Макс. Бред какой-то!
Тетя Нина. Почему бред? Мы выгодно разместили твой диск.
Макс. Я же сказал — это чужой диск, с чужим кино, на свадьбу!
Тетя Нина. А я повторяю, мой мальчик, это Америка. Мало того — это Голливуд. Какая свадьба?! Поехали.
Макс. Да иди ты, «тетя»!
Тетя Нина (снисходительно). Сам захотел. Дурачок! (Биллу.) Поехали, напарник. Оставим этого советского сопляка. Он совсем не понимает Америки.
Билл через окно сплевывает под ноги Максу, заводит машину, и они уезжают, оставляя молодого человека одного на дороге. Макс долго смотрит им вслед, потом бессильно садится прямо на дорогу. У него звонит мобильный.
Макс. Алло! А это вы, профессор! Как дела? Что? Пишу. (Пишет прямо на земле пальцем номер мобильного телефона.) Ну понял. Уважаемый так уважаемый. Удачи, профессор! (Набирает написанный им ранее номер мобильного телефона.) Можно мне поговорить с уважаемым Мазанханом? Кто говорит?! Да, я говорю. Мне тут для вас кино Тарантино на свадьбу дал, а у меня его злой человек забрал. Где нахожусь? У помойки какой-то нахожусь. В Лос-Анджелесе, конечно. Куда смотреть? Ну луна! Вижу звездочку… А как оно выглядит? На ложку похоже? Есть такое. Да, буду стоять, где стоял. Тем более что мне идти-то и некуда.
Тюрьма. Комната для свиданий
Феллини возвращает Адвокату телефон.
Феллини. Спасибо за телефон.
Адвокат. Это ваше право. Мы тут, в Америке, ценим права. И авторские в том числе.
Феллини. Только давайте без лекций, я сам профессор.
Арендованная братьями-азиатами вилла
У костра, разведенного на территории, прилегающей к бассейну, сложив по-турецки ноги, сидят Мазанхан, Найхал, сын Нальхана, и Макс. Молодой человек жадно обгладывает баранью кость. Неподалеку прямо на земле под тонкими шерстяными одеялами мирно спят сыновья Мазанхана.
Мазанхан (потягивая из пиалы чай). Э! Надо было послушать дедушку Номто! Он так и говорил: идите к самой Тарантине, объясните ситуацию, пригласите на свадьбу, и он сам вам этот фильм привезет, когда узнает, что Ходжигорхан сына женит.
Макс (продолжая обгладывать кость). Теперь нам этот фильм не достать.
Мазанхан. Почему не достать? Надо сходить к этому негру и пригласить его на свадьбу. Он скажет: «Какие хорошие люди! Надо им отдать фильм. Пусть радуются».
Макс. Крупное у меня сомнение, что он так скажет.
Мазанхан. Почему?
Макс. Он плохо говорит.
Мазанхан. Ничего, пусть Найхал, сын Нальхана, сходит, он умеет с простыми черными людьми говорить.
Найхал, сын Нальхана (заметно беспокоясь). Уважаемый Мазанхан! Мне кажется, что этот хороший юноша очень правильно рассуждает. В Америке обычно на свадьбе новые фильмы Тарантины не показывают.
Мазанхан. Все имеет свое начало и свой конец. Если раньше не показывали, это не значит, что всегда будут не показывать, это значит только то, что никому в голову не приходило. Иди, Найхал, сын Нальхана. Попроси их по-человечески.
Найхал, сын Нальхана (окончательно сникая). Пойду, уважаемый! Поговорю по-человечески.
Россия. Проселочная дорога. Утро
Проселочная дорога. По дороге одиноко, поднимая пыль, едет рейсовый «ПАЗик».
Провинциальный городок
«ПАЗик» выворачивает на конечную станцию и, сделав полукруг, замирает. Из автобуса выходит несколько человек.
Салон «пазика»
По салону «ПАЗика» идет женщина-кондуктор. Она подходит к спящему Сальвадору.
Кондуктор (теребя доцента Сальвадора за плечо). Мужчина, мужчина, конечная. Брюнет, приехали.
Сальвадор с трудом разлепляет глаза и смотрит непонимающим взглядом.
Конечная, говорю. Приехали.
Сальвадор (исп.). Где я?!
Кондуктор (исп.). Знамо где, в Красной Горбатке.
Красная Горбатка. Городской парк
Солнечное утро. Доцент Сальвадор подходит к женщине, которая смотрит за тем, как на карусели катается ее сын. У женщины на плече сумка. Испанец осторожно засовывает руку в сумку. Столики открытого кафе. За столиками приличные граждане, мамаши с детьми, вышедшие перекусить провинциальные клерки. За одним из столиков Сальвадор. Перед ним поднос, заставленный тарелками с макаронами и стаканами чая. За соседним столиком мужчина, по виду типичный «ботаник» с папкой, разговаривает по мобильному телефону.
Ботаник. Зайка, я же просил не звонить мне домой. Есть мобильный, страшно удобная, между прочим, штука… Я ведь, если ты помнишь, еще пока человек несвободный. Она обещала меня «болгаркой» перепилить и киянкой отрихтовать.
Сальвадор перестает жевать. Прислушивается. Не спеша подходит к столику «ботаника».
Сальвадор (вкрадчиво, по-русски). Брат мой. Мне нужен телефон.
Ботаник (возмущенно-непонимающе). То есть как?! То есть что? То есть в каком смысле — нужен? Нужен — идите вон… (Оглядывается в поисках телефонной будки.) Здесь есть телефоны-автоматы…
Сальвадор (терпеливо). Далеко. (Жест рукой.) Терпи, пациент.
Ботаник. Я милицию позову!
Сальвадор. А я тебе голову ампутирую.
Доцент берет из рук изумленного клерка мобильный телефон и возвращается к тарелкам с макаронами. Ошарашенный «Ботаник» сидит за своим столиком, преувеличенно-удивленно глядя на Сальвадора и по сторонам в поисках сочувствия у окружающих. Потом нерешительно встает, пока доцент набирает номер, подходит к его столику, гневно дыша. Сальвадор смотрит на него взглядом, полным медицинского понимания.
(Легко, как веревку, накручивая на палец алюминиевую вилку.) Иди, иди, пациент. Тебе не телефон нужен, а клизма.
Есть что-то в его голосе и интонациях такое, что «Ботаник» послушно уходит, так ни на что и не решившись.
(Умильно в трубку.) Доктор… Я… Да не… Не пропал… Это чудо какое-то…
Колумбия. Квартира дона Педро
Фешенебельный интерьер. Дон Педро разговаривает по мобильному, лежа на огромной кровати и запахнувшись в махровый банный халат.
Дон Педро (в трубку у исп.). Сальвадор!.. Какое чудо?.. Какой старик?.. Три дня я с транквилизаторами не расставался!
Россия. Провинциальный городок. Городской парк
Сальвадор продолжает говорить по мобильному «Ботаника».
Сальвадор (исп.). Доктор! От Астрахани пешком иду… Ну не знаю, как я в вагоне оказался! Мне необходимо, чтобы вы лично поставили мне диагноз.
Колумбия. Квартира дона Педро
Дон Педро тревожно потирает белое брюшко под халатом.
Дон Педро (в трубку). Прими аспирин. Он поможет нам решить твои научные проблемы, я пока свяжусь с коллегами.
Россия. Центр Москвы. Акция видеостудии. День
Одна из небольших площадей в центре Москвы. Крупным планом вырытая в земле яма. Неподалеку куча свежего, еще не раскатанного асфальта, рядом рабочие в оранжевых жилетах с лопатами и небольшой каток. На помосте перед микрофоном директор студии Микола Пепельница. Вокруг с фото-, видеокамерами и блокнотами в руках представители СМИ. Толпится разряженный бомонд.
Микола Пепельница. Дорогие друзья! Я бесконечно рад тому, что вы с нами, что пришли поддержать нашу офигенную акцию по борьбе с видео– и аудиопиратами. Все мы знаем, какой огромный ущерб они наносят честным представителям нашего дела. То есть мне, ну и еще парочке. У меня прямо все чешется от лютой ненависти к этим негодяям. И я рад тому, что у вас хватило ума прийти сюда не с пустыми руками. Каждый, кто бросил пиратскую кассету или пиратский диск в эту яму позора, получил открытку. Это не просто красивая бумажка. Эта бумажка на вес сала. Каждый обладатель открытки сможет принять участие в нашем розыгрыше призов и, возможно, получит один из призов, о котором вы, подонки, можете мечтать. То есть не вы — подонки, а эти пираты — подонки, а вы патриоты. Победитель же получит современный комфортабельный автомобиль. Итоги мы подведем через неделю здесь же, поэтому сохраните их и, кто знает, может, именно вам улыбнется удача. Не дай бог, конечно.
Аплодисменты. Сквозь толпу журналистов и зрителей к Пепельнице пробирается Адвокат; рядом с Миколой стоит секретарь.
(Секретарю.) Как выступление? Вроде я ничего не упустил?
Секретарь. Да, все было неплохо. Достаточно убедительно и ничего лишнего. Хорошо бы еще диски только у людей с пропиской принимать. Иначе опять молдаване все возьмут.
Адвокат. Блестящая речь. Я плакал. Как дитя, как малое дитя.
Микола Пепельница. Гутарь, какие новости из Америки. Что-то никаких известий от Феллини.
Адвокат. Новости кошмар. Одна хуже другой.
Адвокат показывает Миколе и Секретарю номер американской газеты со статьей о сорвавшейся краже копии фильма Тарантино. Крупным планом мы видим фото, на котором Феллини тащат четверо полицейских в автомобиль.
Микола Пепельница. Лучше никаких новостей, чем такие! Сгорел, значит, наш профессор на работе. Но здесь только одна новость?
Адвокат ничего не говорит, но красноречивой мимикой изображает, что очень хорошо понимает всю серьезность происходящего.
Адвокат (Миколе). Давай-ка отойдем, есть разговор.
Микола Пепельница и Адвокат отходят немного в сторону и останавливаются поодаль от толпы. Люди, пришедшие на акцию, выбрасывают диски в яму и получают взамен открытки. Рабочие ждут, когда заполнятся ямы, чтобы засыпать их асфальтом.
Но есть и хорошие новости.