Хуго раскрыл рот и запищал от ужаса…
Фрэнк КаваллоКоготь Кхорна (не переведено)
Не переведено.
Дариус ХинксНаграда добродетели (не переведено)
Не переведено.
Стив БакстерЗвёздная лодка (не переведено)
Не переведено.
Стивен СэвилЛожь плоти (не переведено)
Не переведено.
Натан ЛонгНикто так не слеп (не переведено)
Не переведено.
Майк ЛиОпасные видения (не переведено)
Не переведено.
Крис РайтПредчувствие (не переведено)
Не переведено.
Роберт ВардеманОчищение
Теодрик Фаренгельд остановился в нерешительности, наклонил голову и напряжённо прислушался. Его преследовали. Рёв реки, беснующейся у него за спиной, почти заглушал тихий звук царапающих камень когтей на ногах охотника, почти. Он вгляделся в предгорья Краесветных гор, пытаясь уловить движение, блеск солнечного луча на стали, хоть что-нибудь, что угодно. Теодрик глубоко вдохнул бритвенно-острый холодный воздух, и только это предупредило его о противнике. Быстрым движением он выхватил меч, повернулся и уставился в щурящиеся, налитые кровью глаза скавена. Первым свирепым ударом Теодрик отсёк руку, державшую кинжал. Из обрубка тут же липким красным фонтаном хлынула кровь, пятная землю под ним. Обезумев от ярости, он ударил снова и отсёк вторую руку, вцепившуюся в наточенный обоюдоострый меч.
Скавен, с которым он столкнулся, зарычал, оскалил обломанные жёлтые резцы и замахнулся на него обеими кровоточащими культями. На этот раз Теодрик расставил ноги пошире, покрепче ухватил обеими руками рукоять меча и направил затупленное, покрытое зазубринами лезвие прямо в тощее горло крысолюда. Почувствовав, как лезвие ткнулось в позвоночник, Теодрик сделал шаг назад, высвобождая меч, лишь частично обезглавив своего смертельного врага.
Потребовался ещё один удар, чтобы окончательно отделить голову от тела. Тощая крысиная тушка дёрнулась и взбрыкнула лапами в смертельной агонии.
На мгновение, всё, что мог делать Теодрик, — это судорожно вдыхать морозный воздух и смотреть на труп. А затем боль вонзилась ему в мозг и его глаза полыхнули дьявольской яростью. Он хлопнул по правому глазу и попытался выковырять его, чтобы избавиться от мучительной боли.
+ Нет, нет. Ты должен разбросать приманку. +
Голос в его голове вибрировал и угрожал выбить те немногие крупицы здравого смысла, что он ещё сохранил. У него не было иного выбора, кроме как подчиниться. Яростно моргнув, он открыл оба глаза и огляделся. Картинка в его правом глазу была слегка размыта из-за демонической личинки, что вгрызлась в него.
Теперь он не мог сопротивляться приходящим приказам.
+ Ты не подведёшь меня. Я позволил тебе прикончить это ничтожество лишь потому, что ты пока ещё не выполнил того, что мне от тебя нужно. +
— Я ненавижу тебя! — закричал Теодрик, вытаскивая нож и направляя его в собственное сердце, целясь в прорехи кольчуги. Лучше умереть трусом от собственного клинка, чем предать свой город, свою возлюбленную жену Зигни и их двух дочерей — Кару, которой ещё не исполнилось и пяти, Гретхен, которой оставались какие-то жалкие несколько недель до трёхлетия. Если он сделает, что приказала личинка, то они умрут вместе с его городом и его честью. Теодрик нёс тяжкое бремя, ведь он был капитаном стражи, ему было поручено защищать Хохвальд от врагов, и он не предаст его.
Его рука дрожала, пока он приближал клинок к своей груди, но каждая мысль, которую он думал, каждый шаг, который он сделал, были внимательно изучены проклятой личинкой, что проникла в его глаз. Оттивелл, колдун Хохвальда, одним ранним утром восемь дней назад, закричал, что ведьмин свет жгёт его разум. Что-то новое и страшное начало опутывать город. И ясно стало, что, сколько бы патрулей зелёных юнцов не было отправлено, чтобы встретиться с этой опасностью за городскими стенами — этого будет мало. И посему во главе отряда из четырёх своих самых надёжных солдат-ветеранов, Теодрик покинул город и нашёл колдуна, занимавшегося некими тайными деяниями. Он сразу понял, что именно это и было источником страданий Оттивелла. Кожа чародея кишела насекомыми, и Теодрик ощутил, как к горлу подкатила тошнота.
Когда сидевший на корточках в центре песчаной косы человек поднял глаза, Теодрик познал страх. В глазах, что впились в него, было больше ненависти, чем он думал, что могло быть во всём мире.
Он не помнил, отдавал ли приказ атаковать, но его люди ринулись в атаку, прямо в заклинание этого колдуна Нургла, Владыки Чумы. Крик сорвался с губ Норберта, бежавшего справа от Теодрика, когда чернильная завеса изверглась из колдуна и окутала человека, прорезая глубокие, кровоточащие язвы в его теле. Мгновение спустя, прядь сей ужасной сети коснулась его красивого лица, тут же начавшего мертветь. Плоть распадалась на вязкие серые куски мяса, пока не остались лишь белые кости черепа. У Бурника, что был слева, дела обстояли не намного лучше. Скользкая змея вырвалась из земли рядом со злобным колдующим чародеем. Её пасть раскрылась невероятно широко, и Бурник был проглочен целиком. Теодрик не слышал его предсмертного крика, но глубоко внутри своей души он ощутил его. В течение нескольких секунд из клыкастой пасти змея вытекала лишь вязкая коричневая мокрота, видом напоминавшая сточные воды. Но Теодрик уже злобно полоснул клинком по шее твари, срубив змеиную голову.
По щиколотку в грязи, в которую превратилась обезглавленная змея, Теодрик беспомощно наблюдал, как Арьенн и Вильем умерли от следующего заклинания колдуна. Их животы вздулись, а затем разорвались. Только благодаря броне их тела не развалились сразу. Но это лишь на какие-то секунды отсрочило момент, когда их кишки вывалились наружу в отвратительной волне из крови и внутренностей.
Пусть это была лишь сталь против колдовства, но Теодрик обрушился на человека, ныне ослабленного после столь ужасных заклинаний, что он вызвал к жизни для своей защиты. Проклятый колдун умело отбился сперва кинжалом, а затем заклятьем. Четверо, пришедшие с Теодриком, были мертвы — и Теодрик завидовал им.
Прежде чем миньон Нургла наконец погиб, уступив безжалостному клинку Теодрика, он успел наложить на него последнее заклинание, швырнув колдовского червя в рот воина. Теодрик пытался выплюнуть его, вырезать и выжечь раскалённой головнёй. Но всё было тщетно. Он медленно проел себе путь через нёбо Теодрика и поселился в его правом глазу. Какие демонические приказания или рискованные миссии он нёс, было менее важно для Теодрика, чем те мучения, которые личинка причиняла как его телу, так и душе, когда капитан пытался ослушаться её приказов. Она видела, что видел он, и знала всё, что он собирался сделать. Она читала его мысли и постоянно пыталась подчинить его действия. Если уговоры не помогали, то в игру вступала боль, разрушающая душу боль.
Теодрик не смог убить себя. Вместо этого он отбросил кинжал и открыл запечатанный кувшин, как ему и было приказано. После чего начал раскидывать порченое мясо вдоль стены на северо-восточном углу Хохвальда, где не было патрулей стражи. Река Воющая неслась мимо северной стены города, оставляя лишь небольшой участок земли между неприступной стеной и обманчиво медленно текущей водой.
Ни один человек не мог атаковать с этой стороны, но скавен не был человеком. Если бы они выбрали это место, то могли бы забраться на восточную стену в достаточном количестве, чтобы расправиться с городскими часовыми. Перед тем, как Оттивеллом было наложено уничтожающее насекомых заклятье, годы были потрачены на распространение различных болезней, которые прореживали ряды стражи, которые, в свою очередь, оттягивали силы на стены, глядящие на равнины на юге и сельскохозяйственные угодья на западе, на те места, откуда были наиболее вероятны нападения противников-людей. Северные воды и восточные предгорья лишь изредка обращали на себя пристальное внимание. В этом и заключался план личинки: выманить скавенов из их подземного логова и приманить к самой беззащитной части города.
Демонический червь узнал об этом слабом участке обороны Хохвальда от Теодрика, прочитав его мысли, когда заставил свою жертву подумать о том, как бы он мог победить своих людей. Он закрыл правый глаз и пристально посмотрел на отброшенный кинжал, но знал — что никогда не сможет убить себя. Червь узнавал о его намерении в тот же миг, кок оно приходило ему в голову, и каждый раз не давал ему этого сделать.
Как только он разбросал сгнившие потроха, то услышал верещание скавенских разведчиков, пришедшее с холмов недалеко на востоке. Он предавал свой город, свою семью и свой род. Атака крысолюдей будет успешной, потому что Теодрик не мог делать ничего, кроме как подчиняться демонической личинке-посланнику Нургла, что поселилась в его глазу.
С рыком отвращения он отшвырнул остатки гнилого мяса в бассейн, вырубленный в берегу около стены. Его меч выскользнул из ножен, когда он увидел пару скавенов, что уже напали на пахучий след, ведущий в сердце города, защищать который он клялся собственной честью.
+ Нет-нет, пусти их…. +
Волевым усилием, Теодрик проигнорировал команду. Охватившая его ярость берсерка, лишила демоническую личинку контроля. Он был слеп на правый глаз, но это его не волновало. Ярость, подобной которой он никогда не испытывал, даже в приснопамятную битву при Мидденхайме, полностью захватила его. И, взмахнув мечом, он бросился вперёд. Где-то в голове он слышал эхо далёких слов, приказывающих ему остановиться, но ярость подавила его ощущения.
Клинок Теодрика блеснул яркой, смертоносной дугой и глубоко вонзился в тело скавенского воина. Хлынула порченая кровь, и крысолюд испустил бьющий по ушам визг. Поставив ногу на облачённое в хлипкую броню грубое тело, Теодрик рывком высвободил меч из его новообретённых кожаных ножен, и тут же крутанув его вокруг, выпотрошил другую огромную крысу.