– А тут что случилось? – удивилась Алена, разглядывая покореженное оборудование.
– Думаю, баллон с углекислотой.
– Блин, а я тут сколько раз газировку покупала.
– Ты ничем не рисковала, когда здесь нормальная температура была.
– Интересно, а что там в кинозалах?
– Пойдем, посмотрим.
Они открыли дверь в первый зал. Оттуда вывалилось облако едкого дыма.
– Тьфу, закрывай, – Алена зажала нос, – пошли на другую сторону.
В залах с другой стороны дыма не было. Там, наоборот, было слишком сыро. Потолки протекали, как сито. Тканевая обивка сидений после высокой температуры от прикосновения рассыпалась в порошок.
– Денис, а ты смотрел здесь фильмы с диванчиков для поцелуев? – кокетливо спросила Алена.
– Нет, – после секундной заминки ответил Денис, – даже не знал, что такие бывают.
– Правда? – усмехнулась Алена. – Пойдем, покажу.
Денис даже задохнулся от мысли, представив себе, чем бы они могли заняться на нем с Аленой. Гормоны ударили в голову. Он поднялся вслед за ней в темноту и наткнулся на ее губы. Помня о своем первом неудачном опыте, он больше не хватался за грудь, как в последний раз, старался быть нежным. Руки непроизвольно полезли под одежду.
Алена перехватила кисть Дениса.
- Стой! Денис, я не хочу этого.
- Почему? Здесь подходящее место.
- А я хочу подходящий момент.
- Я сейчас лопну от желания. – Денис попытался настоять, снова распустив руки.
- Я тебе не машинка для снятия напряжения. К тому же, у нас нет през…
Снаружи раздался шум, от которого затрясся под ногами пол и застучала мебель. Гул приближался и через несколько секунд тяжелый удар бросил их на пол. Сверху посыпался мусор и капли теплой влаги. Денис кинулся к Алене, чтобы помочь ей подняться.
- Вероничка! – Едва встав на ноги, Алена сразу же бросилась к выходу.
.
Глава 12
Глава 12
Благодаря разломам в коре океанического дна и поднимающимся вверх вулканическим газам, происходило смешивание верхнего разогретого слоя воды и нижнего холодного. С невероятной скоростью таяли антарктическая и арктическая ледяные шапки. Таял лед в Гренландии, вечная мерзлота Сибири и Канады, чернели вершины гор, освобождаясь от ледников.
Битва стихий приводила к формированию иного движения воздушных масс. Природа стремилась скорее прийти к новому устойчивому состоянию, выливающемуся в сильные ветра. Перенасыщенный влагой воздух устраивал настоящие тропические штормы даже вдали от береговой линии. Но благодаря им, воздух и поверхность планеты охлаждались достаточно быстро.
Течь в яму со льдом, больше не казалась серьезной проблемой. Теперь ветер гнал косой ливень, бьющий в дверь погреба. Потоки воды поднимались выше порога, затекая внутрь. По ступеням лестницы вниз стекали ручьи воды. К счастью, она уже не была невыносимо горячей. На ее пути поставили плотину из самодельных кирпичей. Но они мало годились для этого, раскисали, скользили и разваливались.
На проблему люди, заточенные в погребе, смотрели как на обычную рутину, которая возникает ежедневно. События после катастрофы буквально заставили их смириться с мыслью, что каждый новый день будет полон проблем, к которым нужно быть готовым.
Новость о том, что температура снаружи понижается, добавила оптимизма. Теперь не было так страшно за то, что погреб останется единственным убежищем, спасающим от невыносимого пекла. Холод в нем, конечно же, требовалось сохранить только ради того, чтобы не умереть с голоду в ближайшее время. Доверяя предположениям Александра Сергеевича о глобальном масштабе катастрофы, вопрос пропитания мог превратиться в самый насущный.
Дождь то затихал, то начинался с новой силой. Дежуря у дверей, Александр замечал, как в моменты затишья солнце пытается пробиться сквозь тучи. Когда дождь налетал с новой силой, снова становилось темно. Молнии рассекали небо, но видны были только их отсветы, вспышки скрывала плотная завеса дождя.
Шла вторая неделя вынужденного заточения. Хотелось скорее покинуть тесное помещение погреба. Потолки давили, тьма резала глаза. Последнюю свечу дожгли два дня назад. Уже казалось, что и кислорода осталось немного. Временами Александр чувствовал приступы его нехватки и никак не мог надышаться. Клаустрофобия холодными пальцами сжимала рассудок.
Обстановка угнетала не только его. Люди стали больше молчать, больше спать. Разговоры не клеились. Все отношения свелись к выполнению обязанностей и несению дежурства.
Вторуша оклемался. Раны на спине покрылись здоровой сухой коркой. Заживая, раны зудели. Если активно не двигаться, то состояние раненого можно было считать нормальным. Он дежурил наравне со всеми. Благо, развлечение на это время у него было, парень самозабвенно чесал зудящую спину.
Вторуша нес вахту, стоя у внешней двери, переминаясь с ноги на ногу. Дождь почти не шел. Он не шел в том понимании, которое сложилось о нем за последние три дня. Дождь шуршал по дереву, а не хлестал тяжелыми струями, проникая в любую щель. Воды на лестнице почти не было. Вторуша даже позволил себе сесть на теплый камень.
Определенно, температура снаружи упала, но делать там все равно пока еще было нечего. В разговорах между собой о том, когда можно будет выйти наружу, Александр Сергеич высказал такую мысль, о том, что пока это делать опасно из-за сильных потоков, которые могут утянуть с холма вниз. Вода была горячей, чтобы барахтаться в ней долго.
Скрипнула дверь.
– Кто? – спросил Вторуша, уверенный, что его смена еще не закончилась.
– Дед Пихто, – ответил Гордей.
– Не твоя же смена?
– Я по делу, – Гордей поднялся и приоткрыл дверь.
Теплый сырой воздух дунул в лицо. Частый мелкий дождь мягко оседал на воду, будто не падал с неба, а появлялся прямо из воздуха, не успевая набрать скорости. Солнечный свет растворялся в такой густой атмосфере, создавая иллюзию отсутствия единого источника.
– Ну? – Вторуша посмотрел на улицу. – Какие у тебя там дела?
– Психоз у меня развился, дышать не видно. Пойду до бани схожу, проведаю ее и обратно.
Гордей был босиком. Закатал порты до колен и проверил пальцами ноги температуру воды в бегущем под порогом ручье.
– Сойдет, терпимо.
Он вышел наружу и встал под дождь. Одежда мгновенно сделалась мокрой.
– Гордей, а ты кому-нибудь сказал?
– Кому? Барину? Я что, должен отпрашиваться, как мальчишка?
– Да, нет, просто это опасно.
– Если не вернусь, не надо меня идти искать и спасать. За свой поступок отвечать буду сам. А сидеть в погребе я уже не могу, так и до греха недалеко. Бесят меня все, и ты бесишь, и я сам себя бешу. Давай, до встречи.
Гордей повернулся спиной к Вторуше и смело зашагал по воде, разбрызгивая ее по сторонам.
– И пускай кааапает, кааапает с неееба, иду в мокрых кроссах к тебе, где бы я неее был…, – популярная до катастрофы песенка в его исполнении быстро потонула в шуме дождя.
Вторуша прикрыл дверь, потому что где-то рядом громыхнул гром, предвестник сильного дождя. Спустя пару минут раздались звуки падения тяжелых капель, учащающиеся с каждой секундой. Еще через минуту ливень лупил в дверь, затекая во все щели. Поступок Гордея на фоне разгулявшейся стихии казался особенно легкомысленным.
К сильному ливню добавился ветер, рвущий косые струи дождя и разбегающийся волнами по поверхности водяных потоков. Вторуша начал волноваться за банщика все сильнее, подсознательно считая себя виноватым в том, что позволил ему совершить глупость. Если что-то случится с Гордеем, то спросят с него, как с последнего человека, который его видел.
Как назло, открылась дверь в погреб, и на лестнице появился Александр Сергеич.
– Здорово, Вторуша. Как обстановка? Завывает?
Звуки, доносящиеся с улицы, на самом деле напоминали завывания метели.
– Здрасти, завывает. А Гордей у вас не отпрашивался? – Вторуша решил не откладывать мучавший его вопрос.
– В смысле? У меня, вроде, отпрашиваться не надо. Он, что, ушел? – догадался Александр.
– Да. Сказал, что у него психоз развился и баню надо проведать.
– Баню? Да тут везде баня. Не пойму, то ли Гордей смелый такой, то ли безрассудный. Он как-то экипировался?
– Что? А, нет, босиком пошел. Сказал, что ему нормально. Он привычный.
– Ладно, будем ждать Гордея. Пост принял.
– Спасибо. Я пошел.
Вторуша сбежал вниз, довольный, что никакой взбучки не было.
Александр снял с ноги лапоть, открыл дверь и проверил ногой температуру воды. Горячая, но не настолько. Он решил, что ноги у него, привыкнув к холоду погреба, могут не совсем правильно оценивать температуру. Александр проверил воду локтем, как это делают родители, когда набирают воду в ванну для купания малыша. Нет, для чувствительной кожи на сгибе руки температура была еще высокой. Каким бы банщиком не был Гордей, долго в такой воде он не выдержит.
Александр спустился в погреб, взял кадушку и выставил ее наружу, чтобы набрать питьевой воды. Дождевая вода больше не пахла ничем инородным, как в первые дни, и на вкус была обыкновенной. Кадушку пришлось привязать веревкой к ручке двери, чтобы ее не унесло потоком. На известие о том, что Гордей вышел наружу, мнения разделились. Кто-то согласился с тем, что заточение становится невыносимым, а кто-то посчитал это безрассудством.
Гордей не вернулся в первый час ожидания. За это время дождь нахлестал деревянную емкость под самый верх. Александр занес ее и проверил локтем температуру. К его удивлению, кожа терпела, и это было несказанно радостно. Тенденция к охлаждению воздуха была явной и устойчивой.
Не вернулся Гордей и через два часа. Нахождение на такой температуре при такой влажности могло стать критическим даже для его тренированного организма. Александр не находил себе места, не зная, что можно предпринять в такой ситуации. Он не хотел рисковать людьми, не хотел, чтобы кто-то, кроме Гордея, отвечал за его поступок, но бездействие подсознательно воспринималось им, как малодушие.