ими следами от осколков, потом и вовсе вывалилась в коридор. Еще одна граната улетела в штурмуемое помещение, едва оттуда попытались отстреливаться чудом уцелевшие…
Вновь тронулись. Стали спускаться по лестнице на второй этаж. Меньшиков с трудом удержался на ногах, едва не поскользнувшись в луже крови на ступеньках. Вцепился в перила, в дыму под ногами увидел застреленного негра-охранника: мертвый, рот оскален в гримасе ярости, скрюченные пальцы все еще сжимают оружие, смерть застала не врасплох, видимо, успел среагировать. Так, похоже, спецназ действует на всех трех этажах, никого не щадит, расстреливает всякого попавшегося под руку, самому просто чудом повезло уцелеть.
На втором этаже из дыма вынырнул еще один в бесформенном камуфляже. Оглядел пристально, словно взглядом изнутри просветил. Коротко приказал:
– Волоки его в лагерь. Возьми с собой кого-нибудь. Лаврову от меня привет, пусть сразу же уходит.
Провожатый кивнул, потащил Меньшикова дальше.
…Замелькали взломанные комнаты, трупы, дым, лестницы. Неудавшийся изобретатель старался не упасть, провожатый волок как трактор, по пути позвал с собой еще одного, как две капли похожего, стали двигаться еще быстрее. Меньшиков тяжело вздыхал и переставлял ноги, уже смирившись с возникновением на горизонте могучей Родины, что и здесь его отыскала…
На улице было свежее и намного тише. Но здесь пришлось вообще перейти на бег: провожатые тащили так, что Меньшиков едва касался ногами земли. Через километр младший научный сотрудник свалился кулем, больше не чувствуя в себе сил двигаться. Незнакомцы одернули, поставили на ноги, пихнули в спину, заставляя идти. Меньшиков обернулся, собираясь попросить хотя бы минуту отдыха.
Слова замерли на языке – вилла Барона ярко полыхала в ночи. В темное звездное небо взвивались багровые искры…
Пространство перед виллой уже ничем не освещалось: видимо, снайперы перестреляли все лампы. Поэтому ученых не пришлось гнать бегом, спокойненько переправили до ближайшей постройки. Там, перестроившись – Андронова замыкала шествие, на случай преследования, – двинулись узкими проходами через хозяйственные пристройки, намереваясь достичь начала плантаций и оттуда добираться прямиком до лагеря разведчиков.
Лавров шел первым. Поневоле приходилось перемещаться медленнее, чем обычно, на плечах теперь висели гражданские, а с ними быстро не пойдешь, приходится учитывать их не подготовленные к тяжелым нагрузкам конечности. Проходил вперед, проверял, насколько можно, останавливался и поджидал. Капитан, вполне понимая, кого ведут, помогал освобожденным избегать наиболее опасных участков в темноте. Потом и вовсе взял женщину на руки, понес, не слушая слабых возражений: топать еще прилично, а мадам-ученая вот-вот свалится без сил. Трое остальных умников старались, насколько это возможно, передвигаться быстро, пожилой и вовсе проявил неожиданную прыть для своих седин – даже молодым пытался помогать, поддерживал их словом. Жаловался, правда, на отсутствие очков, но все же помогал как мог.
Кончились постройки, начались плантации. Оставшаяся за спиной вилла начала дымить, из окон вырвались первые языки пламени. Стрельба и взрывы начали потихоньку стихать: майор Семенов со своими хлопцами методично отстреливал наемников и приводил в исполнение свой замысел все здесь спалить к чертям.
Джунгли вскоре надвинулись темной и влажной стеной, закрыли звездное небо. Батяня остановился и глянул на виллу.
…Трехэтажное здание уже полыхало вовсю, освещая гору за собой и крыши ближайших построек. Те, впрочем, тоже начинали полыхать, совсем скоро все займется огнем, к утру должно остаться лишь пепелище…
Мимо со стоном проковылял пожилой ученый.
– Привал. – Батяня невольно проявил жалость. – Но только надолго не располагайтесь, минут десять, и дальше пойдем. К утру надо быть далеко отсюда.
Ученый пластом рухнул на краю плантации, даже не выбирал куда. С благодарностью заговорил:
– Спасибо вам огромное, товарищ. Если бы не вы, мы долго не протянули бы…
– Супругу свою благодарить будете. – Батяня припомнил разговор с главкомом ВДВ и его соседку по школьной скамье. – Именно она подняла шум по поводу вашего исчезновения, другим до этого дела не было никакого.
– Я знал… я знал, что она сообщит кому нужно, – профессор Никонов с облегчением заулыбался, повеселел даже. – Ниночка меня не бросит даже в аду. Она у меня самая лучшая на свете.
Подошли еще двое, молодые. Со стонами попадали рядом с профессором. Лавров посмотрел на Свешникова: тот только что подошел, поставил свою ношу на ноги, указал на место рядом с остальными и приблизился.
Батяня сообщил, указывая на зарево пожара:
– К утру надо отойти подальше, Антон. Вилла на всю Африку полыхает, скоро здесь народу будет – не продохнешь.
Капитан кивнул в сторону отдыхающих:
– С гражданскими далеко не уйдешь.
– Надо постараться.
Подошла Андронова. Оглядела спасенных, повернулась и сказала:
– Не хватает.
Лавров развел руками.
– Ждем два часа в лагере. Потом уходим. Если пятого нечаянно пристрелили, что ж… судьба, наверное, такая. Этого гения зловредного я бы сам пристрелил, да только он не виноват ни в чем, если разобраться. Где-то нашкодил, но где-то и помог. Пятьдесят на пятьдесят.
– Его свои же загрызут, стоит только отвернуться нечаянно, – старлей тоже закурила. – Именно его винят во всех своих бедах, и отчасти правы.
– В Москве пусть разбираются как хотят, пусть хоть съедят его живьем. – Батяня представил, как четверо будут высказывать одному свои претензии, и мысленно усмехнулся. – А до Москвы… до дома довезем всех пятерых, если, конечно, пятый уцелел.
– Да, в институте ему несладко придется. – Андронова была того же мнения. – Я бы на его месте уволилась сразу же.
Лавров докурил, затушил окурок. Глянул на ученых, время поджимало, перехватил поудобнее автомат и скомандовал:
– Перекур закончен. Хотите жить – двигайтесь.
С протяжными стонами начали подниматься. Жизнь – хорошая штука. Но только вот порой слишком жестокая и дорогостоящая.
Свешников шагнул к ним. Ворча, начал поднимать за шиворот:
– Утром выспитесь и отдохнете. Понимаю, что тяжело, но какого хрена, спрашивается, в Анголу поперлись?
…Вокруг двигались бесформенные фигуры в костюмах, чем-то смахивающих на космы болотной грязи, меха и сухих листьев. Двое разблокировывали электронный замок сейфа, умело орудуя мощным прибором, весь вид которого говорил о том, что сейф скоро вскроют, как консервную банку. Еще трое, вооружившись прорезиненными мешками, скидывали в них всю документацию, вплоть до бухгалтерских отчетов. Некоторые пробивали ломами стены и пол, отыскивая тайники…
Барон расширенными глазами смотрел на все это и поверить не мог, что его неприступная вилла взята в считаные минуты, отборная охрана уничтожена и сейчас добивают ее жалкие остатки в комнатах по всем трем этажам. Барон стоял на коленях перед каким-то хмурым русским с мрачным взглядом, не предвещающим ничего хорошего. В воздухе плавали клочья дыма, пахло гарью и кровью.
А ведь еще буквально десять минут назад ничто не предвещало беды. Тишина кабинета, такая привычная и казавшаяся незыблемой, вдруг была нарушена грохотом взрыва со стороны казарм, полетели выбитые стекла, мир разлетелся на осколки, и появилось очень много этих бесформенных незнакомых людей, с большой ловкостью отстреливающих мечущихся в беспорядке полупьяных наемников и телохранителей. Грохотали взрывы гранат по всем этажам, раздавались вопли убиваемых. Кое-где начинался пожар.
Оказывается, прав был Джонни, не зря опасаясь русских, но… но ведь предупреждали всего лишь о троих. Откуда столько? Как проморгали появление такого количества спецназовцев? Ведь даже в Министерстве обороны подкуплена не одна сотня чиновников и офицеров, почему же вовремя не предупредили? Сговор? Может, это не спецназ вовсе, а банальные конкуренты решили захватить чужую территорию? Но кто именно? Короли с Панамы? Американские коллеги? Кто? Почему?
Барон попробовал встать, но на его плечо опустилась тяжеленная рука одного из незнакомцев, стоящих сзади, сжала, как стальные клещи. Тогда он посмотрел прямо в глаза находившемуся перед ним русскому:
– Кто такие? Что за дела?
Тот ухмыльнулся холодно и равнодушно.
– А догадайся с трех раз.
Барон уставился в пол, пытаясь понять, кто же перед ним. Неужели партнер из России что-то заподозрил и прислал своих отморозков? Но ведь… но ведь никакого обмана и в мыслях не было, все должно было пройти ровно, и прибыль от продаж нового наркотика должна была разделиться на две одинаковые части.
– Из России, да?
– Частично угадал, – хмурый незнакомец даже не улыбнулся. – Только не от твоего кореша, не думай. Он свое скоро тоже получит, недолго ему осталось. Тебе же – минут пять.
Барон сглотнул подкативший к горлу ком. Умирать очень не хотелось. Может, откупиться?
– Что ты хочешь? Денег? У меня много, могу дать тебе любую сумму.
Собеседник поморщился.
– Твои деньги слишком грязны. Они заработаны на горе и страданиях других. Да и, если честно, нет у тебя теперь ни гроша.
– У меня на счетах очень много, подумай насчет суммы, я тебе все выплачу прямо сейчас! Но только…
Незнакомец отрицательно покачал головой.
– Все твои счета заморожены, да и сам ты совсем замерзнешь. Хотя нет – сгоришь. – Он оглянулся на двоих, ломающих защиту сейфа. – Ну что там, Петро? Скоро?
– Одна минута, товарищ майор.
Опять повернулся к Барону:
– Минута, гад, и потом тебе конец. Но для начала я тебе кое-что поясню.
Шевельнул рукой, и Барон ощутил, как сзади вцепились в ворот рубашки и рывком подняли на ноги. Потащили на балкон. Уже там, как вышли, снова заставили встать на колени. Холодный ночной воздух дохнул в лицо, вызвал спазм в горле. Прилегающие к вилле постройки уже кое-где полыхали, и оттуда несло чем-то химическим и едким.