уждению он подвергает тех, кто склонен к конформизму.
Драма начинается с того, что юный Пер Гюнт хвастливо говорит своей матери о том, как он скакал на спине дикого оленя по горному хребту Гендин, затем вниз по леднику и через утес к пропасти. Поначалу мать верит этому и сильно тревожится, но затем понимает, что Пер опять – как и всегда – просто бахвалится впустую.
Затем Пер отправляется на свадьбу своей бывшей девушки, хотя он и не был в числе приглашенных на это празднество. Ибсен сразу же в самом начале пьесы живописует картину уязвленного самолюбия, которое так характерно для мужчин такого типа, то, насколько чувствителен такой человек к любому унижению и таким образом уязвим. По пути к деревушке, где должна состояться свадьба, пролегавшему по сельской дороге, Пер говорит самому себе:
Присутствие людей мне неприятно.
От шепотка их просто жар берет.
…
Питья покрепче выпить бы какого
Иль незамеченным пройти среди гостей,
Чтоб не узнали. Выпить бы верней.
Тогда я смеха не боюсь людского.
Он далее слышит голоса приближающихся людей и прячется в придорожных кустах. Несколько гостей, несущих с собой подарки, проходят мимо него, направляясь на свадьбу и при этом обсуждая его. Один из них – мужчина – говорит: «Отец пьянчуга был, ума лишилась мать», ему отвечает женщина: «Ну как сынку бездельником не стать?»
Залившись краской от стыда, Пер дергает плечами и нарочито хмыкает: «Пусть их. Мне не жалко. От этой болтовни ни холодно, ни жарко». Затем, лежа в траве, он пытается успокоить свое уязвленное самолюбие, глядя на облака и фантазируя:
Что в небесах? Вот облако похоже на коня.
…
Да это мать. Она бранит меня:
Негодник Пер!
(Глаза начинают слипаться.)
Вот страх мелькнул во взгляде:
Пер Гюнт верхом и свита едет сзади.
Ветром развеяна конская грива, —
Едет Пер Гюнт на коне торопливо,
Длинная мантия по ветру вьется,
Следом лихая дружина несется.
Но меж бойцов не отыщется, право,
Ни одного, чтоб держался столь браво.
Очень важно не спутать личности Пера Гюнта и Уолтера Митти[140]. В человеческом типаже Пера Гюнта нет ничего от Уолтера Митти – люди этого типа на самом деле обладают истинными талантами. Конечно, им свойственна этакая разухабистость, но они используют свои сильные стороны – поскольку они у них есть – вхолостую, чему Пер Гюнт и дает пример. Он – сильная личность с сильно уязвленным самолюбием, которая старается обрести себя (Пер Гюнт будет давать нам понять всевозможными способами), несмотря на надлом, трещину в своем представлении о самом себе (я использую здесь слово «трещина» в смысле расщелины в земле). Такие люди никогда ничего не достигают не потому, что они бесталанны, а потому, что они всегда являются отражением. Их миф полностью состоит из утешения самих себя. Только кто-то другой способен оценить их, проверить, насколько они состоятельны в жизни, но не они сами. Они похожи на автомобиль, в котором двигатель крутится впустую, так как он не подсоединен к остальным частям машины.
Попав на свадьбу, Пер Гюнт встречает там Сольвейг, которая, будучи еще девочкой, обречена на то, чтобы вернуться в повествование пьесы и стать ее героиней. Пер испытывает ощущение странного экстаза от этой первой встречи, как будто после испытанного подземного толчка:
Она как свеченька! Таких тут не видать.
Глядит все долу – не поймаешь взгляда.
Одной ручонкой держится за мать,
В другой – молитвенник. Получше надо
К ней присмотреться.
Он просит Сольвейг потанцевать с ним такими словами, которые почти одни только и выглядят искренними в первой половине драмы. Она ему отказывает, но испытывает к Перу очевидную глубокую симпатию. Несмотря на то что он вскоре снова начинает бахвалиться перед другими молодыми парнями («Взметнусь, как ураган, застигший на дороге / И все вы мне падете сразу в ноги»), окажется, он не сможет забыть Сольвейг до самого конца драмы. Из психотерапевтической практики видно, что в каждом человеке – неважно, насколько его личность может быть исковеркана неврозом или психозом, – остается тот уголок души, в котором продолжают жить искренность, честь, человеческая отзывчивость, тот центр, в котором сохраняется способность любить. И именно этот центр в душе Пера был в тот момент затронут.
Во время свадьбы вспыхивает несколько ссор; несколько парней подзуживают Пера к драке с кузнецом, но Пер не поддается на это, помня, что за несколько дней до этого тот кузнец его сильно побил.
Затем Пер сбегает вместе с невестой Ингрид, что является драматическим примером соблазнения, к которому мужчины подобного типа, использующие секс только в качестве средства, так склонны прибегать и в котором имеют такие большие способности. Он тащит ее вверх, в гору, где соблазняет, а затем, несмотря на ее умоляющие призывы, отталкивает ее от себя со словами «Замолчи!» и «Возвращайся откуда пришла!»
Потом он вынужден покинуть страну под страхом смерти – и начинаются его скитания. Он встречает трех девиц, которые оказываются троллями; они, насмехаясь над ним, вызывающе предлагают ему заняться сексом со всеми троими одновременно. Пер отвечает: «Убедитесь в силах моих!» и приступает к выполнению действа.
На примере наших пациентов мы, психотерапевты, видим, как люди подобного типа постоянно ведут себя схожим образом: соблазняют и бросают. Такой человек испытывает серьезную необходимость в том, чтобы его мать оставалась дома и ждала его (в этом случае он может, скитаясь по миру, растягивать связывающую его с ней пуповину, оставаясь всегда привязанным к своей матери). Мужчины типа Пера Гюнта – это сексуальные спортсмены. Но вся их потенция направлена на то, чтобы служить той символической «королеве»: если девицы-тролли командуют, то он должен «быть на уровне», чтобы выполнять эти приказы. Поэтому невозможны никакие длительные отношения – только триумфальная победа и бросание. Евтушенко видит в этой неспособности к обретению привязанности проблему:
А мне бубнят,
и нету с этим сладу,
что я плохой,
что с жизнью связан слабо.
Эти мужчины не хотят и не нуждаются в отношениях, в привязанностях. Они хотят видимого всем своего триумфа. Но если смотреть глубже, то, что они хотят и чего так страстно добиваются, – это возможности оставаться объектом, который в глазах его «королевы» достоин всяческого внимания и заботы. Они хотят заставить ее признать их значимость. Игра мускулами призвана показать «королеве», что они сильны. Результатом является их зависимость от матери, при этом неважно, насколько далеко от дома они уходят.
В этот момент драмы Пер Гюнт на мгновение бросает оценивающий взгляд на то, что же он делает, чувствуя фальшь и противоречивость в самооценке.
Гендин под вихрем летучим,
Басни, вранье, похвальба
…
К девкам подвыпившим льнешь,
Дружбу ведешь с чертовщиной,
Падок бываешь на ложь.
Но он оказывается не в состоянии твердо и прямо этому противостоять. Он выбрасывает такие мысли из своей головы и снова предается грандиозным фантазиям.
Пер, выступай из потемок!
В песнях поют напрямик:
Ты великанов потомок, —
Будешь, выходит, велик!
Продолжая свое странствие, он встречается с дочерью короля троллей, которую околдовывает своими сладкими речами. Потом они верхом на огромной свинье, которую называют «свадебным конем», направляются в королевство троллей. Там король говорит ему, что если он останется и женится на принцессе, которой суждено стать королевой, он сам станет королем троллей и унаследует королевство в приданое. Вот тут мы имеем наглядный пример упомянутого выше момента: мужчина возносится на трон не благодаря своим усилиям, а вследствие своей связанности с королевой.
Миф о Пере Гюнте строится на противопоставлении людей и троллей – каких-то полулюдей, живущих под землей в темноте и выражающих собою исключительно животное начало в человеческой природе. Будучи мифическими персонажами, тролли нередко представляются карликами, живущими, по легенде, в пещерах. Король троллей[141] спрашивает Пера: «Скажи, от людишек чем разнится тролль?»
Пер Гюнт
Да ровно ничем. Это все ведь одно:
Здесь маленький щиплет, а крупный грызет,
Но это вошло и у нас в обиход.
Доврский старец
Твое наблюденье довольно умно,
Но день – это день, а ночь – это ночь,
И сделаны мы не совсем уж точь-в-точь.
Послушай меня да раскинь-ка умишком:
Под солнцем все люди объяты одним,
Твердят: «Человек, будь собой самим!»
У нас же в горах говорит любой:
«Тролль, будь только самим собой!»
Получается, что вся разница заключается в коротком слове «только». А это означает – в соответствии с тем, что имеет в виду король троллей:
…ты жить себе будешь, не зная
О том, что творится вне нашего края,
И шастать не станешь на солнечный свет.
По словам переводчика этой драмы, это значит «пошел весь остальной мир к черту!»
Все тролли отличаются косоглазием, а значит, Пер должен отказаться от способности смотреть на вещи прямо – из-за такого зрения все предметы видятся троллям искаженными. Тролли живут во мраке, поэтому они принимают свинью, верхом на которой Пер въезжает в их логово, за коня, а его девку – за «королеву». Пер соглашается носить хвост, который тролли прикрепляют к нему по указанию своего старца-короля, продолжающего свои поучения и провозглашающего, что тролли живут, ориентируясь исключительно на свои чувства, и «что ветхий Адам» должен быть «навек умерщвлен в моем будущем зяте». Пер на все это соглашается. Но когда ему говорят, что он никогда вообще не сможет покинуть эту стоянку: