вич.
Лиза, как и Рита, раньше занималась в клубе на улице Рубинштейна. Свою первую собаку, Джульбарса, Лиза подарила пограничникам и очень гордилась тем, что Джулька служит на границе. Боец, который стал проводником Джульбарса, часто писал Лизе, что пёс очень умный и выучен отлично.
Джульбарс погиб, помогая пограничникам задержать нарушителя.
«Наш Джульбарс, — говорилось в одном из писем, — работал бесстрашно. Вражеский лазутчик вытащил пистолет, но Джулька схватил его за руку и не отпускал до тех пор, пока не подоспели бойцы. Пёс погиб, но задержал врага».
Да, Лиза Самойлович была опытным собаководом. Старшина ценил это, потому что знал, как это важно — правильно воспитать собаку.
— Запомните, — говорил он девушкам, — мало того, чтобы собака точно, без запинки выполняла ваши приказы. Это ещё только часть задачи. Важно, чтобы ничего не делала без вашего приказа, по собственной прихоти… Иначе может получиться не польза, а вред.
Старшина молчал с минуту, подыскивая подходящий пример:
— У нас в батальоне был такой хитрюга пёс Розан. Учили его связной службе — пакеты носить. Прибежит собака на пост, принесёт пакет, ей поощрение дают — сухарь, прядку сушёного мяса.
Розан вначале работал лениво. Потом пришла голодная пора, блокада. Кормили собак плохо. И Розан вдруг стал бегать, когда его и не пошлют. Прибежит в роту, там думают, какое-то распоряжение прислали с собакой, может, срочный приказ. Но у Розана ничего нет. Просто тычется мордой в руки солдат, требует угощения.
Что ж вы думаете, несколько раз он своими самовольными приходами настоящую тревогу поднимал. Прибежит без донесения, а в роте думают, у него пакет по дороге отняли, важный приказ в руки врага попал. Пришлось Розана из части списать… И ведь не глупый пёс был. Пропал из-за плохого воспитания…
— Ваша правда, товарищ старшина, — вмешалась в разговор Лиза Самойлович. — Я про одну караульную собаку знаю. С ней целая история вышла. Сколько народу перепугала! Можно рассказать?
— Что ж, говорите, — согласился Петров, — только покороче.
— Понимаете, собака эта, Найда, была у одного мальчика, у Саши Фролова. Большая чёрная овчарка. Постороннему человеку к ней и подойти страшно.
Саша обучил свою Найду караульной службе. Она охраняла большой промтоварный магазин в Лесном. Саша приводил туда Найду к концу торговли. Все шли домой, Найда оставалась одна. Товару в ящиках, на прилавках, на витринах много, но беспокоиться нечего — никто не возьмёт, не войдёт в магазин. Найда не пустит…
Но один раз получилась с ней крупная неприятность, и Саша был сам в этом виноват. Какую-то сделал он ошибку, когда учил свою Найду.
В тот день мать Саши ушла к соседке и не заперла наружную дверь. Найда вышла из дому и отправилась в магазин. Сама пошла, без хозяина. Явилась в магазин, а там торговля идёт вовсю.
Найда увидела толпу, решила, что непорядок, и улеглась на пороге. Покупатели подходят к магазину — Найда рычит, не пускает. Другие хотят с покупками уйти — Найда не даёт. Кто-то попробовал перешагнуть через собаку — не тут-то было! Найда лязгнула зубами, да и куснула человека за ногу.
Что тут началось, даже передать трудно! В магазине кричат. Кто-то в панику ударился: мол, собака бешеная, всех перекусает. И снаружи собирается толпа, всем интересно — что за непонятный случай? Милиционера привели.
Счастье, что тут подъехал на машине директор магазина.
— Стой! — кричит милиционеру. — Это Найда. Какая она бешеная? Она наш сторож.
Но и директор не может собаку увести. Она признаёт только своего хозяина, Сашу. Отправили за Фроловым в школу автомобиль. С урока вызвали. Саша приехал и снял с магазина собачью осаду.
Егор Степанович решил сделать вывод из этой истории применительно к военной обстановке.
— Собаки несут караульную службу и в армии, — сказал он, — они могут охранять, например, военные склады. Представьте, что будет, если собака сама, самовольно встанет на пост? У склада с боеприпасами или у штаба. Какая кутерьма пойдёт! Надо доставлять снаряды артиллеристам, а собака не позволяет. Надо везти приказ в части, а собака не выпускает! Верно я говорю?
НА «НИЧЕЙНОЙ ЗЕМЛЕ»
Больше всего молодые, бойцы хотели знать, как собаки ведут себя в бою, под огнём. Ведь на войне же всё не так, как в мирное время. Рвутся снаряды, пулемёты трещат, взлетают ракеты — разве собака не боится? Наверное, ей страшно, а сознательности у неё нет. Не убежит она со страху?
— Если правильно воспитаете, не убежит, — говорил старшина. — И как вы себя поведёте, так будет себя вести и она. Собаке хозяин дороже жизни. Сколько раз мы в этом убеждались…
Егор Степанович вспомнил декабрьскую ночь под Пулковом. Траншея боевого охранения, а перед ней — синеющее в холодном свете луны снежное поле, застывшая «ничейная земля». Так называли пустое пространство между нашей первой траншеей и траншеей противника. На этой «ничейной земле» лежала собака.
Прошлой ночью наш стрелковый батальон проводил разведку боем. Фашистам навязали бой, чтобы они тоже открыли огонь и показали этим, где у них пулемёты, где миномётные и артиллерийские батареи. В батальоне были связисты с собаками.
Бой шёл целую ночь. Под утро, выполнив свою задачу, наши отошли. Огонь утих, санитары вытащили раненых. Но когда рассвело, из первой траншеи заметили какое-то движение на «ничейной земле». Возле убитого бойца лежала собака. Она была жива, время от времени настораживала уши, поднимала голову, оглядывалась по сторонам. Над собакой посвистывали пули, вблизи рвались мины, но она не уходила, лишь снова наклоняла голову к неподвижному телу.
Собаку много раз окликали, она слышала команду:
«Амур, ко мне!». Но подавали команду чужие люди, а её хозяин, вожатый, лежал безмолвно, и она не откликалась на зов, лишь плотнее вжималась в снег возле мёртвого тела.
Конечно, Амура видели и фашисты. Их снайперы вполне могли его убить, но они не стреляли. Может быть, собака просто их не интересовала, а может быть, они ждали, когда к ней попробует подобраться человек.
Так прошёл день. К ночи стало ещё морознее. От холода застывали руки и ноги.
И солдатское сердце не выдержало. Едва луна исчезла за тучами, два бойца выбрались из траншеи и поползли. Те, что остались сзади, видели, как подрагивают, качаются за их спинами винтовки. Потом оба солдата словно растворились в темноте.
Они ползли, зарывались в снег, когда в небе вспыхивали, рассыпаясь звёздами, ракеты. Наконец добрались до собаки, и тот, что полз впереди, протянул руку к её ошейнику. Амур глухо заворчал, щёлкнул зубами. Он решительно не хотел уходить от своего хозяина.
— Давай я, — прошептал второй солдат. — Меня он знает, из нашего ведь отделения.
— Амур, Амур, — тихонько повторил он.
Амур снова заворчал, но уже не так грозно. Голос ему был знаком.
Солдат схватил поводок и пополз назад, таща Амура за собой. Собака упиралась, но ошейник сдавливал ей шею, да и сил после суток, проведённых на лютом морозе, у неё оставалось мало.
К своей траншее подползли, когда уже светало… С трудом перевалили через бруствер. Собака свалилась вслед за бойцами. В землянке ей давали хлеб, отламывали от скудного блокадного пайка. Амур не ел, только выпил несколько глотков воды.
Ещё долго ходил он сам не свой, опустив хвост, и смотрел на всех тоскующими, влажными глазами…
3
РИТА ПОЛУЧАЕТ БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ
Команда занималась на полянке.
День стоял хмурый и прохладный, несмотря на летнее время.
Девушки сидели на траве, а командир — старший сержант объяснял им тонкости караульной службы.
— Боец Меньшагина! — неожиданно прозвучал приказ. — К старшине Петрову!
Через несколько минут Рита стояла перед старшиной Петровым в закутке, где он устроил свою «канцелярию».
Петров с минуту молча смотрел на неё.
— Так вот, Меньшагина, забирают вас из команды. Курс обучения вы не совсем закончили, да что поделаешь, война. Командир батальона лично приказал.
Голос старшины звучал как-то грустно.
— Не вас первую забирают, — вздохнул он. — Бутыркина и Александрова уже во взводе связи. Велосипедистками. Донесения возят. Вас тоже берут в связь, но приказано выслать с собакой. Значит, работа будет другая.
— Понятно, — сказала Рита.
— Возьмите у писаря документы и отправляйтесь. Счастливо воевать вам, Меньшагина.
Старшина встал из-за стола, подошёл к Рите и тихонько тронул за рукав. То ли смахнул пылинку, то ли погладил. Это уж было совсем не по-уставному.
«Почему это начальство так спешит? Дали бы подготовить девушек получше», — думал старшина.
О разговоре, происходившем накануне в штабе армии, он не знал. А этим разговором и был вызван приказ о Меньшагиной.
— Товарищ майор, — сказали в штабе командиру батальона, приехавшему по срочному вызову, — вы докладывали, что можете организовать связь на передовой с помощью собак.
— Так точно, — подтвердил комбат.
— У нас есть несколько участков, где поддерживать связь пешими посыльными крайне трудно. Особенно под Урицком. Наши позиции противник хорошо просматривает и всё пристрелял. Теряем людей. Можно там использовать ваших собак?
— Можно, — ответил комбат. — Связные собаки не раз действовали в боевой обстановке.
— Тогда быстрее принимайтесь за дело.
…Рите и предстояло работать с собаками на новой линии связи. Комбат сам отбирал для этой линии бойцов. Рита была новичком в части, зато майор знал её как опытного собаковода и потому включил в список.
ЛИНИЯ СВЯЗИ
На командный пункт стрелкового батальона, который стоял против Урицка, Рита пришла вместе с напарником — бойцом Назаровым.
Собаки у них были разные: гончая Кайкер с коричнево-чёрной спиной, порывистая, любопытная, старавшаяся всюду сунуть свой мокрый нос, и несколько медлительная, важная красавица Ретчер — колли, шотландская овчарка с длинной роскошной шерстью, жёлтой на спине и белой на груди.