С первым солнечным лучом, который только смог пробраться через хребты Каз Модана, наши армии столкнулись.
-KAZUK!KAZUK!KAZUK!
Наш боевой клич, как в былые времена, сотрясал горы, пробуждая самого Каза взглянуть, как его верные сыны сражаются за свой дом.
Мы заняли высоту, принимая тела зеленокожих на свои щиты и копья, отстреливая самых рьяных и дерзких, что посмели прорваться сквозь закованные в сталь легионы.
Стрельба из пушек, магия рун, духи природы и тёмное колдовсто. Всё пошло в ход.
Кровопролитное сражение шло весь день, но перевеса не было ни у той, ни у другой стороны.
В ходе битвы ряды наши смешались, пока наконец мы не вышли спиной к Стальгорну, крепко вставая на его защиту, прикрывая собственными телами вход в наши славные чертоги.
На смену каждому павшему из города выходило трое новых и не было бы нам конца, пока с неба на нас не обрушилось пламя.
Редкие ветролёты пытались их сдержать, но лишь обрушились на наши головы, собирая кровавую жатву, а затем им на смену пришёл огонь.
Солдаты заживо запекались в доспехах, даже не успевая вступить в бой с этим страшным врагом.
Нас обуяло отчаяние и страх. Поражение нависло над нами, грозя перерасти в катастрофу, но мой брат, Магни, он повёл нас за собой. Повёл вперёд, врываясь в ряды Rukhas, смешиваясь с ними, чтобы проклятые ящерицы не смогли безнаказанно сжигать нас, падая с небес.
И тогда я понял, что это была ловушка. Орочьи ряды расступились и среди них вышли настоящие гиганты, что одним своим видом вгоняли в молодняк страх. У некоторых из них было по две головы, а другие представали с одним глазом, но каждый своей силой и ростом мог переплюнуть любого.
Они рассеяли нас, загнали обратно к воротам, отрезая брата и его свиту от остального войска и вражеский вождь бросил ему вызов. Скрываясь в толпе одинаковых тел, они сошлись в поединке, что закончился спустя пару секунд.
Всего один верный удар — и тело моего брата было поднято в воздух.
Мы остались без короля. Одни, среди полного поля врагов. Страх обуял даже самых смелых из нас.
Но во мне всё ещё текла кровь Бронзобородов и я поднял упавшее знамя своего брата, надеясь воодушевить сердца нашего народа. Я призывал их сплотиться, отомстить за нашего короля и защитить Стальгорн...
Но всё было напрасно. Зажатые со всех сторон, мы открыли ворота, надеясь найти там спасение, но лишь принесли в город смерть и разрушение.
Священные залы, куда не ступала нога ни одного тролля, были осквернены.
Я видел, как полыхают дома гильдий, как трупы наших собратьев падают в лаву, раздетые догола. Как тролли, орки и огры пожирают наших детей, смеясь нам вслед.
Обуреваемый яростью, я вместе со своей дружиной остался биться до конца, но вместо славы и смерти, нашёл лишь обрубок и жалкую старость в немилости и позоре.
Немногие из нас выжили. Тех, кто пришёл на то поле. И оттого наш позор ещё страшнее.
Я видел, как пал мой брат, мой король. Видел, как по нашей вине гибли наши женщины и дети, как дом, что мы создали на заре времён, оказался захвачен тварями, недостойными жизни.
И я буду вынужден жить с этим до конца своих дней, в наказание и назидание остальным.
_______________________
Мурадин ещё продолжал говорить, повторяясь из раза в раз. Его больной, потерянный из-за поражения и утрат разум не мог остановиться, перескакивая с события на событие, пока он наконец не замолчал, вновь погружаясь в тоску и меланхолию.
Мой друг, практически брат, заперся в себе, игнорируя мои слова, снова и снова переживая тот ужасный день и последующий за этим исход, когда через тайные тропы наш народ пытался сбежать на север.
Постоянно гонимый наездниками на волках, пожираемый и преследуемый, словно дичь. Вечно в нападках со всех сторон, провожаемый взглядами драконов, что позволили вывести тысячи беженцев на земле Альянса.
«Подлые твари...».
Едва сдерживая сочащийся наружу гнев, я до боли сжал кулаки, задирая голову к потолку, выпуская на свободу скопившиеся эмоции.
Рёв, наполненный злобой, пронёсся по округе, распугав собравшихся вокруг дома зевак и редкую живность. И только понимающие кивки дружинников Мурадина выбивались из общей картины.
Все дворфы были погружены в себя. Понурые, отчаявшиеся и сломленные, они медленно бродили по округе, пытаясь наладить свой быт, но мысли нет-нет, да возвращались к нашему дому и случившейся трагедии.
Встав на ноги, я метался по комнате. Проклиная себя и свои амбиции, уверяя, что мог бы что-то изменить, если бы я был там, вместе со всеми. Что нарушь я приказ короля и может быть Стальгорн бы остался цел.
«А смог бы ты что-то изменить?».
Шальная мысль, прокравшаяся в голову, ударила по ушам».
«Смог бы что-то исправить перед такой угрозой? Тысячи твоих сородичей теперь лежат в земле и ты — лишь один из них».
Выйдя на улицу, я прищурился от солнечных лучей, не зная, что делать дальше. Ловя на себе сочувственные, понимающие взгляды, я метался перед домом, мельтеша на глазах толпы.
«Никудышный воин. Слабый лидер...».
Я понимал, что это всё наваждение и мой разум сейчас мой собственный враг. Что стоило бы успокоиться и всё хорошенько обдумать, но гнев после рассказа Мурадина никак не мог выйти из моей головы.
«Да и что я мог сделать, я уже дал слово, что защищу Тол Барад, но он потерян... Так же, как и Стальгорн».
-Дал слово... Верно, — сбегав обратно в дом и перевернув все полки, я отыскал искомое, что поможет мне в моей задумке, — если дал слово, то нужно его держать. Несмотря ни на что.
Кивнув собственным словам, я принял для себя решение, что навсегда изменило мою жизнь.
Выйдя обратно под взор всех честных дворфов, я набрал из ближайшей бочки воды, присаживаясь на землю в ровный круг из расступившейся подальше от дома толпы.
Обмакнув ладонь в воду, я размазал специальную мазь по всем волосам, густо покрывая ей всю макушку.
Вокруг послышались первые шепотки, а несколько женщин неверяще прятали губы, успокаивая детей. Старики досадно свешивали головы, понимая, что я хочу сделать. Они не одобряли и не судили, лишь принимали такой поступок.
Из-за пояса выскользнул кинжал, сжимаемый твёрдой рукой. Простой и надёжный, доставшийся мне после битвы за крепость Тол Барад. Когда-то им владел неплохой парнишка, чья семья, по его рассказам, сейчас живёт в предместьях Стромгарда.
Последний раз взглянув на лезвие, я без сомнений пустил его в ход, сбривая волосы под корень, оставляя лишь чистую голову.
За спиной послышались шаги. Не такие, каких ждёшь от проигравших, это были шаги уверенных и жаждущих мести.
Рядом со мной присело несколько других мужчин, что стали повторять за мной. Один за другим они садились вокруг, выбривая всё, кроме бороды и бровей.
-Kazak Dammaz!(Война и отмщение!)
Скупой хор голосов раздался в обрушившейся тишине, повторяя за мной сказанные слова. Старики скупо кивали, пока молодые беззвучно раскрывали рты.
-Uzkul Dammaz!(Отмщение за погибших!)
Мы говорили увереннее, жёстче, будто бы с волосами отсекая от ебя сомнения и последние крохи жалости к нашим врагам.
С помощью другого дворфа я обмыл лицо, убирая остатки вязкого геля. Меня накрыла тень, а за спиной застыл силуэт одного из воинов.
-Stalgorn Dammaz!( Отмщение за Стальгорн!)
Ударами грома мы выговаривали слова клятвы, которой посвятим долгие годы, а может и всю жизнь.
Перехватив кинжал за лезвие, я передал рукоять назад, сжимая зубы и приготовившись к боли. Но это было ничто по сравнению с тем, что испытывала моя душа.
Тонкая полоска стали легко рассекала кожу виска, уходя дальше за ухо, вырезая аккуратные надписи на древнем языке дворфов. Струйка крови стекала вниз, окропляя руки, тем самым подтверждая древнюю клятву мщения, от которой меня избавить сможет лишь смерть.
Последние слова больше походили на падение скалы. Столь громко и яростно они были произнесены, что заставили всех невольных свидетелей нашего поступка отступить на пару шагов.
-Kaz Modan Dammaz!(Отмщение за Каз Модан!)
Глава 22
«Южная часть континента является настоящим рассадником,
Полным врагов для всех честных существ.
Начиная от банальных троллей,
Которых в достатке в любом лесу,
Заканчивая гнолами, гоблинами, мурлоками
И дворфами-отступниками.
А с приходом Орды и уничтожением Штормграда
Количество всей этой нечисти увеличилось в разы,
Ещё долгие годы после войны
Мешая жить простым людям».
Высекая искры, я медленно и ритмично проводил точильным камнем по лезвию топора. Широкая полоска стали притягивала взгляд, помогая держать горячий нрав в узде.
Напевая себе под нос, полностью погружаясь в процесс, я точил и точил топор, изредка поливая прохладной родниковой водой кромку, чтобы смыть остатки металлической пыли.
Мои шершавые и загрубевшие руки крепко держали рукоять. Напрягая мышцы, больше похожие на высеченные из камня образы, я вертел топор в руках, ласково потряхивая его, примериваясь к весу в руках, что почти не ощущался.
«Столько воды утекло... Когда я в последний раз создавал что-нибудь новое, а не разрушал..?».
Прошло уже полгода с того момента, как мы принесли свою клятву. Долгие, кровавые, наполненные смертью и болью месяцы, где с каждым днём появлялось всё большее количество обещаний, которые, казалось, никогда не закончатся.
Каждая новая смерть должна была быть отомщена. Бесконечный, неразрывный круг, в котором мы заняли роль одной из спиц.
И это колесо яростно крутилось, торопясь навстречу собственному разрушению, пока мы и ордынцы рубили друг друга в капусту, взывая к собственным богам и предкам.
Но мы ни о чём не жалели. Ярость бурлила в крови, не только у нас, но и у проклятых зеленокожих.
Сплюнув на землю от воспоминаний об этих мерзких тварях, с трудом смог взять себя в руки, напевая незамысловатый мотив песни, которая теперь стала популярна среди выживших Стальгорна.