– Эй, вы где! – Александр закружился на месте, полностью потеряв способность соображать.
Глянул на свои ладони. Они были красными, как будто их ошпарили кипятком. Ему стало страшно до чертиков, до панической потери рассудка.
– Барин! Барин! – раздался откуда-то глухой окрик.
Александр бросился на звук и только когда увидел красное бородатое лицо Гордея, выглядывающего из двери, ведущей в погреб, понял, что люди приняли единственное правильное решение.
– Барин, блин! – Гордей развел руками, когда его начальник оказался на ступенях, за закрытой дверью, – разведчик, ё–моё.
– Ах! Всё горит! – Александр расставил руки в стороны. – Не надо нравоучений, скажи лучше, как банщик, чем успокоить кожу.
– Сейчас придумаем. Заходите внутрь.
Они оказались в темном и студеном погребе. Здесь находились все работники Зарянки. Они расположились между стеллажами с продуктами. Свет давала маленькая свеча.
– Вот, привел Сергеича, чуть не угорел от своей любознательности, – Гордей добродушно гоготнул.
– Здорово, что Вы спаслись, – произнесла Аглая. – Как там? Еще жарче стало.
– Да, там жарит с каждой секундой все сильнее. Как вы поняли, что надо прятаться?
– Так вареные птицы начали падать. Мы перед вами минут пять назад забежали. Я еще к воротам бегал, – сообщил Гурьян. – Мы, если честно, уже подумали…
– Не дождетесь, – перебил его Александр. – Пока наследство на Зарянку не оформлю, буду жить.
– Аглая, у барина ожоги, кажется, не сильные, где тут у тебя масло или жир, смазать.
Аглая взяла свечу и поставила его на деревянный жбан.
– Это топленое масло, натуральное.
– Ну, было бы обидно узнать, что у вас тут разбодяжено пальмовым суррогатом.
Александр скинул рубаху. Гордей оглядел его кожу.
– Да и не страшно, волдырей нет. Легко отделались, барин, можно мазать.
– Я сам себя намажу, – предупредил Александр.
– Как хотите, но это не по-барски как-то.
– Аглая зачерпнула деревянной ложкой твердого «золотого» масла с пенкой по краям и передала Александру. Он взял небольшой кусочек и принялся водить им по рукам, по телу, по лицу. Увлажненная кожа тут же отзывалась на заботу о ней. Боль затихала, и даже появлялось ощущение блаженства. Немного свербело в легких, провоцируя кашель.
– Ладно, Гордей, намажь мне спину, но только не так, как ты привык растирать мочалкой.
– Я понял, ба…, Сергеич.
Александр после процедуры натянул рубаху. Ему стало холодно. Термометр показывал температуру около пяти градусов.
– Интересно, надолго мы тут заперты? Откуда эту жару принесло? – спросил кузнец Харитон.
– Вряд ли тебе кто-нибудь даст ответ, – Александр нашел себе место на деревянной бочке. – Если жар идет из какой-нибудь трещины, рядом с нами, то я думаю, это очень надолго. Вторуша в себе?
– Да, я в норме, – ответил слабый голос из темноты.
– На каком расстоянии от Зарянки тебя застал этот взрыв? – спросил Александр.
– Ну, я километра два отъехал от станции, а он был еще дальше.
– Оптимистично, если километров пятнадцать, то можно надеяться, что просто горячая волна пройдет, а потом опять все станет, как было, – предположил Александр.
– Как было, уже не станет, – угрюмо ответил Харитон. – Животных пожгло, птиц пожгло, растения тоже пожгло, что тут будет после этого, пустыня?
– Семенам в почве ничего не будет. Спадет жара, они и прорастут, кустарники некоторые пойдут от корней, – Аглая была не согласна с кузнецом.
–А животные что, прибегут, которых не достало, – из темного угла произнесла Фекла, ветеринар и подруга Гурьяна.
– Я, когда бежал сюда, слышал, как орал наш скот, – сообщил Александр, – но не решился бежать, открывать.
– Задержался бы на минуту и не сидел бы сейчас с нами, – оправдал его Гордей.
– Черт, Гайку жалко, – вздохнул Гурьян.
– Хоть бы не мучились, – запричитала Лукерья, уткнувшись в плечо Харитону.
– Интересно, когда они сварятся, их можно будет есть, – спросил Гурьян.
– Слушай, ты или обжора, или жуткий циник, – Аглая подняла свечу, чтобы заглянуть в глаза коллеге. – Обжора.
– Я просто подумал, если эта температура задержится на несколько дней, то можно было бы не дать пропасть мясу. Хотя бы козу принести сюда.
– С хрена ли она продержится несколько дней? – остудил его Харитон. – Я думаю, что там уже сейчас не то, что было. Это волна, прошла и сразу начало остывать. Через пару часов выйдем, гарантирую, там будет уже приемлемо.
– Через пару часов уже ночь будет, – предположил Александр, потеряв во тьме погреба ориентацию во времени.
Аглая достала телефон.
– Да, через два часа будет половина одиннадцатого.
– Тем более, – уверенно добавил Харитон.
– Как там Ваши ожоги, барин? – участливо поинтересовался Гордей.
– Спасибо, почти забыл о них. Шея немного горит и уши. Кажется, с них шкурка точно слезет. Черт меня дернул пойти на разведку, – Александр потрогал кончики ушей и сморщился.
– А я вот, что заметил, барин, сразу после Вашего приезда случилось это землетрясение, а после того, как Вы ушли на разведку, на городище обрушилось пекло. Вы там точно нигде с главным чертом не поцапались? – Гордей усмехнулся в бороду.
– Не помню я, чтобы где-нибудь ставил автографы кровью. Хотя, – Александр задумался, – любимая однажды просила меня поклясться на крови, – он снова задумался – Не, не думаю, что она у него в прислуге. Она хорошая, в принципе, только избалованная. В церковь ходила.
На минуту в погребе воцарилось молчание.
– Ладно, пусть прожарит бревна, паразитов всех нам выведет, мышей, стерилизует всё. Худо-бедно, восстановим Зарянку. Глядишь, через год потянутся люди, –Аглая встала, подошла к двери и приложила руку к щели в верхней ее части. – Тянет теплым.
– Да на фоне здешнего холода, любой воздух снаружи будет казаться теплым, – Гордей сам встал и проверил. – М-да, не просто теплый, горячий, – он суетливо завертелся на месте. – Надо бы законопатить щели.
– Не надо, пока, – остановил его Харитон. – Все равно скоро выходить.
– Если раньше до ветру не захочется, – Гурьян заерзал, будто его уже приспичило.
– Слушайте, а это будет проблемой, если парилка затянется надолго, – произнес Александр. – На питьё пока не налегайте, а то мы тут быстро лед растопим.
Харитон отложил в сторону поднесенный ко рту ковш с квасом.
– Я вам говорю, к ночи все остынет, – снова пообещал он.
Представив себе, какие проблемы могут их ожидать в случае долгого заточения в погребе, кузнецу хотелось верить.
Разговоры в погребе затихли. Каждый мысленно отсчитывал время до выхода, надеясь, что снаружи погода приходит в нормальное состояние. Александр поэтапно вспоминал свою жизнь и был удивлен выводом о том, что она его готовила именно к тому, чтобы оказаться в этом погребе. Все его устремления к богатству как будто были нужны для того, чтобы он построил Зарянку, в которой будет погреб, охлаждаемый льдом. Выходило, что богатство не было смыслом, а всего лишь средством, на которое можно было организовать собственное спасение.
Сколько раз его напарники по бизнесу вертели у виска, зная, что он вбухивает средства в какой-то исторический «цирк», который заведомо не окупился бы при жизни. Сколько раз Александр, прислушиваясь к ним, готов был отказаться от своей затеи, но потом, по неведомому упрямству снова вбухивал деньги в мечту. Сидя на бочке и трясясь от холода, он, тем не менее, испытывал внутренне тепло от гордости за себя, считая, что предательство собственной мечты – это одно из самых грешных дел, стоящее на одном уровне по греховности с десятью смертными грехами, и он его не совершил.
Аглая снова включила телефон. Она экономила заряд, включая телефон, только чтобы узнать время.
– Пора, – сообщила она. – Два часа прошло.
– Ух! – Харитон встал и, чтобы согреться немного, замахал своими ручищами. – Я пойду, – бескомпромиссно произнес он, – моя идея.
– Накинь на руки и лицо что-нибудь, вдруг там еще жарит? – предложила Аглая.
– Давайте.
– Мешок крапивный подойдет? – Гурьян поднял почти пустой мешок.
– Что в нем?
Гурьян порылся и вынул репу за хвостик.
– Пойдет, как раз и руки закроет. Главное, чтобы меня люди в таком наряде не увидели и не пристрелили.
– Какие люди? Откуда они тут возьмутся так быстро? – Гурьян вытряхнул репу на пол и протянул мешок кузнецу. – Только раки вареные из речки могут прийти на гору посвистеть. Сейчас же эти времена невозможные и наступили.
– Ха-ха, смешно, – Харитон накинул мешок на себя. – Темно, надо дырки для глаз проделать.
Ему сделали дырки и подвели к двери. Гордей проверил, какой температуры воздух идет в верхние щели.
– Да ни хрена там не стало прохладнее. Печет.
– Это может на лестнице оставшийся горячий воздух печет. На улице уже могло ветром все разогнать, – Гордей взялся за ручку двери. – Готов?
– Постой! – крикнул в спину Гурьян. – Если терпимо на улице, скинь портки, проверь, не жжет ли причинные места, или нам еще держаться?
Народ в погребе заржал. Шутка сняла некоторое напряжение от ожидания результатов разведки.
– Нет, Гурьян, я своими причиндалами рисковать не буду, у меня в штанах не градусник поди, – Харитон развернулся лицом ко всем. – Так, я поднимаюсь по лестнице, перед дверью стою, ощущаю, жарит или нет, если у меня есть уверенность, что не жарит, приоткрываю дверь и снова проверяю обстановку на улице. Если и там все нормально, выхожу, снимаю мешок, осматриваюсь и возвращаюсь с благой вестью.
– Точно так, – подтвердил правильность алгоритма Александр. – А если все не так, то не стесняйся, кричи и бегом вниз, будем ждать еще.
– Ага, понятно. Я пошел. Гордей?
Гордей открыл дверь. В погреб ворвался горячий пар и сразу затушил свечу. Как захлопнулась дверь, можно было услышать только по звуку. В погребе сразу стало тепло.
– Твою мать! – крикнул Харитон из-за двери. Его тяжелые шаги застучали по лестнице. – Вот же гадство! Сволочь! Твою мать! А-а-а!