– Ты рассматриваешь небо, – говорит он.
Я опускаю глаза и смеюсь.
– Просто привычка. Я видела полное звезд небо, лишь когда папа возил меня за город. С тех пор я всегда ищу созвездия.
Хидео поднимает глаза, делает какой-то краткий жест пальцами. Появляется прозрачное окошко с запросом разделить его видение. Я принимаю его. Виртуальные слои перед моими глазами меняются, и внезапно над нами появляется настоящее ночное небо, полотно весенних созвездий в бесконечном море звезд, серебряных, золотых, сапфировых и алых, таких ярких, что видно саму полосу Млечного Пути. Мне кажется вполне возможным, что свет звезд может осыпать нас дождем, покрывая блестками.
– Одна из первых вещей, которую я устанавливаю в свою дополненную реальность, – это чистое ночное небо, – говорит Хидео и смотрит на меня. – Тебе нравится?
Я молча киваю, все еще затаив дыхание.
Хидео улыбается мне, по-настоящему улыбается, и это освещает его глаза. Его взгляд блуждает по моему лицу. Он сейчас так близко, что, если бы хотел, мог бы наклониться и поцеловать меня. И я сама чуть наклоняюсь к нему, надеясь, что он сократит расстояние между нами.
– Танака-сан.
К нам подходит один из телохранителей Хидео, склонив уважительно голову.
– Вам звонят, – говорит он.
Взгляд Хидео еще мгновение задерживается на мне. Потом он отодвигается, и на его месте остается лишь холодный воздух. Я чуть ли не опадаю в своем стуле от разочарования. Хидео отворачивается и поднимает взгляд. Увидев выражение лица телохранителя, он кивает.
– Прошу прощения, – говорит он мне, встает и уходит назад в ресторан.
Я вздыхаю. Прохладный ветерок заставляет вздрогнуть, и мой взгляд возвращается к небу, где все еще висит звездное полотно. Я представляю, как он создает это, как его лицо тоже обращено к небу – он мечтает увидеть звезды.
Возможно, нам обоим не помешает холодный воздух, чтобы освежить головы.
Я на него работаю. Он – мой клиент. Меня ждет награда, как в любой охоте, в которой я раньше участвовала. Когда я закончу – точнее, выиграю – я вернусь в Нью-Йорк и никогда снова не возьмусь за охоту. Но вот я здесь, рассказываю о своей матери то, что уже годами не вспоминала. Мои мысли возвращаются к его взгляду. Кого он потерял в своей жизни?
Я начинаю думать, что сегодня больше не увижу Хидео, когда что-то теплое касается моих плеч. Это его серое полупальто. Я поднимаю на него взгляд.
– Мне показалось, тебе холодно, – говорит он и снова садится.
Я накидываю его пальто на плечи и отвечаю:
– Спасибо.
Он качает головой, извиняясь. Надеюсь, он скажет что-то насчет искорки, танцевавшей между нами, но вместо этого он говорит:
– Боюсь, мне скоро нужно уйти. Мои телохранители проведут тебя через тайный выход, ради твоей приватности.
– О, конечно, – отвечаю я, пытаясь скрыть разочарование за бодрым тоном.
– Когда я снова увижу тебя?
Я резко смотрю на него. В животе порхают бабочки, а сердце начинает учащенно стучать.
– Ну, – протягиваю я, – помимо того, что мы уже обсудили, у меня вряд ли будут новые отчеты до…
Хидео отрицательно качает головой:
– Не отчеты. Просто твоя компания.
Просто моя компания. Его взгляд спокоен, но я вижу, что он повернут ко мне всем телом. Его глаза светятся.
– После первой игры, – я слышу, как слова срываются с моих губ.
Хидео улыбается, и в этот раз улыбка загадочная.
– Буду ждать встречи.
19
Утро перед первой официальной игрой начинается с методичного стука кресла Эшера мне в дверь. Я вздрагиваю и просыпаюсь, щурясь и что-то бормоча, с трудом врубаясь в смысл его слов.
– Объявили уровень! – кричит он, двигаясь дальше и теперь стуча в дверь Хэмми: – Вставайте! Просыпайтесь!
«Объявили уровень, – мои глаза сразу же открываются, и я подскакиваю в постели. – Сегодня первая игра».
Я шарю среди одеял и нахожу телефон, а потом быстро проверяю сообщения. У меня только одно новое сообщение, и оно от Хидео.
Удачи сегодня. Хотя она вряд ли тебе понадобится.
Не могу понять, связано ли мое возбуждение с тревогой перед первой игрой или с его словами. Несколько последних недель после нашего ужина я разговаривала с Хидео почти каждый день. В основном наши разговоры были невинными, исключительно деловыми, но иногда – когда наши чаты случались поздно ночью – я испытывала чувство, напоминавшее мне тот момент за ужином, когда он наклонился ко мне.
Увидимся на стадионе. И спасибо – поверь, удача мне понадобится.
Что-то я вам совсем не верю, мисс Чен.
Теперь вы насмехаетесь надо мной, мистер Танака.
А. Ты это так называешь?
А как мне это называть?
Может, моральной поддержкой?
Я улыбаюсь.
Твоя моральная поддержка будет отвлекать меня на арене.
Тогда хочу заранее извиниться.
Я качаю головой.
Ты такой льстец.
Неправда. Увидимся на стадионе, Эмика.
И это все. Я жду следующего сообщения, но больше ничего не приходит, и я отбрасываю прочь эти мысли и свешиваю ноги с кровати. Быстро одеваюсь, пробегаюсь щеткой по зубам, завязываю радужные волосы в небрежный пучок и надеваю линзы «НейроЛинк». Какое-то мгновение я просто смотрю на свое отражение. Пульс громко отдается в ушах. Я представляю, что Кира в Нью-Йорке будет смотреть игру, свернувшись на диване. Представляю, как мистер Элсоул наблюдает за мной, не веря своим глазам.
Время идти. Я хрипло выдыхаю, отворачиваюсь от зеркала и спешу прочь из комнаты.
Остальные уже собрались в атриуме вокруг Эшера, который включает утреннюю трансляцию. Хэмми кивает мне, когда я присоединяюсь к ним. Рядом Викки спешит от одного к другому, предлагая каждому любимый завтрак. Хэмми – стопку вафель, утопающую в сиропе, фруктах и взбитых сливках, а мне тако с солидной порцией гуакамоле. Как всегда, Рен возится над тарелкой с яичными белками и вареным шпинатом, а Рошан выпивает чашечку чая с пряностями и морщится, когда Викки предлагает ему тарелку с едой.
– Не сегодня, – жалуется он.
Викки мигает так грустно, как только может это сделать робот.
– Может, передумаете? Яичница с козьим сыром, ваше люби…
При упоминании еды Рошан зеленеет.
– Не сегодня, – повторяет он и легонько похлопывает Викки по головке, – ничего личного.
– Поешь, – говорит ему Эшер, сам с тарелкой яичницы в руках. – Тебе нужно что-то съесть, чтобы мозги работали.
Я стараюсь последовать его совету, но справляюсь только с тремя укусами тако и убираю тарелку прочь.
Хэмми машет вилкой с наколотой на ней вафлей и кивает на изображение на дисплее перед нами:
– Кажется, наша первая игра будет быстрой, – говорит она.
Первый уровень, созданный Комитетом Хидео для нашей игры, похож на мир сверкающего льда и высоченных ледников. Я рассматриваю его, пока пейзаж вращается перед нами в воздухе, показывая, как все будет выглядеть. Внизу список правил.
Рошан с серьезным лицом читает их нам вслух.
– Это будет уровень на скорость, – говорит он, выковыривая кусочек финика из своей яичницы и отправляя его в рот. – У каждого будет собственный ховерборд. Если игрока сбивают с борда, то он или она возрождается в шаге позади остальных, на самой минимальной высоте над землей.
Я изучаю и запоминаю ландшафт, пока картинка вращается перед нашими глазами.
Эшер откидывается назад в кресле и смотрит на нас. Его глаза сначала останавливаются на Рене:
– Пришло время проверить твои качества Бойца, – говорит он. – Ты будешь рядом со мной, «темная лошадка».
Потом он смотрит на меня:
– Эмс, – добавляет он, кивая в сторону вращающейся карты, – ты будешь с другой стороны от меня. Хэмми, держись чуть впереди нее. Хватай как можно больше бонусов и передавай ей. Рошан, позаботься о наших новичках и убедись, что они не отстанут, если их сразу скинут. Пойдем за победой.
Я смотрю на Рена. Тот кивает Эшеру, словно он здесь лишь ради победы, словно не посещал «Темный мир», чтобы помочь уничтожить всю игру. Я машинально растираю свое запястье, вокруг которого Хидео обмотал невидимую петлю.
Это игра для двоих.
Сегодня «Токио Доум» полностью покрыт цветами и символами нашей команды и «Бригады Демонов». Через линзы мы видим изображение алого феникса, парящего над ареной рядом с ватагой черно-серебряных демонов в капюшонах. При взгляде на стадион перед глазами всплывает статистика обеих команд. «Демоны» выиграли два чемпионата. Мы выигрывали лишь раз, но победив их. Я вспоминаю оскорбления Тримейна и Макса в свой адрес. Сегодня будет интересный матч.
Внутри арена еще более впечатляющая. Во время Wardraft̓а нижняя часть арены была занята «темными лошадками», ожидающими выбора. Сейчас на их месте гладкий пол с изображением красно-золотого феникса на фоне солнца, которого затем сменяет орава демонов со скалящимися черепами и темными капюшонами. Десять стеклянных будок расположены кругом на этом полу. Пять для нас. Пять для «Демонов». В официальных играх игроки заходят в будки, чтобы убедиться, что все честно для обеих команд: одинаковая температура, давление, калибровка «Линка», подсоединение к Warcross̓у и так далее. Также это мешает игрокам подслушивать переговоры оппонентов.
Стадион забит под завязку. Когда мы выходим на арену, вездесущий голос, низкий и раскатистый, уже называет наши имена, которые затем начинают вращаться в центре, объятые пламенем. От подбадривающих криков у меня все внутри содрогается. Мы встаем в центр арены и ждем, когда нас разведут по будкам. С другой стороны выстраиваются «Демоны».
– Джена Макнил из Ирландии, самый молодой капитан в официальных играх! – выкрикиваются имена. – Тримейн Блэкборн из Англии – ее Архитектор! Макс Мартин из США – Боец «Демонов»!» – они называют всех. Даррен Кинни, Щит. Зигги Фрост, Вор. Она мельком встречается со мной взглядом, вид словно виноватый, а потом выпрямляется и уверенно кивает. Я спокойно смотрю в ответ. Может, мы и вели себя дружелюбно на Wardraft̓е, но теперь мы соперники.