– Тащи «Ночь». И еще жареного мяса, хлеба и сыра. Яичницу можно. Чего-нибудь основательного к пиву, короче…
– Прошу прощения, господа. Мяса, сыра и яиц нет. Неоды реквизировали все съестные запасы в заведениях, владельцы которых не стали работать на них во время оккупации.
– Что? Ты это к тому, что у тебя всю жратву отобрали? Закуски нет? – спросил ее Тродд. – Может, не стоило тогда открываться?
– Вы правы, господин офицер. У меня нет ничего, кроме пива. Но, несмотря на это, я все же решила открыть «Удачливый охотник» первым в городе.
– Но почему? – полюбопытствовал Ромка.
– Так надо было, – твердо сказала девушка. – Сейчас будет пиво, а насчет еды я что-нибудь придумаю, – она повернулась к стойке.
– Расскажи, красавица, почему это так важно, – попросил ее Тродд. – Мы никуда не торопимся.
– Хорошо, я расскажу, – сжала губы хозяйка. – Когда в Альров вошли маги, мы закрыли заведение. Но вскоре к нам пришли. Я в то время пряталась у тети, поэтому о случившемся знаю только со слов соседей. Пришли наши же, альровичане, с соседней улицы, они стали ломать дверь и требовать открыть трактир. Все были уже навеселе и вооружены винтовками. А еще у них были нарукавные повязки «содействующих Крейсу», которые они получили у магов в комендатуре. Им очень хотелось продолжить веселье, но мой дядя, хозяин «Удачливого охотника», господин Павор, вышел и сказал, что он не станет обслуживать магов и предателей. Велел им выметаться вон из его трактира. Тогда они его избили, а потом куда-то увели. Этим же вечером они пришли снова и выгребли на повозку подчистую из кухни и погреба все съестные запасы и крепкий алкоголь, ссылаясь на указ неодского коменданта…
За столом повисло молчание.
– Дядино тело нашли потом в здании суда, мы с тетей его вчера похоронили, – продолжила девушка.
– И где сейчас эти «содействующие»? – нехорошо сощурившись, спросил Тродд.
– Кто-то прячется, кто-то ушел с магами, – пожала плечами хозяйка. – Двоих изобличили соседи и сдали в спецотдел. Вчера вечером они еще висели на площади перед администрацией, сегодня, наверное, их уже сняли. Прошу прощения, господа, но из еды я вам могу разве что картошки пожарить. Нет ничего. Остались только большие бочки с пивом в погребе, грабителям вытащить их было не так-то просто.
– Неси, что есть, красавица, – кивнул Тродд. – У меня завалялось несколько таллеров, и я хочу угостить моих товарищей. На пиво с картошкой точно должно хватить.
– Не надо денег, – покачала головой хозяйка. – Я обещала тете, что когда в город войдут наши, «Охотник» станет первым заведением в Альрове, которое откроется и угостит имперских солдат добрым пивом. И я сдержала свое слово. Сегодня утром мы открылись. Первые клиенты за счет заведения. Только есть одна просьба.
– Какая?
– У меня в комнате наверху лежит фотоаппарат. Можно я вас сфотографирую? «Охотник» – старое заведение, его открыл еще прадед Павора. Неоды будут разбиты, и война закончится – в этом я нисколько не сомневаюсь. Но я хочу, чтобы большая фотография солдат, отмечающих в моем трактире освобождение Альрова, еще долго висела над стойкой.
Пиво оказалось и в самом деле замечательным. Терпкое, в меру горькое и крепкое, не чета той жидкости с кислым привкусом и мыльной пеной, которую продают в московских супермаркетах под видом пива в пластиковых полторашках. Это пиво пахло хлебом и было вкусным. Выпив по две больших кружки каждый, Илья с товарищами вышли из «Охотника» вполне довольными жизнью. Сфотографировавшись, дружинники подарили девушке на память универсальный неодский нож, взятый из обоза. Небольшая магическая вещица с крохотным кусочком ультамита внутри выполняла функции обычного складного ножа-мультитула с несколькими лезвиями, но при этом могла работать еще и зажигалкой, а также крохотным фонариком. Вещь не очень женственная, но по нынешним военным временам – ценность, а не безделушка.
Делать на рынке оказалось в общем-то нечего. Торговля велась вялая, только с рук и в основном меновая. Из-за войны бумажный имперский таллер девальвировался, цены каждый торговец заламывал, какие хотел, да и не было у Ильи с Ромкой денег. Правда, нехитрый житейский бартер вроде: «меняю сапоги на отрез ткани» или «десяток яиц на кулечек табака» очень даже приветствовался. Только им ничего из этого по большому счету не было нужно. Немного вкусной картошки в вещмешки бойцам насыпали еще в «Удачливом охотнике», форма на дружинниках была еще крепкая, теплые одеяла и накидки они достали в разбитом неодском обозе. Это армия, на себе много запасенного впрок барахла не утащить. Разве что Илья сменял для себя у одного небритого типа в засаленной шинели здоровенные заводные часы-луковицу на цепочке в обмен на легкую кофточку из неодского щелка с вышитыми на ней драконами и змеями – мобильник был давно выключен для экономии остатков энергии, и посмотреть время было банально негде. Заодно помянул добрым словом Вадда – тот, со своей крестьянской жилкой, знал, как отобрать самое ценное и легкое из неодских трофеев.
Парни еще немного побродили по рынку, посмотрев на товар и приценившись, что почем, и двинулись в расположение шестого хирда, продолжать делать свой маленький гешефт. Задание подполковника следовало выполнить.
– Ты где все это время пропадал? – строго посмотрела на ввалившегося в учительскую с двумя котелками в руках Илью Ая, сидящая за столом в их комнате и читающая какой-то школьный учебник. – После награждения тебя и след простыл.
– В увольнительной с Ромкой и Троддом гулял. Добрячков разрешил. Хотелось город посмотреть, интересно же.
– Сам гулять, а мне значит, здесь сиди.
– Да ладно тебе… Нельзя тебе по Альрову гулять, сама понимаешь… Смотри лучше, что я нам в клювике принес. Настоящий земной плов с бараниной, только с кухни, в честь праздника. Ну, почти настоящий. Вчера за городом танкисты из шестого хирда стадо в каком-то загоне нашли, которое неоды к себе в тыл гнали, да бросили при отступлении. Овец сдали, конечно, тыловикам. Но, похоже, не всех. А Добрячков, ты знаешь, он пронырливый и хозяйственный, с соседями всегда готов дело провернуть. Вот и послал нас в их расположение махнуть пару барашков и мешок риса на несколько банок кофе и шоколад из разбитого обоза, потому что Сашок вспомнил один рецепт…
– Дай-ка, понюхать ваш плов, – Ая отодвинула на край деревянного стола чучело совы, указку и пару учебников, поставила котелок перед собой и открыла крышку. – Пахнет вкусно. От плова. А от тебя – нет. С утра уже пьешь, герой?
– Пару пива.
– Магия и алкоголь несовместимы. Понятно?
– Ага, от кого я это слышу… Сама в обозе шнатс глотала как не знаю кто.
– Мне можно, – безапелляционно отрезала ведьма. – Тебе, кстати, что вместе с медалью подарили?
– Фляжку, – достал из-за ремня упрятанный в кожаный чехол небольшой плоский сосуд Илья. – Стильная вещица, мне нравится.
– Подарок в тему, – вздохнула Ая. – Поди, она уже заполнена, чем следует, и опробована в деле?
– Я не буду отвечать на провокационные вопросы, – Илье было весело. – А тебе что подарили? Колись, магиня, я сгораю от любопытства.
– Посмотрим, если ты хочешь, – Ая начала разворачивать лежащий на столе сверток. – Мне от вас все равно ничего не надо – ни наград, ни подарков.
– Перчатки подарили, – вынула она вскоре из развернутой бумаги пару перчаток. – На вид ничего – теплые, внутри мех. Красивые.
– Наверное, ярл о тебе позаботился, – заметил Илья. – Увидел, что мерзнешь. Ты же в последнее время на улице руки в рукава поджимаешь или в карманы прячешь. А впереди зима. Примеришь подарок?
– Думаешь, сам ярл их для меня выбирал? – Голос Аи при упоминании Добрячкова сразу потеплел, и Илье это сильно не понравилось. – Ладно, примерю.
Девушка незамедлительно надела перчатки. Покрутила затянутые в коричневую кожу руки перед глазами, подвигала пальцами.
– Хорошие, правда чуть великоваты и швы какие-то кривоватые. Только в правой руке что-то мешается. – Ведьма сняла перчатки и потрясла их над столом. Из правой на столешницу выпала маленькая скомканная бумажка с текстом. Ая развернула крохотный листочек и впилась глазами в текст. А затем вдруг резким движением схватила перчатки и швырнула их прямо на пол. Встала со стула и чуть не зашипела от переполнявшей ее злости.
– Да что с тобой случилось? – удивился Илья. – Что там такое написано?
– Сам прочти.
– Я не умею по-здешнему. Ладно, пойду, покажу Тродду, – подобрал с пола бумажку Илья.
– Стой. Давай сюда, прочитаю. Не надо с этим к чужим ходить, – злобно сказала Ая. – Слушай. «Дорогой боец имперской армии. Пишут тебе воспитанники Ставловского детского дома. Мы сшили эти перчатки, чтобы твоим рукам, сжимающим приклад автомата или штурвал самолета, всегда было тепло, и ты в любой мороз мог нещадно бить неодскую сволочь. Смерть магам».
– Бывает же такое… – обескураженно помотал головой Илья. – Это война, Ая, на ней всякое случается. Покушай плова, успокойся. А перчатки носи, – парень полез под стол и, достав подарок, положив его обратно. – Заслужила. Ты своими руками людей лечишь, я же видел. Держи их в тепле.
Приказ выдвигаться на передовую пришел в полк через неделю после награждения. По слухам, на фронте обстановка постепенно накалялась. Вторая ударная армия, в которую входила танковая бригада Тольма, продолжала рваться к Нельску, хотя каждый новый километр продвижения вперед давался ей все тяжелее. Наступление буксовало, но командование продолжало посылать бойцов вперед. Город был важен не только как центр провинции и ключевой транспортный узел, но и как символ.
Полк успел частично пополниться новыми машинами и людьми, теперь пришла его очередь идти в бой. Выезжали из ставшей родной школы затемно, на рассвете. На темном небе еще не потухли утренние звезды, а под подошвами сапогов и колесами машин уже похрустывал утренний ледок. Осень заканчивалась, и вот-вот должен был пойти снег.
Ехали по большей части молча, балагурить ни у кого не было особого желания. Холодно, тряско, медленно. Танкам что – они и по разбитой дороге пройдут, у «вепрей» гусеницы широкие. А грузовики несколько раз приходилось вытаскивать тросами из здоровенных, заполненных мутной ледяной водой колдобин. Хорошо хоть грязь слегка подмерзла. По краям дороги все те же фронтовые картины – деревни, из которых каждая вторая сгорела или разрушена, месящие грязь сапогами пехотные колонны, сломанная техника.