ия.
– Новое поколение очков «НейроЛинк»?
На его губах впервые появляется едва заметный намек на улыбку.
– Да.
Я снова смотрю на линзы. Они совсем как обычные, только по краю крошечными полупрозрачными буквами бежит повторяющаяся надпись: Henka Games. Этого достаточно, чтобы отличить их от обычных линз. Я слегка поворачиваюсь, и линзы сверкают на свету; полагаю, их поверхность покрыта тонкой паутинкой из микросхем. На секунду я забываю о раздражении, вызванном ответами Хидео. Такое впечатление, что я снова вернулась в детский приют и в первый раз слушаю, как по радио рассказывают о его судьбоносном изобретении.
– Как… – начинаю я, но мой голос звучит хрипло от волнения. – Как вы это сделали? Как они вообще заряжаются? Их же нельзя вставить в розетку.
– Человеческое тело производит минимум сто ватт электричества в день, – отвечает Хидео. – Среднему смартфону нужно для полной зарядки от двух до семи ватт. Этим линзам нужно меньше одного ватта.
Я внимательно смотрю на него:
– То есть они заряжаются электричеством от моего тела?
Он кивает:
– Эти линзы оставляют безвредную пленку на поверхности зрачка толщиной с атом. Пленка действует как проводник между телом и линзами.
– Используя тело как зарядное устройство, – говорю я.
О таких технологиях было снято столько фильмов, и вот я держу их в своих руках.
– Я думала, это просто научная фантастика.
– Все – научная фантастика, пока кто-то не превратит ее в научный факт, – говорит Хидео. В его взгляде есть некая энергия, свет, озаряющий все его лицо. Помню, как впервые увидела этот свет, когда Хидео показывали по телевизору, и теперь я его узнаю. Именно такой Хидео меня притягивает.
Он показывает в сторону двери в конце офиса:
– Примерьте их.
Я беру линзы и иду к двери, которая ведет в ванную комнату. Там я мою руки и подношу одну из линз к лицу. После дюжины попыток у меня наконец получается надеть обе линзы, и я моргаю, чтобы смахнуть слезы. Они кажутся ледяными.
Вернувшись к дивану, я изучаю комнату. Сначала все кажется таким же. Но потом я замечаю, что яркая фреска за Хидео двигается, словно картинка живая, цвета переливаются и двигаются в захватывающем зрелище.
Мой взгляд блуждает по комнате. Я замечаю все больше и больше. Слои виртуальной реальности, освобожденные от рамок очков. Старая игра Warcross демонстрируется на белой стене в комнате, от пола до потолка. Потолок больше не потолок. Вместо него я вижу темно-синее ночное небо и мерцающее полотно Млечного Пути. Планеты – Марс, Юпитер и Сатурн – больше обычного, и их цвета ярче. Они крупными сферами висят в небе. По всей комнате над объектами парят надписи. Слова «Фикус в горшке» витают над зеленым растением вместе со словом «Вода +1», намекая, что если я его полью, то получу одно очко. «Диван» парит над нашими диванами, «Хидео Танака | Уровень ∞» – над самим Хидео. Наверное, над моей головой надпись «Эмика Чен | Уровень 26».
Несколько полупрозрачных слов появляется в центре поля зрения.
Играть в Warcross
Хидео пересаживается поближе ко мне. Теперь я замечаю, что он тоже в линзах. Через свои линзы я вижу едва заметную мерцающую цветную пленку на его зрачках.
– Сыграйте со мной в Warcross, – говорит он. Парящая кнопка появляется между нами, – и я покажу вам, кого ищу.
Я делаю глубокий вдох и смотрю на кнопку перед собой. Линзы замечают мой неподвижный взгляд, и настоящий мир вокруг нас – офис, диваны, стены – темнеет и исчезает.
Когда мир снова появляется, мы оба стоим в стерильном светлом пространстве с бесконечными белыми стенами. Я узнаю его – это один из миров для новичков в Warcross’е, уровень «Малярная кисть». Если вытянуть руки и провести ими по стене, на поверхности появятся разноцветные мазки. Я слегка поджимаю пальцы ног и представляю, что иду: мой аватар реагирует на обе команды и двигается вперед. Пока мы идем, я рассеянно веду рукой по одной из стен и смотрю, как за моими пальцами появляются разноцветные полосы.
Хидео ведет нас в самый угол этого мира и наконец останавливается. Я расслабляю пальцы и тоже останавливаюсь. Он смотрит на меня.
– Это первый мир, в котором мы заметили, что что-то не так, – говорит он и проводит рукой по стене, оставляя ярко-зеленые и золотые следы. Потом надавливает пальцами на поверхность.
Стена открывается, повинуясь его прикосновению.
За стеной мир темных линий и полосок света, создающих разные упорядоченные узоры. «Код, который управляет этим миром». Это программный интерфейс игры в действии. Хидео проходит через стену и жестом приглашает меня следовать за ним. Я медлю лишь секунду, прежде чем покинуть измазанный краской мир белых стен и ступить в темную путаницу линий.
Здесь полоски света придают нашей коже голубоватый оттенок. Я чувствую прилив радостного возбуждения при виде всего этого и рассматриваю колонны, анализирую и запоминаю как можно больше. Хидео проходит немного вперед, а потом останавливается перед фрагментом кода.
Срабатывает инстинкт, и мои глаза расслабляются и воспринимают всю картину кода передо мной. Сразу же я вижу, в чем проблема. Она едва заметна, человек без опыта анализа работы «НейроЛинка» мог бы ее упустить. Но вот она, секция, которая кажется сломанной, линии перепутаны и не соответствуют схеме вокруг нее, секция, выбивающаяся из общей картины организованного хаоса вокруг нас.
Хидео одобрительно кивает, когда понимает, что я увидела проблему. Он приближается к запутанной части.
– Видите, что он сделал?
Он не просто показывает мне, что случилось. Он проверяет меня.
– Ее перепрошили, – отвечаю я машинально, пробегая взглядом по коду, – чтобы она передавала данные.
Хидео кивает, а потом протягивает руку к измененной секции и касается ее. Линии мерцают, прежде чем вернуться на правильные места, аккуратно и упорядоченно, как и должно быть.
– Мы ее восстановили. Я показываю тебе воспоминание о том, как она выглядела, когда мы ее впервые обнаружили. Но этот человек не оставил следов, и он все лучше и лучше заметает их. Мы прозвали его Ноль, так как это значение по умолчанию в записи доступа. Это единственная оставленная им зацепка, – он смотрит на меня. – Я впечатлен, что вы увидели ее.
Думает ли он, что Ноль – это я? Я внимательно смотрю на него. Может, мой визит сюда, все эти его вопросы: «вы впервые в Японии?», «вы понимаете, что вы вообще сделали?» – для того, чтобы понять, не я ли его подозреваемый?
Я хмурюсь:
– Если вы хотите знать, я ли этот ваш Ноль, могли бы прямо спросить.
Хидео смотрит скептически:
– И вы признались бы?
– Я оценила бы прямоту вместо всего этого хождения вокруг да около.
Взгляд Хидео, кажется, способен проникнуть в мою душу.
– Вы взломали игру церемонии открытия. Должен ли я извиняться за свои подозрения?
Я открываю рот, потом закрываю:
– Справедливо, – признаю я. – Но это сделала не я.
Он невозмутимо отводит взгляд.
– Знаю. Я привел вас сюда не затем, чтобы выбить признание.
Я молча начинаю вскипать.
Мир вокруг нас внезапно меняется. Мы покинули и код, и уровень «Малярная кисть». Теперь мы стоим на парящем острове, окруженном сотней других островов, с видом на красивую лагуну. Этот мир использовался в игре церемонии открытия, которую я взломала.
Хидео тянет этот мир, словно прокручивает его под пальцами, и он мчится под нашими ногами. Я сглатываю. Версия, к которой подключен его аккаунт, очевидно, отличается от моей, и это дает ему возможности в игре, которых нет у меня. Странное ощущение – быть внутри игры с ее создателем и видеть, как он играет в нее, словно бог. Наконец Хидео останавливается на одном из утесов. Он протягивает руку и надавливает. Мы снова заходим в мир линий и света.
В этот раз запутанную секцию найти сложнее. Я позволяю своим глазам расфокусироваться, давая возможность подсознанию найти сбой в схеме. У меня уходит несколько минут, но наконец я вижу неполадки во фрагменте кода.
– Вот, – показываю я, – та же история. Кем бы этот Ноль ни был, он настроил этот уровень на передачу ему статистики о каждом зрителе, просматривающем игру.
От осознания этого мурашки бегут по коже. Я присматриваюсь.
– Подождите, это не все. Он практически вывел из строя этот уровень, не так ли? Вот в этом месте – он понял, что здесь код уязвим.
Хидео сразу не отвечает, я отрываю взгляд от кода и вижу, что он изучает меня.
– Что? – говорю я.
– Как вы узнали? – спрашивает он.
– Узнала что? Взломанный код? – я пожимаю плечами. – Просто… заметила.
– Не думаю, что вы понимаете, – он засовывает руки в карманы. – Моим лучшим инженерам понадобилась неделя, чтобы сделать то, что сейчас сделали вы.
– Тогда, возможно, вам нужны инженеры получше.
Кажется, рядом с Хидео я не в силах перестать огрызаться. Должно быть, сказывается его прохладное поведение. Но он просто задумчиво смотрит на меня:
– И как бы вы исправили это?
Мое внимание перемещается на поврежденный код.
– Отец учил меня смотреть на все сразу, – шепчу я, указывая на текст. – Не нужно разбирать все детали. Нужно просто увидеть общую структуру, чтобы найти в ней слабые места.
Я протягиваю руку и хватаю большую часть кода, тяну ее вперед и убираю. А потом заменяю одной краткой, эффективной строчкой. Все остальное становится на место.
– Вот, – говорю я, уперев руки в боки. – Так-то лучше.
Когда я снова смотрю на него, Хидео молча изучает внесенное изменение. Возможно, я прошла его тест.
– Неплохо, – говорит он через мгновение.
Неплохо. Неплохо? Я хмурюсь еще сильнее.
– Зачем кому-то собирать данные и вмешиваться в игры?
– Я знаю столько же, сколько и вы.
– Вы боитесь, что кто-то снова постарается саботировать игру?
– Я боюсь, что он сделает нечто посерьезнее этого. Я отказываюсь отменять игры лишь из-за угрозы хакера, но я не готов рисковать безопасностью нашей аудитории.