— Канчай базар, красивый мальчик! Мы с Кусакой ещё не закончили с табой. Твой голосок не будит таким красивым, когда я перережу тибе глотку ат уха да уха!
— Я искупаюсь в твоей крови и пересчитаю головы твоих дружков, прежде чем этот нелепый кусок чугуна коснётся моей кожи!
— Давай глянем, тваи мышцы столь же бальшие, как твой рот!
Оба врага одновременно пришли в движение. Их могучее оружие столкнулось с грохотом магических энергий. Стальной Глаз поднырнул под топор Ваграза и, крутанув молотом, обрушил могучий удар, проломивший один из наплечников вожака. Ваграз отшатнулся, захваченный врасплох тем, что его волшебную броню смогли пробить. Он едва успел вновь поднять топор, чтобы парировать удар, когда молот снова поднялся и опустился, отбросив орка назад. Без малейшей передышки, юноша бросился вперёд, чтобы закрепить успех, и обрушил на орка град ударов.
Однако Ваграз не собирался так легко сдаваться. Дикий удар оставил зияющую рану в боку охотника, но заставил орка раскрыться. С дерзким криком молодой человек проигнорировал ранение и нанёс ответный удар, боёк молота врезал Вагразу по ногам с характерным треском костей. Второй удар отбросил голову орка назад и выбил топор из его лап. Однако зеленокожий всё ещё каким-то чудом цеплялся за жизнь. С ворчанием он поднялся на разбитые колени и поднял руку. Слегка ошеломлённый и ожидающий какой-то последней каверзы, молодой лидер охотников остановил занесённый над головой орка молот, недоверчиво глядя на сломанное существо, распростёршееся на земле перед ним.
К удивлению Стального Глаза вожак начал смеяться, постепенно переходя от глупого хихиканья к гортанному грохочущему хохоту во всё горло. Ваграз презрительно фыркнул, выплюнув в грязь несколько зубов, а затем поднял руку, чтобы показать ещё один, последний оскорбительный жест.
Потеряв терпение, юный вожак охотников сделал шаг вперёд.
— Это что, действительно было лучшее, что ты мог сделать? — усмехнулся Стальной Глаз, с громким хрустом наступив на руку орка, когда тот потянулся к валявшемуся неподалёку топору. Стальной Глаз упёрся в землю и нанёс последний — смертельный — удар. Когда тело упало на землю, охотник рассеянно отошёл в сторону, чтобы увернуться от речушки зелёной, вязкой жидкости, что потекла в сторону деревьев. Он пристально посмотрел на тело, как будто подозревая, что оно по-прежнему представляло некую опасность.
После небольшой паузы Стальной Глаз развернулся, чтобы посмотреть вокруг. Смеясь от души, к нему подошёл Курган. Гномий король цепко ухватился за окровавленный плащ, когда молодой вожак охотников сделал шаг по направлению к битве. Парень мгновенно развернулся и уставился на гнома, его широкие, охваченные сумасшествием битвы глаза смотрели вопросительно, молот в руке наполовину поднялся для атаки.
— Хэй, это всего лишь я! Ты отличный боец, парень, это бесспорно. Возможно, вы, розовокожие, не столь уж и плохи, как мы думали.
Стальной Глаз посмотрел вниз на гнома и протянул обратно молот рукояткой вперёд. Когда он заговорил, его слова вырвались с удушливыми хрипами, а дыхание создавало туманные облачка в морозном воздухе.
— Спасибо за ваше оружие…поговорим позже… Ещё есть орки…чтобы убить… Возьмите его обратно… Я уверен, что смогу найти что-нибудь взамен…
— Я думаю, ты нравится ему больше, чем я. Держи его. Его называть Гхал Мараз или, э… Раскалыватель Черепов. Вы оказали нам сегодня большую услугу. Маленький подарок вряд ли можно сравнить с жизнь короля гномов, — подмигнул Курган. — Теперь возьмёшь его?
Парень кивнул в знак благодарности и развернулся, чтобы вернуться в бой. Оставшиеся орки со всей прыти улепётывали в лес. Со смертью вожака все мысли о битве улетучились из их мозгов. Курган ухватил за руку вожака охотников и снова остановил его.
— Этот день будет записан в наши летописи, как день радости. Как тебя звать, парень, чтобы мы могли почтить тебя?
Стальной Глаз взвесил молот в руке, его взгляд следовал за убегающими орками. Затем он вновь перевёл его на гномьего короля, глаза юноши тлели от внутренней энергии. Остальная часть его лица скрывалась во тьме и, когда пламя мерцало в этих сильных серых глазах, они приобретали жуткое свечение. Даже зловещий взгляд орочьего вожака не источал столь могучую первобытную силу, как взгляд этого юноши. Его ответ был простым и кратким.
— Зигмар.
Гэв ТорпВерный слуга (не переведено)
Не переведено.
Рани КеллокБлаженные (не переведено)
Не переведено.
Энди ДжонсПотерянный рай (не переведено)
Не переведено.
Джонатан ГринПсы зимы
Бежать… Нужно было бежать.
Вспорашивая ногами снег, по ночному лесу мчался крестьянин. Не замечая жуткого холода, забыв о связке хвороста, он думал только о псах, рычащих за его спиной. Их пыхтение и лай он слышал сквозь удушливый, неистовый скрежет своего дыхания, вырывавшегося из обожженного холодом горла. Вой, приглушённый деревьями и снежными сугробами, дробился, обретал какой-то потусторонний оттенок. Крестьянин не решался обернуться, чтобы даже мельком не взглянуть на своих преследователей из страха перед тем, что мог увидеть. Он не знал, ни что они такое, ни откуда пришли; это его и не заботило. Только в одном он был уверен: нельзя было позволить им схватить себя.
Сквозь тёмные силуэты высоких елей он разглядел тусклый свет фонаря, горящего в окне лачуги. Внезапно его нога зацепилась за укрытый снегом корень. В лодыжке вспыхнула обжигающая боль, и он упал. В отчаянии мужчина попытался подняться на ноги, но стоило ему сделать это, вывернутая нога словно взбунтовалась. Всё же страх помог справиться с болью — пошатываясь и хромая, он продолжил путь. Каждый шаг приближал его к хижине, обещавшей спасение от безжалостной зимней ночи и тех ужасов, что таились в ней. Ещё полсотни шагов и он будет в безопасности. Но с каждым отчаянным рывком ворчание псов за его спиной становилось всё ближе.
Он даже не подозревал насколько, пока один из них не всадил ему когти в ногу, и крестьянина с бешеной силой рвануло назад. Он в отчаянии закричал и, раскинув руки, упал на холодный снег. Дыхание перехватило, он даже не успел выплюнуть снег, чтобы урвать последний глоток морозного воздуха, как остальная часть своры набросилась на него. Спустя несколько мгновений свирепое рычание стихло.
С той же быстротой, с какой они напали на человека, псы оставили тело и скрылись в ночи. Вслед за сворой прибыли ловчие. Пылающие копыта и обитые железом сапоги втоптали мёртвое тело в стылую землю. Горячая кровь с шипением впитывалась в грязный снег. Белый обратился багровым.
Псы зимы снова были на свободе.
Дверь таверны с треском распахнулась, и порыв морозного ветра начисто вымел тепло из комнаты.
— Закрой дверь! — грубо выкрикнул кто-то со столика, за которым сидели угрюмые наёмники.
В ночь накануне Зимнего солнцеворота на границе Северных пустошей было, как сказали бы погодные мудрецы Эренграда, "пронзительно холодно", и посетители таверны очень хотели, чтобы эта ночь так и оставалась снаружи. За вторым порывом ветра опять последовал оглушительный грохот, и дверь закрылась. Внутри уютного бара снова воцарилось спокойствие.
Всё в таверне говорило о её солидном возрасте. Внушительные дубовые балки толщиной с целое дерево образовывали каркас, поддерживающий старые, покрытые вековой грязью стропила; между балками — толстые каменные стены, которые, наверное, выдержали бы натиск целой армии. Что-то в этих гигантских валунах говорило о том, что они стояли здесь задолго до того как смертный люд отважился выстроить в столь негостеприимном месте таверну. Большую часть одной из стен занимала барная стойка, а на противоположной стороне в громадном каменном очаге пылал огонь. Между баром и камином стояли скамейки, столы и табуреты, занятые, в основном, жителями окрестных деревень, наслаждающимися тёплой компанией, которую дома им было не найти, солдатами из Кислева, закончившими патрулировать эти опасные земли и наёмниками, которые пускали свои деньги на ветер и всегда были готовы подзаработать ещё.
— Нельзя терять ни минуты! Забаррикадируйте двери и окна! Берите оружие! — выкрик пришельца перекрыл общий гул.
Как бы мимоходом, с подчёркнуто равнодушными лицами несколько наёмников, сидевших в центре бара, повернулись, чтобы посмотреть, кто же мешает им спокойно наслаждаться теплом и выпивкой. На пороге стоял старик — на его изборождённом морщинами лице лежал отпечаток суровой жизни и большой внутренней силы. Густая грива седых волос была зачёсана назад, под густой бородой скрывалась мощная челюсть. На широченных плечах покоилась шкура неудачливого медведя, чьи когти теперь были скреплены застёжкой на шее незнакомца. В руке он сжимал похожий на ветвь дерева посох.
— Говорю вам, они уже идут! Нужно готовиться к бою!
— Да успокойся, старик, — оборвал пришельца черноволосый Торбен Баденов; он поднялся из-за стола, и его гигантская фигура загородила от старика камин. — Ты пей и дай выпить другим.
— Нет времени! Вы хоть знаете, что сегодня за ночь?
— Знаем, конечно, — язвительно ответил Торбен. — Тут пока не все с ума посходили. Сейчас канун Зимнего солнцеворота.
— Не просто канун середины Зимы. Этой ночью случится парад двух Лун!
Оран Скарфен, сухопарый воин с выдающимися вперёд зубами, чьи крысоподобные черты и острые усики практически начисто отметали любые теории о его человеческом рождении, повернулся и фыркнул в сторону незнакомца.
— О чём там звон?
— Парад двух Лун возникает лишь раз в триста лет, когда Луна и Тёмная Луна расположены точно друг напротив друга. В полночь накануне Зимнего солнцеворота их силы равно воздействуют на наш мир.
— Нас-то это как касается? — равнодушно поинтересовался Торбен.
— Время близится! Вы что не слышали легенду?
— Какую ещё легенду?