— Ой, так это я ему еще рожу начистил, — похвастался Петька. — Вот помню как-то случай был еще лет и лет назад, вот тогда отхватил я знатных люлей! Пацан-то вроде нездоровый! А я уже тогда бык какой был! Думаю, щас в два счета шею ему сверну, а он как двинул, что я аж споткнулся, упал и, в общем, звезды считал.
История показалась мне смутно знакомой. Рассказывал ее уже Петька что ли?! Он имел привычку по нескольку раз рассказывать одно и тоже.
Мы бы и дальше так ворковали, если бы не звонок в дверь. Зыркнула на часы. Десять вечера. И кого в такую темень притащило?
— Я сейчас, — встала со стула. — Это, наверное, баб Маруся, — закатила глаза. — Ты ж ее знаешь, ей пока дверь не откроешь — не угомониться.
Петька лишь пожал плечами, ибо уже имел однажды несчастье познакомиться с моей соседкой. Ей, видите ли, не понравилась его корыто, что громко жужжало. У Петьки, безусловно, та еще колымага, но тарахтела она не больше, чем бабка. Однако за дверью меня ожидал сюрприз. Там стояла не моя соседка, а Морозов собственной персоной.
— Малая, я не понял это что такое? — одарил меня хмурым взглядом.
— Ч-что? — снова вспомнив человеческий язык, переспросила.
— Где моя смс?
— К-какая смс?
— Ночная! — вскинул истерично руки. — Утром выслала, а вечером что? Я уж думал, приключилось что…
— Варь! — крикнул Петька из кухни, тем самым обрывая Илью на полуслове.
Брови Морозова грозно свелись к переносице, челюсть подвигалась, а сам он, зыркнув на меня, бросил:
— Здесь она!
Послышались громкие тяжелые шаги. Петька вышел к нам. Одет парень был по-домашнему: тапочки, простая черная футболка и спортивные штаны.
— А я-то думаю-гадаю, где ты запропастилась, — закончил свое предложение, отчего-то медленным вкрадчивым тоном, смотря на Петра.
Тот учуяв неладное выпрямился, ноги на ширине плеч расставил и разглядывал Морозова.
— Ко мне друг приехал, — поспешила объясниться, хотя и не поняла зачем.
— Друг? — усмехнулся парень.
— Петя это…
— Не стоит, — резко прервал меня. — Я не задержу вас. Уже ухожу. Не буду мешать.
— Илья, — начало было, но он махнул рукой, и, поджав обиженно губы, развернулся на пятках.
— Илья!
Морозов не обернулся. Упрямец зашагал по лестнице вниз. И зачем спрашивается приходил?!
— Варь, идем ужин стынет, — как ни в чем не бывало, промолвил Петька.
Я его не слышала, вместо этого рванула к окну. Видела как Морозов вышел из подъезда, громко хлопнув дверью, как открыл свою машину, как ударил по рулю, а затем устремил свой взор на мое окно.
Ехидно ухмыльнувшись, он мне помахал. Склонил голову, словно снял невидимую шляпу, и, заведя машину, уехал.
— Варь, — в тишине негромко раздался голос Пети. — Это он, да?
— Кто? — откашлялась.
— Ну-у, тот парень с которым ты переписывалась.
— Он, — честно ответила.
— Ты прости, я не хотел. Давай, я к нему поеду все объясню?! — забухтел Петька, уже рыская в рюкзаке в поисках своей одежды.
— Что? Зачем?
— Я не хочу встревать в чужие отношения. Знал бы, на порог к тебе не пришел! Дурак…
— Петь! — прервала его монолог рыцаря, но тот был сосредоточен на том, что выворачивал пуловер. — Петь! — выдернула вещь у него из рук. — Прекрати! Морозов мне не парень! Мы не вместе! Ничего не станется с ним, — сказала и сама себя не поверила.
К счастью, Петя повелся. Доели в тишине да спать легли.
Что это такое было с Морозом, не могла понять. Приехал сам, когда я и вовсе не ждала. Вчера наготовила… Думала мало ли, авось прокатит. А тут пришел нежданно-негаданно, устроил мне тут демарш, понимаешь ли, и умчался в ночь.
Игра переставала быть игрой. Я все больше становилась собой. Немудрено, что моя гордыня, так и не позволила написать Морозову этой ночью.
Глава 14
Варя
— Да, мамуль. Только уехал, — проговорила в трубку.
— А покушать с собой дала?
— Конечно, дала!
— Смотри, Варька! А то мне перед соседями стыдно будет. Скажут еще, что хлопца голодного оставили.
— Мам, накормила я Петьку и с собой дала. Он, кстати, дверь на балкон сделал, крючок в ванной, на кухне колесики в ящике и кресло собрал, которое вы подарили, — похвасталась.
Что ни говори, а руки у парня золотые. И оглянуться не успела, как он мою обитель облагородил. Прям душенька моя нарадоваться не могла. Все-таки мужчина в доме, это нужно. Вон сколько пользы за каких-то три дня, главное конечно, чтоб дармоед какой не попался, а то там не то что пользы, а как бы хата цела осталась.
— Ну вот, а ты, доця, не хотела, чтоб приезжал!
— Да, это я просто так, — пробормотала, — от вредности.
— Ох, молодежь, с вашими этими шурами-мурами… Лучше об учебе думала!
— Ну, какие шуры-муры, мам! — возмущению не было предела. Сболтнет тоже глупость. — Я и думаю!
— Знаю я, чем ты думаешь, — брякнула женщина, на что я закатила глаза. — Тоже такой малохольной была! Так за твоего папку злыдня и выскочила!
— Так у вас любовь была, папка сам говорил!
— Так, кто ж спорит! Эх, годы молодые, — вздохнула мама, и я могла представить как она махнула рукой. — Но ты, Варька, смотри мне любовь любовью, а чтоб все сдала! — обманчиво сурово гаркнула.
— Куда я денусь, вы ж мне спать спокойно не дадите!
— Ой ли! — засмеялась она. — Петька баночки привез?
— Да, стоят. Мам, а что с ними делать-то? Ты зачем пустые передала?
— Ой, голова пустая! Я разве не сказала?
— Что не сказала? — насторожилась.
— Мы с папкой завтра приедем! Он свою тарахтелку починил. Мы огурчики привезем, чтобы закрыть. Так, что завтра с утра жди гостей.
— Х-хорошо, — почесала голову, между тем осматривая «бардак», что я развела.
Нет, в квартире было довольно чистенько. Все, как полагалось. Только не для моей маман. Та, если увидит, что цветы хоть самую малость пожелтели, устроит мне разнос по всем фронтам.
Едва ли распрощавшись с мамой, я мигом вооружилась всеми мыслимыми и немыслимыми чистящими средствами и принялась, аки мистер мускул, драять свои хоромы.
Цветочки полила, листочки подрезала, стекла до блеска натерла, коврики в ванной перестирала, а там уже и обед настал, покуда я, как золушка, хлопотала. Осмотрев проделанную работу, бухнулась в то самое креселко. Эх, лепота!
А стрелки между тем остановились на двух часах дня. Времени сидеть, рассиживать да яйца высиживать не было. Поэтому, подскочив, поковыляла на кухню, где с самого утра настаивалось тесто.
Рученьки помыла, духовочку на прогревку включила, да принялась за дело.
У всех людей выходной как выходной, а у меня каторга какая-то, право слово! А все Морозов, чтоб ему шайбу не забить!
Уж который день, и с собаками не сыщешь. Пропал засранец. На звонки не отвечал, на смс и подавно, а в универе не выловишь. Вроде только видела, на секундочку отвернулась и сгинул. Ужиком-ужиком и уполз! Не бегать же мне за ним, в самом деле! Потому, пораскинув мозгами и взвесив все «за» и «против», коих «против», конечно же, было на порядок больше, я решила наведаться на тренировку к своему благоверному. Вот такая она — женская логика!
В конце-то концов, спор нужно как-то выигрывать. Сонечка уже на вторую неделю вышла на работу! А ей, к слову, срок месяц дан. И самое главное, твердила, что нравится ей! В том-то притоне, прости господь душу грешную, и нравится! Молвит, публика, разумеется, своеобразная, но платят хорошо и весело. М-да, веселье перло рекой, как бы не захлестнуло нашу мадемуазель.
Часик-другой и тортик готов. Вытянула с духовки, на стол поставила и мысленно погладила себя по головке за проделанную работу. Тортик получился — загляденье! Пышный, а благоухание какие… Аж самой захотелось кусочек откусить, едва ли остановила свою ручку тянущуюся. А то что же это я Морозову надкусанное припру?! Нет, так дела не делаются. Оставив мой пропуск к сердцу мужчины остывать, потоптала и себя в порядок приводить.
Волосы утюжком вытянула, глазки накрасила, про губки не забыла и уже через сорок минут блистала около входа.
— Девушка, я говорю без пропуска нельзя! — напрочь отказывался пускать меня суровый дядя охранник. Не положено, видите ли, посторонним на катке щеголять.
— Дак мне всего на минуточку! — настаивала, между тем оглядываясь в поисках знакомых.
— Нет! — отрезал мужчина, а затем захлопнул окошко, а я рот, который уже открыла в очередной мольбе.
И что делать, спрашивается теперь?! Кому я этот торт пекла?!
Глянула на небо, словно оно мне даст ответ, а мне на нос как капнет… Один раз! Два! Три!
М-да, и погодка не располагала. Дождик начинал потихоньку моросить, и если верить синоптикам, то близился настоящий ливень. Помнится, здесь был запасной выход. Ну-с, чем черт не шутит, авось прокатит?!
Еще раз зыркнула на охранника, а тот ноль внимания на меня. В ящик свой вперился и сидел котлетку жевал.
Со вздохом отчаяния, повернулась и ножками-ножками поперла искать заветную дверцу.
С одной стороны ничего не было, лишь пожарные лестницы свисали, но на своих ходулях я такие маневры не исполню, не то придется потом с асфальта сошкрябать.
А вот с другой стороны, заприметила своим зорким оком дверцу-то заветную. Та, на мое счастье, открыта была, да вот только не все коту масленица, стояли там два остолопа сигареты курили и языками чесали.
— Девушка, это вы Антонина Николаевна? — вдруг крикнул мне мужчина.
Сперва растерявшись, помотала отрицательно головой, а после смекалка родимая заработала и выкрикнула:
— Да, я! Я!
— Так что ж вы стоите, дорогая моя?! Вас уже Петрович заждался.
— Ой, и в самом деле, — несколько спешно протараторила, натянуто улыбнулась мужичкам и юркнула в заветную дверцу.
Куда идти я, безусловно, и слыхом не слыхала. Впрочем, как и некого Петровича к которому по легенде направлялась. Однако стрелочки показывали прямо. Так и вышла в холл, где сидел грозный дядька охранник.