По словам идиотов, никто ничего не заметил, остальные уже спали.
— Я вас сейчас сам кастрирую! — я схватил нож для резки бумаги со стола, но потом неохотно вернул его обратно. — Пошли нахрен, скоты!
— А как, насчет сегодняшней ночи? — опасливо поинтересовался Саншо.
— Вон, скоты похотливые!
Прогнав братцев, я надолго задумался. Да уж, если дело пойдет так дальше, инфаркт или инсульт мне обеспечен. Жизнь до получения во владения аббатства по сравнению с творящимся сейчас выглядит как детские шалости.
Я спохватился и внимательно осмотрел себя в зеркале. К счастью, седых волос не обнаружилось.
Немного успокоился и снова задумался.
Dame d'honneur, Мари-Катрин де Ларошфуко-Рандан, маркиза де Сенесе — человек короля. Прежняя гофмейстерина мадам де Ла Флот-Отрив была человеком кардинала, но ее Анне удалось убрать. А если… а если подцепить Машу-Катю на крючок? Такой агент влияния точно не помешает. Правда, одно дело подцепить на крючок, а совсем другое удержать. Хотя, почему бы не попробовать?
Поставив себе задачу, я занялся делами аббатства и своими именитыми паломниками, а процесс вербовки назначил на вечернюю исповедь.
Но еще до вечера, пришлось принять неожиданного гостя, при виде которого я слегка охренел.
Ко мне прибыл мой прежний наставник в деле вхождения в парижский высший свет, шевалье Артемон дю Марбо.
Само его явления меня не особо удивило — гораздо больше удивила его внешность.
Из великолепного кавалера шевалье превратился в жуткого оборванца, мало того, над глазом Артемона сиял роскошный фингал, верхняя губа распухла как вареник, а левое ухо походило на ухо Чебурашки. Знать бы еще кто это такой.
— Матерь божья! — я искренне ахнул. — Что с вами случилось, мой друг?
— Не спрашивайте… — горестно всхлипнул Артемон. — Судьба изменчива…
— И все-таки?
— Началось все с того… — печально вздохнул шевалье. — Что герцог Эгиенский попросил меня научить играть на флейте его фаворитку, малышку Аннет.
— И вы научили? — я едва не расхохотался. — Но не на той флейте, разумеется.
— Грязные инсинуации! — вяло отмахнулся Артемон. — Но, черт побери, сам не знаю почему, герцог приревновал меня к ней! И вместо того, чтобы вызвать на дуэль, как подобает благородному человеку, приказал избить меня своим слугам. Господи, они меня чуть не убили…
— Скажите спасибо, что не убили, — серьезно посоветовал я. — Право слово, вам не позавидуешь. Такого врага не пожелаешь никому. Но вы же могли обратиться к вашему покровителю отцу Жозефу за защитой?
Артемон грустно кивнул.
— Я и обратился.
— И что он ответил?
— Посоветовал, как можно быстрее бежать, — шевалье устало провел ладонью по лицу. — К вам.
— Ко мне? — я вытаращил на него глаза.
— Да, к вам. Сказал при этом, что вы найдете способ меня защитить. И вот я здесь. Для того чтобы выбраться из Парижа пришлось переодеться в лохмотья. Если бы вы знали, как я страдаю.
По щеке Артемона прокатилась слезинка.
От такой подлости я чуть сам не двинул по морде Артемону. Вот же сука, этот отец Жозеф! Три тысячи пьяных монахов! Мало мне своих неприятностей? А теперь придется защищать этого бедолагу от самого герцога Эгиенского, который, на минуточку, по-другому зовется Генрих II Бурбон-Конде…
Но поразмыслив, все-таки решил оставить несчастного Артемона у себя. Как говорят: семь бед один ответ.
— Я попробую вас защитить, дружище. Чем вы можете быть полезным обители?
Артемон радостно отрапортовал:
— Я закончил Сорбонну по факультету теологии и богословия. Мой друг, я так вам благодарен!
В общем, принял, в качестве послушника.
Вечером началась исповедь. Фрейлины скулили, заливались слезами, выли и кокетливо признавались в мелких грешках. А вот Мари-Катрин де Ларошфуко-Рандан, маркиза де Сенесе, dame d'honneur королевы…
Никакого раскаяния, ни притворного, ни искреннего, в ней даже не чувствовалось.
— Мои грехи очень долго перечислять, ваше преподобие… — со смешком заявила она. — Так что предлагаю вам отпустить мне их скопом. Так вы сэкономите и свое и мое время.
— Речь не самих грехах, а в искреннем раскаянии, дочь моя.
— Я раскаиваюсь, ваше преподобие, правда, искренне раскаиваюсь, — в ее голове скользнула откровенная издевка.
Я резко отрыл окошко на перегородке исповедальни.
— Насколько я понимаю, вы хотите поговорить о случившемся сегодня ночью? — Гофмейстерина лукаво улыбнулась, но ее глаза, глаза опытной хищницы оставались совершенно холодными.
— Именно, дочь моя. Вы понимаете…
— Я все понимаю, — мягко оборвала она меня. — Я вдова, ваше преподобие, моя жизнь подходит к закату. И я буду брать от этой жизни все что захочу, когда захочу и кого захочу. Меня трудно испугать. И я на вашей стороне. Думаю, вам не помешает надежный друг среди окружения королевы?
Я несколько удивился такой прямоте и холодно поинтересовался:
— И что же от меня требуется?
— Пустяки… — Мари-Катрин пристально на меня посмотрела. — Предоставьте в мое полное распоряжение на время паломничества этих ваших великолепных самцов. Обещаю, все будет выглядеть пристойно, я очень хорошая актриса и исполню роль раскаивающейся паломницы достойно.
— Vade in pace, дочь моя. Иди и больше не греши. Что до указанных божьих агнцев, они навестят вас сегодня.
Я принял предложение. Каких-либо других вариантов у меня особо и не оставалось. Ну что же, количество «друзей» стремительно растет. А сама гофмейстерина в качестве агента влияния явно не помешает.
Морды Саншо и Мигеля просто сияли, а я ломал себе голову над тем, как себя вести с Мадлен и, все-таки, решил не рвать с ней отношения. Ночное свидание тоже не отменил, чтобы не насторожить. Опять же, молодой организм требовал женщину со страшной силой.
Ночью, после того, как баски уволокли Мари-Катрин на очередную случку, а фрейлины заснули, я открыл потайную дверцу в келью маркизы, молча взял ее за руку и повел за собой.
А уже в своей резиденции, без лишних слов, опер об стену, задрал сутану и резко вошел в нее.
Мод не сопротивлялась, что дико возбудило меня и я, в буквальном смысле изнасиловал маркизу. Впрочем, она отвечала такой же страстью.
А уже когда дело дошло до логического завершения, капюшон с Мадлен спал, и я неожиданно увидел, что…
Что Мадлен почему-то стала блондинкой.
В лунном свете ее волосы отливали золотом.
Резко развернул ее к себе и неожиданно сообразил, что…
Что предо мной ее величество королева Франции Анна Австрийская.
Каким образом она оказалась в келье Мадлен дю Фаржи, я так и не понял, потому что от дикого ужаса хлопнулся в обморок…
Глава 9
Сознание я потерял всего на мгновение, но все-таки успел брякнуться на пол.
Когда отрыл глаза, увидел, что королева стоит, прижав ладони к щекам и ошарашенно смотрит на меня.
Вот тут и пришлось решать, что делать дальше.
Первым желанием было выскочить в окно и свалить как можно подальше.
Но бежать показалось мне совсем уж постыдным, а дальше…
Дальше я нашел ничего лучше, чем встать и склониться в придворном поклоне.
— Ваше величество…
В ответ ждал чего угодно: истерики, вспышки гнева, попыток меня убить, но…
Но ее величество королева Франции Анна просто присела в ответном реверансе, словно ничего не случилось.
Комизм и идиотизм ситуации просто зашкаливал. Особенно учитываю то, что одна из сторон была королевской крови, за несанкционированное, даже простое прикосновение к которой, могли запросто отрубить голову.
Ага, сначала страстно трахнулись, а потом раскланялись. Смешно так, что плакать хочется.
Видимо на почве нервного стресса, я чуть не заржал и даже прикусил губу, чтобы сдержаться.
Королева тоже прониклась и прыснула, но успела зажать себе ладонью рот.
А вот дальше…
Дальше она ринулась ко мне и впилась страстным поцелуем в губы.
Через мгновение мы очутились в постели.
Мозги отчаянно протестовали, я сам осознавал, что совершаю страшную глупость, но одновременно понимал, что отказ гораздо быстрее приведет меня на плаху.
Три тысячи распутных монашек, это было какое-то безумие. Мадлен дю Фаржи была изощренной и страстной любовницей, но королева без всяких изысков бурно отдавалась мне так, словно последний раз в жизни.
А когда мы совершенно выбились из сил и смогли оторваться друг от друга, Анна почему-то тихо зарыдала, размазывая слезы по щекам.
Я взял со стола кинжал, подошел к кровати, стал на одно колено и протянул его королеве.
— Ваше величество, моя жизнь в ваших руках. Одно ваше слово, и я себя убью…
— Бросьте… — она слабо улыбнулась сквозь слезы. — Почему, никому даже в голову не приходит, что королева такая же женщина, как и все остальные?
— Но вы плачете…
— Я плачу от счастья… — всхлипнула Анна. — От счастья, которого была лишена долгие годы…
И опять зарыдала.
Что делать дальше я совершенно не представлял, потому встал, набрал на поднос еды и положил его перед королевой.
И в который раз угадал: рыдания мгновенно прекратились, королева поудобней устроилась на подушках и принялась с завидным аппетитом, совершенно не по-королевски, поглощать еду.
Я взял бокал с сидром, примостился на краешке кровати и просто смотрел. Анна не была красавицей, но сейчас выглядела очень миленькой и даже внешне нравилась мне. К тому же, бурный секс сближает, как ни крути.
Страх и злость уже прошли, я успокоился и прикидывал, как половчее обратить ситуацию в свою пользу. Да, все очень скверно, но королева довольна, а значит, свидание с палачом откладывается. Из обители слух не выберется, Анна очень осторожна и никогда не проболтается, остается только что-то решить с Мадлен дю Фаржи. С ней тоже все очень сложно, но решений очень много. Нет человека — нет проблемы. Не помню кто сказал, но полностью согласен.
— А как же пост? А что скажет строгий аббат? — королева лукаво на меня покосилась.