грецию в покое. Вы действительно думаете, что будете в состоянии контролировать те демонические силы, которые высвободит «Грексит»? Это же глупо! Никто не способен их контролировать. Это будет ошибка исторических масштабов.
– Тогда перестаньте рассуждать о «Грексите», – сказал Вольфганг. – Перестаньте думать о выходе Греции из еврозоны. Считайте, что берете тайм-аут. Как мне видится, вы временно покидаете еврозону и быстро восстанавливаетесь, поскольку заново обретаете конкурентоспособность через девальвацию национальной валюты. А спустя примерно год, когда восстановите большую часть былой конкурентоспособности, вы сможете вернуться.
Я попытался преодолеть растерянность.
– Вольфганг, я не могу смириться с отказом Греции от валюты, к которой, по общему признанию, нам вообще не следовало присоединяться. Поскольку на создание новой валюты понадобится приблизительно год, прежде чем можно будет приступить к ее девальвации, вы, по сути, предлагаете нам девальвировать эту валюту за год вперед. Краткосрочные и среднесрочные расходы будут колоссальными. Возможно, они все же окажутся меньше трат на бесконечное прозябание в еврозоне в рамках губительного «Меморандума», но я настаиваю на том, что эта дилемма – МВ или драхма – не соответствует интересам Европы. Даже если собственно Греция вас не интересует, «Грексит» – или греческий тайм-аут, если вам так угодно – уничтожит ту ауру уверенности, которая окружает евро. Он немедленно скажется на Италии и Испании, а затем его отдаленные последствия затронут и Париж. И Марио Драги не сможет ничего сделать для того, чтобы компенсировать этот ущерб, даже если примется печатать горы евро. Валютный союз распадается под воздействием сил, которые вы не сможете контролировать.
Вольфганг не согласился со мной, однако выразил свое несогласие через любопытное совпадение наших мнений.
– В Еврогруппе вы, вероятно, единственный понимаете, что еврозона нестабильна, – сказал он. – Эта зона неправильно устроена. Нам нужен политический союз, в этом нет ни малейших сомнений.
– Я всегда знал, что вы ревностный федералист, – перебил я. – Помню, как вы спорили с коллегами еще в начале 1990-х годов. На мой взгляд, госпожа Меркель, в отличие от вас, не осознает ценность федеральной политической структуры, дополняющей валютный союз.
Шойбле позволил себе коротко усмехнуться.
– Французы тоже, – добавил он. – Они со мною воюют.
– Знаю, – ответил я. – Они совсем не против использовать немецкие марки без утраты суверенитета.
Вольфганг охотно согласился.
– Да, это действительно так. Я такого допустить не могу. Сами видите, единственный способ для меня удержать всех вместе, единственный способ сохранить единство – это укрепление дисциплины. Любой, кто хочет пользоваться евро, должен подчиняться дисциплине. Еврозона станет гораздо сильнее, если ее дисциплинировать «Грекситом».
Краем глаза я заметил, как побледнел Хулиаракис. Теокаракис, с другой стороны, выглядел приятно удивленным и нисколько не обескураженным словами министра финансов ФРГ.
Решив пойти ва-банк, я сказал:
– Вы не сможете контролировать тот хаотичный процесс, который будет спровоцирован «Грекситом». Забудьте о тайм-ауте. Стоит выпасть одному участнику, остальные потянутся за ним. Вы рассуждаете о динамике, которая не будет вам подвластна.
– Категорически не согласен, – отозвался Шойбле, покачал головой и устремил взгляд в пол. – После вашего ухода – с нашей всемерной помощью – мы можем защитить евро намного надежнее, а потом добро пожаловать обратно.
Представлялось очевидно бесполезным оспаривать его веру в способность контролировать катаклизмы природы; но, когда министр финансов Германии предлагает пострадавшей стране «всемерную помощь», ты, будучи министром финансов этой страны, обязан попросить разъяснений. Поэтому я спросил:
– Что скрывается за вашими словами насчет «всемерной» помощи? И кстати, Вольфганг, канцлер в курсе происходящего?
Шойбле пристально посмотрел на меня, криво усмехнулся и проронил:
– Если мне придется честно ответить на этот вопрос, я буду вынужден затем задушить вас своими руками.
– Да бросьте, Вольфганг! – воскликнул я. – Разве я когда-либо сливал прессе подробности наших встреч? Утечки обычно допускает ваша сторона, а не моя.
Он рассмеялся.
– Да, вы правы, вы правы. Канцлер знает, и я постараюсь убедить ее, что это хорошая идея.
Как я подозревал, Меркель знала о плане Шойбле, но была от него не в восторге. Тут меня как осенило: у нас с Вольфгангом есть кое-что общее. Мы расходились почти во всем, включая «Грексит», а объединяло нас одно – наличие лидера, который колеблется с решениями.
– Из того, что вы сказали, – произнес я, – можно предположить, что наша беседа не санкционирована.
– Да, вам нужно разрешение вашего премьер-министра на переговоры со мной, а мне требуется разрешение канцлера.
– Хорошо, – сказал я. – Я вам позвоню.
Мы обменялись телефонными номерами и договорились пообщаться позднее.
Между тем нам предстояло принять участие в заседании Еврогруппы. Из конференц-зала я отправил Алексису текстовое сообщение по поводу встречи с Вольфгангом Шойбле. Эсэмэс-разговор вышел следующим.
Варуфакис: [16:21] Вольфганг сегодня крутил удивительные пируэты.
Ципрас: [16:22] То есть?
Варуфакис: [16:25] Он просил уведомить вас о тайм-ауте…
Ципрас: [16:26] Выгоняет или намекает на параллельную валюту?
Варуфакис: [16:27] Первое через второе; причем признает, что МВ нас убивает.
Ципрас: [16:30] Скажите ему тогда, что, раз так, пусть предложит, как все проделать с наименьшим уроном. Пусть обозначит финансирование и условия взаимопомощи без дефолта.
Варуфакис: [16:35] Он предложил всемерную помощь в переходе.
Тут Йерун Дейсселблум попросил меня ответить на обычные обвинения в адрес греческого правительства – по поводу того, что мы якобы нарочно тормозим процесс, не желаем выдвигать предложения, которые заслуживают доверия, и так далее. Я дал подробные, но совершенно стандартные ответы, призвал как можно скорее подготовить разумное коммюнике – и вернулся к переписке с Алексисом.
Ципрас: [17:50] Любопытно узнать, что у него на уме. Расскажите ему о другом нашем предложении, прощупайте реакцию[296].
Варуфакис: [17:51] OK. Вы даете зеленый свет на конфиденциальные переговоры с ним по этим поводам?
Ципрас: [17:53] Да, но убедитесь, чтобы у него не возникло ощущение, что вы согласны. И проследите, чтобы он не разболтал прессе.
Варуфакис: [17:53] OK. Наша линия: 1. Я просто говорю с ним, выслушиваю, но без каких-либо обязательств. 2. Если будет утечка, мы от всего отказываемся.
Когда Еврогруппа перешла от обсуждения Греции к другим темам, Вольфганг подозвал меня к себе, за огромный стол для переговоров. Я подошел и наклонился к нему.
Шойбле: Я подумал над нашей беседой.
Варуфакис: Я тоже. Рад сообщить, что мой премьер-министр разрешил обсудить вашу идею, но просто обсудить, без каких-либо обязательств.