Юный Сасукэ снова исчезает и наконец на его месте стоит та единственная версия, которую я знаю: Ноль, одетый в черные доспехи с головы до пят, молчаливый и холодный. Он стоит над сломанным, бездушным роботом, с которым сражался Хидео.
Я дрожу при виде него. Возможно, мы и смогли объединить его с Сасукэ, но решения за него принимать не нам, а только ему самому. Я понятия не имею, что он сейчас сделает. Решит ли Сасукэ продолжать то, что так безжалостно преследовал Ноль? Бессмертие и контроль? Может, так и будет, и тогда это все станет бессмысленным.
– Что ты будешь делать? – спрашивает его Хидео тихим голосом.
Ноль отвечает не сразу. Теперь он колеблется, и в этих колебаниях я вижу разные версии его прошлой жизни, соединяющиеся в нем, заполняющие ту часть колодца, которая была опустошенной такое долгое время. Кажется, он больше не знает, чего хочет.
– Если у меня не будет физической формы, – наконец произносит он, – буду ли я все еще настоящим?
Пока я продолжаю наблюдать, происходит что-то странное. Передо мной появляется отец в такой знакомой черной одежде и начищенных ботинках, с пестрыми татуировками. Его волосы мерцают на свету.
Конечно же, это не он. «НейроЛинк» каким-то образом создал эту галлюцинацию, используя кусочки Воспоминаний, оставшиеся у меня.
Но сейчас он смотрит на меня, одаривая той чудаковатой улыбкой, которую я так хорошо помню. Такое впечатление, что он действительно здесь, словно вообще не умирал.
– Привет, Эми, – говорит он.
Привет, папа.
Глаза застилают слезы, настоящие слезы, я чувствую, как они текут по лицу.
Его улыбка становится мягче.
– Я так горжусь тобой.
Это не его настоящие слова. Это слова – симуляция, созданная системой, собирающей вместе то, что она знает о моем отце, чтобы создать этот призрак. Но мне все равно. Я не задумываюсь над этим. Я лишь сосредотачиваюсь на его фигуре, стоящей передо мной. Отец небрежно засунул руки в карманы, словно вообще никогда никуда не уходил. Возможно, если я выйду отсюда, он пойдет со мной, и все станет так, словно он всегда был здесь.
– Обещаю, что буду скучать по тебе вечно, – шепчу я.
– Обещаю, что буду скучать по тебе вечно, – эхом отвечает он. Возможно, система способна только на это.
Он держится на расстоянии от меня, а я – от него. И прежде, чем я успеваю что-то сказать, прежде чем успеваю спросить, останется ли он, он исчезает. В мгновение ока.
Если вы бы раньше спросили меня, может ли виртуальная реальность проникнуть в реальность, я бы покачала головой и не согласиласьы. Для меня очевидно, что настоящее и что нет, что должно быть и чего не должно.
Но существует точка, где границы начинают размываться, и сейчас я стою в том самом месте, пытаясь что-то увидеть в сером свете. Возможно, вот здесь сбилась с пути и Тейлор, когда искала что-то благородное и оказалась во тьме.
Настоящее. Мой отец был настоящим, как был и Сасукэ, как и есть Сасукэ сейчас, хотя у него нет физической формы. Он настоящий из-за того, как Хидео смотрит на него, потому что его любили и по нему скорбели, потому что он любил и скорбел по другим.
– Ты однажды спросил меня, чего бы я пожелал, если бы мог попросить что угодно, – наконец говорит Ноль брату. – Ты это помнишь?
Хидео кивает.
– Я пожелал бы, чтобы ты вернулся.
Он замолкает, чтобы глянуть на меня, прежде чем посмотреть на Хидео.
– Нет, это не так, – отвечает он. – Мир уже изменился из-за прошлого. Убедись, что он изменился к лучшему.
– Увижу ли я тебя снова? – спрашивает его Хидео. Сейчас он снова тот убитый горем мальчик, который вырос с серебряной прядью в волосах.
И вот тогда я понимаю, что в конце концов, мы все бы пожелали одного.
Еще немного времени.
Сасукэ снова меняется. Непрозрачный черный шлем, скрывающий его, опускается, пластина за пластиной, и открывает его лицо – то же лицо, что я видела, когда впервые присоединилась к «Черным Плащам». Это словно смотреть на Хидео в зеркале и видеть, каким мог стать Сасукэ. Он долгое время смотрит на брата.
Я задерживаю дыхание, гадая, что он теперь выберет.
Он поднимает руку. Мир вокруг нас разрушается, здания, небо и парк превращаются в цифры и данные. Код стирается.
Я выдыхаю. Внезапно мое тело снова принадлежит мне и ледяное онемение, поглотившее разум, исчезает.
Сасукэ решил разрушить то, что строил Ноль.
А потом наконец и он исчезает. Хидео движется вперед, словно каким-то образом может удержать брата здесь, но Сасукэ не появляется вновь. Виртуальный мир вокруг нас – темное небо и разрушенный, незаконченный город – тоже исчезают, и мгновение спустя мы возвращаемся в убежище, одни.
Каждый дюйм моего тела кажется живым и болит. Просыпается ли остальной мир, держатся ли Хэмми, Эшер и Рошан за головы и стонут? Может, они и не вспомнят, что все это случилось. Произошедшее уже кажется не реальностью, а ночным кошмаром.
Я делаю долгий вздох. Мои конечности снова принадлежат мне и покалывание пробегает по телу, словно я просто спала на руках и ногах слишком долго. Виртуальный мир полностью исчез, оставив меня с чувством потери ориентации в пространстве настоящего мира. Возле меня Хидео все еще облокачиваются о стену, его лицо бледное и мокрое от слез.
Я подползаю к нему и касаюсь его лица:
– Эй, – шепчу я.
Он слабо поворачивается ко мне. Теперь, когда вся его энергия потрачена и всё, что мы собирались сделать, сделано, он склонился под невыносимым грузом. Его взгляд прыгает между одним состоянием сознания и другим.
– Ты здесь, – выдыхает он, а потом закрывает глаза в усталом облегчении.
– Хидео, – говорю я, держа в руках его лицо, но он ускользает, его дыхание замедляется.
Громкий стук в дверь заставляет меня резко поднять голову и посмотреть в ее направлении. Сквозь слезы я вижу, как дверь в убежище наконец открывается, впуская поток искусственного света.
Моя рука мгновенно подлетает к лицу, чтобы защитить глаза. Здание снова подключили к электричеству.
Внутрь проникают фигуры в черном. Сначала я думаю, что это охрана Ноля, может, все еще под каким-то влиянием, но потом замечаю значки на их рукавах. Это совсем не охрана Ноля, а полиция, освободившаяся от хватки алгоритма. Должно быть, здесь их десятки. Их крики оглушают. Я даже не могу посчитать, сколько пистолетов поднято и направлено на нас, пока нас не покрывает полотно из красных точек.
– Он ранен! – слышу я свой крик, мой голос хриплый, слезы все еще текут по моему лицу. – Осторожно, он ранен!
Полиция окружает его безжизненную фигуру и я вижу, как в тумане, что парамедики проверяют пульс Хидео. Офицеры ставят меня на колени и застегивают наручники за спиной. Я не протестую – просто смотрю, как тело Хидео кладут на пол, а потом поднимают, и он исчезает в ослепляющем свете вне убежища. Мои конечности кажутся онемевшими, когда меня ставят на ноги и выводят в коридор. Я замечаю девушку с серебряными волосами, ее серые глаза смотрят на меня. А потом Джэкс исчезает, и я не уверена, привиделась ли мне она или нет.
Полиция повсюду, их глаза живые, их движения и мысли принадлежат им. Мои мысли принадлежат мне. И хотя все со мной разговаривают, кричат вопросы мне в лицо, я слышу лишь то, что звенит в моей голове.
У нас получилось.
Я цепляюсь за эту мысль, пока меня ведут по коридору и выводят из здания. На данный момент этой мысли достаточно, главное, что она моя.
ТиёдаТокио, Япония
33
Отпечатки пальцев.
Допросы.
Куча новостных камер.
Я провожу следующие несколько недель в тумане активности, словно живу в другой реальности. Новости – что Хидео использовал «НейроЛинк», чтобы контролировать разум и волю, менять взгляды и мешать людям делать то, что они хотят – захватили мир, словно шторм. В выпусках показывают записи, как полиция уводит Хидео, все еще хромающего после раны в боку, в наручниках. Желтая пресса печатает на обложках журналов мужественное лицо Хидео, когда он выходит из зала суда. Тысячи сайтов демонстрируют скриншоты палитры разумов, которые создал и контролировал алгоритм, данных, собранных Henka Games для изучения преступников и обычных людей.
Кенна тоже арестовали вместе с Мари Накамура. «НейроЛинк» закрыт, пока власти обыскивают каждый уголок Henka Games. СМИ пытаются связаться со мной каждый день, чтобы собрать по частям этот громоздкий пазл. Но я не разговариваю ни с кем. Даю показания только полиции.
Кажется странным жить в мире, где больше недоступен «НейроЛинк». Это означает, что больше нет виртуальных слоев, красочных иконок или виртуальных лиц, никаких символов, парящих над зданиями, и золотых линий, рисующих на земле путь. Все стало суровым, серым и в то же время более осязаемым.
И все же…
Несмотря на все недостатки «НейроЛинка», мне грустно без него. Хидео создал то, что изменило жизни нас всех, зачастую к лучшему. Это было творение, которое, скорее всего, спасло мне жизнь. И все же я здесь.
Может, я и должна чувствовать себя героем, но это не так. Всегда легче разрушать, чем создавать.
Лето в самом разгаре в день, когда я наконец выхожу из машины перед Верховным судом Японии.
Это внушительное сооружение из прямоугольных бетонных блоков. Последние несколько недель территория перед его входами забита толпами зевак, желающими увидеть кого-нибудь знакомого. В воздухе повисла влажность. Когда я выхожу из машины, камеры начинают сходить с ума. Я держусь спокойно, на моих глазах солнцезащитные очки.
Я сегодня в суде только по одной причине: услышать показания Джэкс.
Внутри здание просторное, его тишину нарушает лишь напряженное жужжание голосов. Я молча сижу в передней части главного зала. Странно находиться в таком организованном месте после всего того, что случилось. Здесь заседают судьи Верховного суда в черных мантиях, их пятнадцать человек. Здесь есть аудитория – присутственный зал для послов и представителей практически всех государств мира. Здесь есть я. Несколько людей из Henka Games. В том числе Дивия Капур, новый исполнительный директор компании. Совет директоров не терял времени зря и назначил нового лидера.