Поэтому сегодня, в соответствии с принципом эволюционно-стабильной стратегии, на господ огромный спрос. Когда кругом рабы, каждый господин на счету. Если в XX веке это было еще неочевидно (тогда господина легко заменяли машиной, и там, где подводил человеческий фактор, всегда можно было поставить какую-нибудь технологическую разработку), сегодня машина, даже справляясь с задачами управления, никогда не справится с куда более важной задачей – машина не способна быть моральным образцом. Никто не говорит: «Я хочу быть похожим на машину». Если мы и говорим: «Я хочу быть как Терминатор», – то ровно по причине того, что Терминатор антропоморфен. Никто не говорит: «Я хочу быть ведром на колесиках». Машина никогда не станет для нас авторитетом именно потому, что не может показать господство.
Господин всегда будет единственным моральным образцом. Поэтому он – всегда и желанный бизнес-партнер, и желаемый политический лидер – за счет своей уникальной морали, которая стимулирует его двигаться в «гору», поднимаясь над собственными ограничениями, и формирует в нем особое антропологическое качество, которое мы чувствуем за версту и к которому тянемся, даже если обречены рядом с такими людьми сталкиваться лицом к лицу с болью собственной ничтожности.
Господа – это всегда элита. Политическая, творческая, научная. Цвет человечества и высший свет (а среднего света, как известно, не бывает, это вам не класс). Вместилище всех высоких чувств и добродетелей и всех возвышенных мотивов.
Господа – это аристократы, каста воинов (тот самый архетип Воина на пути героя, без которого взросление оказывается невозможным) и каста правителей (архетип Правитель, кульминационная точка на пути героя). Выше них только духовенство.
В свойственной им самоактуализации, в своем единстве «надо» и «хочу» господа являют собой то самое более совершенное, творческое и одухотворенное исполнение человеком своей миссии, которое Юнг приписывал второй половине процесса индивидуации. Их самосовершенствование, саморазвитие, воплощение в жизнь своего потенциала, движимое вопросом «Кем еще я могу стать и быть?» и стремлением стать всем, что в принципе возможно, – это и есть труд по созданию себя, который, в соответствии с идеалами стоицизма, прокладывает дорогу к счастью. Счастье, впрочем, никогда для них не цель. Такая стратегия требует бесстрашия перед неизвестностью и ответственности, однако только она и позволяет прожить насыщенную и богатую жизнь.
Вы можете прямо сейчас проверить себя на предмет доминирующей морали. Если в описании фигуры господина вы узнали образ того героя, о которым грезили всю жизнь, не находя его в реальных людях, у вас предрасположенность к морали господ. Если же, читая противопоставления господ и рабов, вы чувствовали негодование в адрес «плохих» господских качеств и недоумение, почему такие «хорошие» качества отнесены к рабским, в вас пока еще говорит ресентимент.
Рабская мораль как реакция на угнетение стремится очернить своих угнетателей и обесценить все, что является ценностью для господ и чего рабы не имеют, так создается «черная легенда» – устойчивая традиция очернения людей господской морали, где господа представлены жестокими, циничными, бездушными, бесчувственными кровопийцами.
Рабская мораль – прерогатива слабых. Она не способна утверждать свои ценности силой, поэтому ей приходится прибегать к манипуляциям, чтобы не превзойти господ, но обратить их в таких же рабов, развратив сильных и распространив идеи о том, что сама воля к власти является чем-то «дурным», а рабы якобы изначально родились со своим набором качеств и не имели возможности его изменить (это и есть позиция жертвы, избавляющая от необходимости трудиться над созданием лучшего себя).
Возвращение аристократа
Слабость покоряет силу, раб порабощает господина, сентимент уступает место ресентименту. Ницше осуждает исторический триумф рабской морали как «коллективное вырождение человечества». По мнению философа, это самая изощренная месть слабых, цель которой – сделать всех людей равными, а значит – сделать всех рабами. Своего рода тепловая смерть человечества в морали, где уравнены все аффекты, а воля к власти разбавлена до гомеопатической концентрации.
Разумеется, сегодня практически каждый из нас выращен в традиции рабской морали. И именно для обслуживания ее предписаний мы вынуждены оставаться психологически-детьми. Однако есть гипотеза, что наши предки так или иначе передали нам оба вида морали. Там, где у нас не возникает вопроса, как поступать, мораль рабов и мораль господ сходятся в своих ответах. Там же, где образуется «вилка» вариантов действия, в нас спорят две морали. И в этот момент мы вольны сознательно выбирать, кем хотим стать и быть – рабом или господином, делая соответствующий выбор. Но только знать господские моральные ответы мало, необходимо выкорчевать из себя ресентимент, иначе господство станет таким же лживым и поддельным, как реплики брендов на вьетнамском рынке.
«В прошлом аристократами рождались. В наши дни аристократизм обретается деяниями», – замечательно выразил дух времени Джанни Версаче. И сегодня наша задача – в том случае, если мы не хотим навсегда остаться представителями рабской морали и способствовать коллективному вырождению человечества, – создать из себя господина самостоятельно – через тот труд, о котором Чехов писал свое легендарное «выдавливать из себя раба по капле». Но если писателю для этого необходим был поистине титанический труд самодисциплины, то сегодня возможности, открывшиеся нам в диалоге с бессознательным, позволяют всем психологически-невзрослым наконец-то повзрослеть именно так, как любят дети, – «как проще».
Подлинный Взрослый, которого мы видим в бессознательном, когда нам удается смоделировать благополучную фигуру за счет слияния детско-родительских идентичностей, – это и есть ницшеанский господин, носитель чистой силы, моральный образец, рожденный вызывать восхищение, – тот, кто максимально приближен к сверхчеловеку, но гораздо более понятен нам. Требования, которые предъявляет человеку бессознательное, поразительно тождественны требованиям морали господ.
Подлинный Взрослый в бессознательном – это архетипический Аристократ.
Когда на практике я даже бегло рассказываю клиентам о различиях в морали рабов и господ и показываю, что каждый человек может быть либо аристократом, либо чернью, а третьего не дано, перед ними возникает «выбор без выбора». Бессознательное сразу же подгружает им огромные массивы данных, стоящие за этими двумя предельно сильными архетипическими образами – «аристократ» и «чернь». Никто не хочет быть рабом, даже если пока еще всецело им является.
Именно на контрасте с аристократическими качествами рабские черты ресентимента выглядят для нас максимально отталкивающе. На образном языке бессознательного этот контраст выглядит и вовсе впечатляюще: когда с одной стороны серая или черная сгорбленная фигура, квинтэссенция ничтожества, а с другой – высокая, сияющая, с безупречной осанкой и высоко поднятой головой.
На практике я вижу, что перспектива оказаться «чернью» куда сильнее мотивирует психологически-детей на изменения и труд, чем все «морковки» и «конфеты» материальных целей, вместе взятые. Душа содрогается перед мерзостью ресентимента и страшится остаться в этих нечистотах навсегда.
Ницше сокрушается: «…и всякое “Было” преобразовать в “Такова была воля моя!” – только это назвал бы я избавлением!
Воля – вот имя освободителя и вестника радости: так учил я вас, друзья мои! А теперь научитесь еще следующему: сама воля есть еще пленница.
“Хотеть” – освобождает: но как называется то, что и освободителя заковывает в цепи?
“Было” – так зовется у воли ее скрежет зубовный и ее затаенная скорбь. Бессильная против того, что уже свершилось, со злобой взирает она на все минувшее. <…>
Почему время не бежит вспять – вот что вызывает ее тайную ярость; “Было”– так зовется камень, который не может сдвинуть она.
И вот катит она камни злобы и негодования и мстит тем, кто не испытывает, подобно ей, ненависти и досады.
Так воля, освободительница, стала причинять боль всему, что способно испытывать страдания; мстит она за то, что не в силах повернуть время вспять».
Эта цитата великолепно иллюстрирует беспомощность традиционного психоанализа. Недостаточно осознать причину проблемы или найти в прошлом «корневой эпизод», ставший отправной точкой проблемы. Да, чтобы избавиться от проблемы в настоящем, необходимо изменить то прошлое, где проблема только-только зарождалась – и была еще не гигантским зданием, а парой кирпичей, поставленных друг на друга. Да, если найти и вынуть краеугольный камень – все здание рухнет под собственной тяжестью. Однако, сколько бы мы ни выявляли и ни осознавали причину, это никак не повлияет на проблему в бессознательном, поскольку оно по определению не управляется сознанием. По счастью, благодаря ставшему сегодня возможным диалогу с бессознательным, которое записывает и хранит всю нашу жизнь по секундам, мы, в отличие от Ницше и отцов-основателей традиционного психоанализа, наконец-то можем укротить всемогущее «всякое “Было”» и подчинить его сознательным намерениям, перезаписав прошлое в бессознательном так же, как мы перезаписываем файлы в облаке. Для этого нам понадобится устранить слабость и невзрослость там, где те впервые зародились, – в прошлом.
Мы уже знаем, что ресентимент в отдельно взятом человеке возникает как следствие его слабости и одновременно как набор решений для нее. Однако в дальнейшем он так разрастается и создает настолько сложные хитросплетения убеждений, мышления, состояний, поведения, инструментов, реакций, эмоций, чувств, ценностей и приоритетов, что сам начинает бесконечно воспроизводить в человеке слабость, чтобы гарантировать свое существование. Можно сказать, что, явившись в жизнь человека помощником, ресентимент постепенно становится его хозяином и вынуждает человека обслуживать свою подавленность. Таким образом, ресентимент – это и плод психологической незрелости, и одновременно – ее причина.