Тем не менее, скрываясь за пнём поваленного дерева, он по-прежнему не спешил вмешиваться в происходящее. Если чему и научили его годы работы патрульным на дорогах Его Императорского Величества — это терпению. Он будет смотреть и ждать подходящего момента.
Заросший бородой лесник, его топор был заткнут за пояс, вытащил верёвку с завязанной на одном её конце петлёй из седельной сумы и перебросил её через одну из нижних веток омерзительного дерева.
Хоффенбах продолжал своё наблюдение, когда петля была небрежно передвинута таким образом, что оказалась примерно над головой по-прежнему лежавшего без сознания пленника.
Внезапно человек начал шевелиться, качая головой в попытке стряхнуть с себя оковы сна, он неуклюже вцепился в кузнеца, который как раз в это время пытался накинуть петлю ему на шею. Постепенно, с осознанием грозящей ему смертельной опасности, пленник начал отбиваться более активно, размахивая кулаками, лягаясь и извиваясь, пытаясь вырваться из хватки своих похитителей.
«Ну что ж, вот и настал момент, — решил Хоффенбах, — сделать свой ход». Подняв молот над головой, он бросился на поляну, под его ногами хлюпала покрытая гнилью земля и хрустели кости жертв.
Глаза Герхарта широко открылись, когда он почувствовал верёвку, затягивающуюся на шее. Инстинктивно реагируя, он пнул ногой, пытаясь освободиться от хватки рук, державших его снизу. Он услышал болезненный стон, после чего хватка разжалась, а затем, с сотрясшим всё его нутро ударом, он упал на мокрую землю, почувствовав неприятный треск в правом плече, и на мгновение потерял сознание. Когда он очнулся, то услышал смутно знакомые голоса людей: один, словно клич воина, бросающегося в битву, остальные же представляли собой смесь гнева и замешательства. Чародей поднял руки к узлу, стягивающему шею, и после некоторых усилий ему удалось ослабить петлю и освободиться.
Кашляя и задыхаясь, он приподнялся на колени и подтянул к себе освободившуюся верёвку. Ну, это было что-то новенькое. Люди пытались его утопить, обжарить до хрустящей корочки или застрелить, но никогда ещё, до этого дня, они не пытались его повесить.
В бледном лунном свете и сиянии стоявшего неподалёку фонаря, он смог разглядеть, что находится на лесной поляне, укрытой тенью от огромного перекрученного дерева, нависавшего над ним. И, спустя мгновение, висящие на его ветвях тёмные фигуры. Услышав ржание, он сообразил, что кроме мужчин где-то неподалёку была лошадь. Он мог чувствовать запах её пота. В трёх футах от него в грязи на спине лежал человек. Это, должно быть, тот самый, которого он пнул.
«Как они посмели? — его ярость зажглась ярким пламенем. — Эти наглые крестьяне пытались покончить с ним, с боевым магом благородного Огненного Ордена Колледжей Магии!»
Маг огня поднялся на ноги. Листья и веточки вцепились в подол его испачканной мантии. Другой человек также поднялся на ноги и Герхарт узнал его: это был человек из таверны, которого он посчитал за деревенского кузнеца. Кузнец, скользя по мокрой земле, бросился к могучей шайрской лошади. Со звоном стали он что-то вытащил, и Герхарт увидел в руках кузнеца свой собственный меч, который был приторочен к седлу. Вместе с его посохом.
С гневным криком кузнец бросился на волшебника. Герхарту едва удалось увернуться от выпада разъярённого человека. Кончик меча с глухим стуком вонзился в то место, где мгновение назад была его нога, срезав кусок коры с выступавшего из-под земли корня дерева. Краем глаза Герхарту показалось, будто он увидел, что дерево втянуло корень перед ударом, словно животное, отдёргивающее лапу от капкана.
Кузнец, возможно, здорово управлялся с молотом и наковальней, но фехтовальщиком он явно не был. Увернувшись от нового размашистого удара, Герхарт метнулся к лошади и отцепил от седла свой посох. Следующий выпад кузнеца парировало сучковатое дерево.
Волшебник заметил, что патрульный уже обменивается ударами с лесником, молот против топора, в то время как жирный трактирщик трусливо старался держаться подальше от схватки.
И, наконец, последний из линчевателей — измождённый печальный человек, которого Герхарт видел пьющим в одиночестве. В этот миг он бросился на него, замахиваясь зазубренным кинжалом и вопя, как взбесившееся животное, как будто последние остатки человечности покинули его.
Маг огня замахнулся на обезумевшего человека посохом, но его движения всё ещё были неуклюжими и нескоординированными, хотя адреналин уже разгонял кипящую кровь в его венах, заставляя последние остатки наркотического сна покинуть его тело. Он врезал по руке мужчины обожжённым до угольной черноты концом своего посоха, но недостаточно сильно, чтобы обезоружить. Однако возвратным ударом он треснул мужчину с печальными глазами в подбородок, и тот упал на колени, выплёвывая кровь изо рта.
Герхарт пошатнулся, почувствовав, как его голова закружилась, и на него снова бросился кузнец, оскалив зубы в гневном вызове. Герхарт отшатнулся и столкнулся с фыркающим шайром, который заржал и, сорвавшись в галоп, отбежал к краю поляны.
Меч чародея, который всё ещё был в руках кузнеца, столкнулся с посохом, послав через него импульс боли в запястья Герхарта, державшие оружие. Если бы не годы закалки в пламени и впитанная сырая магическая энергия, упрочнившие посох, то этот удар, безо всякого сомнения, расколол бы его.
Герхарт понимал, что даже несмотря на то, что кузнец был не самым великим фехтовальщиком, долго сдерживать его могучие удары он не сможет. Ему следует использовать иные силы, бывшие в его распоряжении, чтобы положить конец этому бою.
Он быстро отступил, пытаясь максимально увеличить расстояние между собой и кузнецом, и закрыл глаза, отринув хаос, творящийся вокруг. Искра вспыхнула в темноте его разума. Герхарт снова открыл глаза, но теперь он смотрел с помощью своего магического зрения.
Ветры магии кружились и скручивались над поляной, Герхарт видел их, как истерзанные потоки и закручивающиеся вихри, ярко светящиеся волны силы. Чёрные тени-следы сходились к дереву. Изумрудные языки пламени скользили по лесной подстилке. Косые аквамариновые нити колдовского света танцевали в небе над лесом, напоминая легендарное Северное сияние. Потом он, наконец, увидел то, что искал. Парящий в воздухе над забытым фонарём, левее одного из линчевателей, лежащего на земле, нимб красного и оранжевого света, мерцавший, как пламя свечи.
Он привлек себе его очищенный свет. Глубоко дыша, он позволил каждой клеточке своего организма впитать в себя эзотерические энергии, чувствуя, как с каждым нематериальным глотком они прогревают его до самых глубин души, исцеляя и даруя новые силы. Многолетний опыт боёв, в которых ему довелось биться в разных областях Империи, позволил ему сосредоточиться. Внутри его разума пламя, яркое и интенсивное, набирало силу, подпитываемое растущей яростью Герхарта, и строки заклинания заплясали в его яростном огне.
Краем глаза Герхарт увидел, как лесник обрушил топор, и как, спустя мгновение, патрульный парировал режущую дугу, образованную сверкающим лезвием, а затем обратным движением впечатал молот в череп своего противника.
Затем заклинание окончательно сложилось в его голове, и волшебник, более не в силах сдерживаться, выпустил в мир его сокрушающую мощь.
В мгновение ока покачнувшийся кузнец оказался охвачен пламенем: тело, одежда, волосы были в огне, источник которого был как будто внутри него. Человек запнулся, приостановив свой бег, но в следующий миг выкинул меч и бросился вперёд, пожираемый пламенем. Размахивающий руками, охваченный всепожирающим пламенем мужчина издал пронзительный вопль.
Герхарт получил огромное удовлетворение, услыхав панические крики остальных.
Зрелище того, что волшебник сделал с самым храбрым из их компании, окончательно лишило мужества оставшихся двоих похитителей. Герхарт увидел сквозь языки огня, охватившие вопящего кузнеца, как трактирщик взобрался на спину лошади, на которой они привезли своего пленника, и отчаянно пиная пятками в бока как коня, так и печального человека, который с воплями пытался взобраться позади него, направил конягу в сторону деревни. Герхарт мог слышать жалкий скулёж, сопровождавший этот процесс. Радостно заржав, конь устремился в лес, его копыта выстукивали частую дробь, напоминавшую отдалённый гром, и вскоре деревья поглотили звуки побега.
Кузнец сделал ещё два неуклюжих шага, рухнул на землю и замолк. Только один звук нарушал тишину ночного леса — плачущий вой, шипение и треск огня, поглощавшего тело человека.
Герхарт почувствовал опустошение. Измученный маг огня упал на колени, опустившись на истоптанные листья, покрывавшие поляну. Он почувствовал, как патрульный неспешно подошёл к нему, и, подняв усталые глаза, посмотрел на человека, замершего перед ним, рука патрульного всё ещё сжимала рукоять молота. Чёрный силуэт дерева-виселицы возвышался позади патрульного, зловещее, искажённое варпом создание, его ветви (больше похожие на кожистые щупальца, чем на ветви дерева) царапали покрытое слоистыми облаками небо. Из-под железного края шлема патрульного бежала струйка крови.
Если бы не вмешательство патрульного, то вполне вероятно, что Герхарт к этому времени уже присоединился бы к остальным, обглоданным воронами-падальщиками тушам, висящим в хищнических объятиях ветвей дерева, подобно мерзким смертельным трофеям. Теперь патрульный смотрел на волшебника глазами, в которых читалось потрясение от увиденного — возможно, даже ужас — зрелища сожжения кузнеца, которому он стал свидетелем. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти Герхарта от участи быть принесённым в жертву омерзительному дереву. На лице Хоффенбаха отражалась происходившая внутри него борьба: с одной стороны, он ощущал, что был прав, спасая жизнь магу, но с другой — было зрелище разрушительных сил, явленных миру спасённым чародеем. Было ли это мудрым решением — оставлять в живых столь могучего мага?
Герхарт Бренненд уже видел это выражение. Патрульный так же подозрительно относился к волшебникам, как и обыкновенный суеверный крестьянин.