[325]. В затруднительном положении оказался здесь Лундберг[326], статьи которого приходится пристраивать без надежды на успех.
Соловьевское общество постигла первая неудача. По поводу доклада Валентина Павловича возникло целое дело. Был сделан кем-то донос, что он проповедовал террор (в действительности, он, конечно, его отрицал, но так, что имеют основания доносчики, и не только внешны; Вы это, впрочем, сами знаете). Уличный "Век" (здешний)[327] пустил слух, что Валентин Павлович арестован, и это пошло гулять по всем газетам. Меня вызывал для объяснения градоначальник и спрашивал, верно ли это обвинение и как ему относиться к Обществу. Я представил положение дела. Он был вполне вежлив. Предстоит еще объяснение Валентину Павловичу, которому по словам градоначальника, предстоит "наказание" (как и полицейскому, за то, что находился во время чтения в соседней комнате). Из-за этого реферат Бердяева запрещен. Я однако надеюсь, что сейчас это уладится и нам разрешат следующы заседание, но не думаю уже, чтобы общество было долговечным, на что впрочем нельзя было и рассчитывать.
Я однако ожидал все время от этого реферата Валентина Павловича таких осложнений и внутренно (боюсь, что м<ожет> б<ыть> и из малодушия, но во всяком случае не из-за него одного) ему противился, но наружно этого не выражал, ибо не имел оснований, да это было бы и бесполезно. Надо, впрочем, сказать, что для своей темы реферат был еще цензурен, прения — мены. Однако, м<ожет> б<ыть> эта история послужит и обществу на пользу в общественном мнении.
Читали ли Вы безвкусную и недобрую выходку Д<митрия> Вл<адимировича>[328], в которой совершенно определенно слышатся супруги Мережковские, против "Века" и "институток"? Мне было больно читать, и эта отчужденность опять почувствовалась. Статейка произвела свое впечатление на заинтересованных лиц. Даже Аггыв, который вообще, как сам пишет, "теряет почву", взволновался. Я дал-таки после второго письма Никольского[329], совершенно никчемную и пустую статейку в "Век", навеянную именно статьей Дмитрия Владимировича (хотя в ней и нет прямой полемики)[330]. А Колачева уже высадили из редакции. Подписка идет хорошо, по словам Аггыва, болы 1500 подписчиков. Нет, этот орган может пойти, он погибнет от недостатка сотрудников, а не подписчиков!
Относительно Тернавцева и собора Вы правы, да ведь я и не дал согласия оставив решение за собой, я ответил только, что принципиально согласен и оставляю руки Тернавцеву свободными.
Что Вам сказать насчет Думы? Остается в хладном сне и бессилии. Я испытываю сейчас только потребность самоуглубления. Внешние мелочи и суета, даже "кадетские" коммисии меня не тяготят, даже, очевидно, нужны для какой-то стихии, как и Дума нужна, и пусть! Вообще же я все больше проникаюсь настроением, что мы стоим еще накануне таких великих событий, перед которыми и Государственная Дума, и наши практические замыслы — сущие пустяки. И все больше начинает казаться, что хотя религиозно и неправ Мережковский, но он может оказаться исторически прав, т.е. что вся историческая черносотенная церковь пойдет на слом, история заставит забыть о ней раньше, чем станет ощутительно явление Церкви. Не знаю почему, поэтому или по-другому, но мне легче сейчас в светской среде, своего рода настроение Антона Владимировича[331]и мало заботы о попах, хотя я и считаю себя обязанным. Впрочем, это случайно и временно. Я принимаю Ваше предложение о Лашнюкове, но он сейчас, по словам Зеньковского, скрывается, и я ему не посылаю сейчас. Вот что, Александр Сергывич, не испытываете ли Вы сейчас какого-либо острого кризиса? Имейте в виду, что у меня Вы можете перехватить, сколько Вам нужно, безо всякого ущерба для меня.
Ну Христос Вами!
Как Ваше здоровье? Видели ли Вы о. Михаила?
55. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[332]<22.12.1906. Москва — Симбирск>
Дорогой Александр Сергывич!
Я говорил с П.И.Н<овгородцевым>[333] о Вашем участии в качестве литературного критика в газете "Новь" (новая кадетская московская газета). Он сам выразил принципиальное согласие и рассчитывает, что в редакции не будет принципиальных возражений. Следовательно, Ваше сотрудничество здесь эуестрио фацти. П. И. предлагает Вам прямо прислать статью для опыта (конечно начните понейтральнее — по возможности), а там постепенно выяснится, выйдет ли что-либо. Пока у газеты, кажется, нет избытка материала. Пишу это, условившись с П.И.
Хороших праздников!
Ваш С.Б.
56. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[334]<28.12.1906. Москва — Симбирск>
Дорогой Александр Сергывич!
Адрес Струве: СПб, Таврическая, 19. Напишу на днях большое письмо, сейчас получил от Вас. Получили ли Вы мое письмо насчет "Нови"? Очерки о Достоевском уже печатаются. Только теперь с большой симпатией и интересом прочел Вашего Гаршина[335].
1907 год
57. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[336]<17.01.1907.Москва — Симбирск>
Москва, 17 января 1907 г.
Дорогой Александр Сергеевич!
Простите меня за молчание, все не удавалось Вам написать. Ездил в Ливны, а затем откладывал со дня на день. Отазываюсь поэтому отвечать на все Ваши письма, пишу, что вспомню.
Моя предвыборная агитация в Ливнах состояла только в том, что я там показался и кой с кем поговорил. По городу, кажется, я пройду, пройду ли по губернии, — не знаю. На меня уже начинает по начам нападать кошмар иногда, но идти надо, да, м<ожет> б<ыть> это и легче, чем не идти. Статьи Ваши приняты, но напишите сами в контору "Нови" (Кузнецкий мост, д. Юнкера) о высылке Вам газеты, иначе не добьетесь толку. Последнюю статью Вашу передал.
"Взыскующие"[337] очень милы, и я счастлив, что очень люблю их последнее время; хотя все-таки радуюсь, что нет журнала и не желаю его сейчас.
Эрн женится в январе. На Валентина Павловича был довольно интересный донос в "Московских ведомостях". Разрешат ли нам заседание Религиозно-философского общества теперь с Бердяевским рефератом, я не знаю[338]. Сегодня у меня был В. А. Тернавцев, который в Москве и которым я, как всегда, увлекаюсь. Но тяжело, что все вразброд. Он возобновил прежние свои предложения (относительно собора) относительно меня и Вас. Я думаю, что его домогательства потерпят неудачу независимо от его желания. Говорили с ним об Апокалипсисе[339]. Интересно! Обещал мне отыскать рукопись Бухарева об Апокалипсисе[340]. Завтра пойдем с ним смотреть в Художественный театр "Бранда" (я уже видел, — это событие!)[341].
Лашнюков в больнице, все болеет. К Рождеству я получил от него чудное письмо. В. В. Зеньковский тоже констатирует очень хорошее его настроение. Я счастлив, что снова люблю его, как и раньше (хотя это — маниловщина, — забывать так легко то, что не следует). Я посылаю ему понемногу денег.
Эрн привез из Петербурга проект реорганизации "Века" на кооперативных началах. Уже за три тысячи подписчиков, преимущественно — духовенство. Уже это одно налагает на нас обязанность его поддерживать. Пишите туда хоть иногда по самым принципиальным вопросам Церкви, все-таки стоит. Например, хотя бы в вопросах, затронутых Философовым. Последний прислал мне письмо, в котором выражает сожаление относительно своей статьи[342] и просит пристроить другую, более принципиальную. У них явилось мнение, что у нас есть журнал, в который, следовательно, они не приглашены. Я разъяснил положение вещей. Они, оказывается, выпускают свой сборник, обещают прислать. Значит, решили обойтись без нас. Их статьи, слышно, есть уже в "Русской Мысли".
Я как-то не умел воспользоваться праздниками. Думал много, но бесплодно, болел душой. Меня взволновала статейка Карташева в "Веке"[343], Вы догадываетесь чем: опять мережковщиной повеяло, а в нем мне это так больно видеть. Написал полукомпилятивную статью в "Русскую Мысль" и больше ничего[344]. Иногда так тянет к большой работе и книге даже…
Пирожков отказал издать второй выпуск "Вопросов Религии", ссылаясь на то, что с осени он будет издавать журнал — уж не знаю какой. М<ожет> б<ыть>, здесь обида на меня. Переговоры велись через Могилянского и Эрна.
Говорят, Сергей Соловьев поместил в "Перевале" враждебную рецензию о "Вопросах Религи"[345]. Я его не знаю лично, но очень к нему заочно расположен, и мне это больно, тем более, что здесь приходится расхлебывать чужую кашу.
Прощайте и еще раз простите, милый Александр Сергеевич! Да хранит Вас Господь! Как Ваше здоровье?
У меня начались лекции. Если буду выбран в Ливнах, то в начале февраля предстоит ехать в Орел на выборы.
Ваш С.Б.
58. С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[346]<21.01.1907. Москва—Москва>
Дорогой Владимир Францевич! Не имея почтового адреса Валентина Павловича, обращаюсь к нему через Ваше посредство. Передайте ему, что я прошу его дать мне возможность познакомиться с текстом его реферата