Вот с одним из членов этого совета я вечером и встретился. А именно, с Пьером Сегье, герцогом Вильмором. Его пригласила к себе Анна Австрийская по моей просьбе.
Сегье мне всегда импонировал, сильный, властный, хитрый и практичный, он даже осмеливался возражать королю в части государственных решений. Вдобавок, не был отмечен ни в чем предрассудительном.
— Ваше преосвященство… — герцог вежливо и манерно поклонился.
— Ваша светлость… — я ответил легким полупоклоном, потому что был в сутане.
Королева поприветствовала нас обоих улыбкой.
— Выражаю соболезнование вашему горю, — герцог обратился к Анне.
На ее лице промелькнуло раздражение, но королева умело его скрыла.
Сегье все понял и сразу перешел к делу.
— Я ваш верный сторонник, ваше величество, однако, не могу сказать такового об остальных членах регентского совета. Их симпатии склоняются к матери покойного короля.
— Кроме одного члена совета, — я вежливо перехватил инициативу в разговоре. — Я совершенно точно знаю, что брат покойного короля не отдаст свой голос ни за кого, кроме себя.
Сегье уверенно возразил мне.
— Это несколько улучшает наше положение, но, увы, из чувства противоречия, когда поймет что его кандидатуру никто не поддержит, его королевская светлость проголосует за свою мать. Я вижу разрешение ситуации в прямом обращении к парламенту ее величества. — Он еще раз поклонился Анне Австрийской. — С просьбой опротестовать решение Регентского совета. В таком случае, наши шансы становятся более уверенными. Парламент увидит возможность ограничивать власть короля, так же расширить свои полномочия и проголосует нужным нам образом. Однако и здесь есть трудности, среди членов Парламента есть люди упомянутых нами членов Регентского совета.
— Я займусь этой проблемой, — я с улыбкой склонил голову.
— Я уверен в этом… — канцлер с уважением поклонился мне.
Мы еще немного поговорили, обсудили расстановку сил и возможные препятствия, после чего я ушел к себе изучать список членов парламента для отбора кандидатов на «обработку». Поднял наличествующие компрометирующие материалы и понял, что справлюсь с задачей.
Это несколько подняло настроение, однако все равно, оставалось какое-то смутное ощущение очередных неприятностей.
В ожиданиях этих неприятностей, я сел чистить пистолеты, подобный процесс меня успокаивает, но тут прибыл посыльный с письмом от его высокопреосвященства, в котором он немедленно вызывал меня к себе.
— Черт… — ругнулся я.
Посиделки у Ришелье могли закончиться к утру, а я планировал провести ночь в объятья Мадлен. Или королевы. Это уж как повезет. Однако игнорировать приглашение категорически не стоило, тем более, что кардинал никогда по пустякам меня не вызывал.
Пришлось собираться. Памятуя о недавнем нападении, я решил не привлекать внимание и отправиться скрытно, только в компании Арамиса.
Сборы продолжались недолго. Темная, неприметная одежда, шляпа, плащ, сапоги, шпага, кинжал и пистолеты. Арамис выглядел практически одинаково со мной, благо фигурами и ростом мы были сходны.
Пройдя через потайные ходы, которыми изобиловал Лувр, мы вышли за его пределы и подошли к таверне, в конюшне который стояли наши лошади. Неудобно? Да, согласен, тем более, в конюшнях Лувра, тоже стоят наши лошади. Но за конюшнями Лувра могут наблюдать соглядатаи. Увы, всех шпионов не переведешь. С таким количеством врагов лучше поберечься.
Поймав серебряную монетку, одноногий конюх мгновенно оседлал жеребцов.
Еще несколько минут и копыта зачавкали по грязи. Со стороны Сены тянуло сыростью и падалью, из подворотен помоями, мочой и дерьмом.
За прошедшие годы Париж ничуть не изменился, так и остался мерзкой помойкой. Люди де Браса организовали бизнес — платные туалеты, но ни один бедняк в городе не станет платить даже гроша, чтобы оправиться, потому что полным полно бесплатных подворотен, где можно гадить бесплатно.
Путь к кардиналу нет нужды описывать, доехали без приключений. Бросив поводья слуге, я взбежал в покои к кардиналу. Оттуда как раз выходила Мари д’Эгийон. Она приветливо улыбнулась мне, притронулась к руке и радостно шепнула.
— Ему лучше! Ему лучше! Он даже совершил сегодня прогулку в саду!
И побежала дальше.
Я вошел.
Кардинал не лежал, как обычно, а стоял у камина, что меня очень обрадовало.
Услышав шаги, Ришелье жестом подозвал меня.
— Что у вас, мой друг? — голос кардинала так и остался безжизненным. Да и лицо все еще оставалось похожим на посмертную маску. Я понял, что его высокопреосвященство отдает последние силы, чтобы сыграть свою последнюю игру.
Я быстро обрисовал ситуацию и свои планы.
Кардинал кивнул.
— Вы правильно не поднимаете официальный вопрос с нахождением Сент-Мара в Люксембургском дворце. В то время, когда Мария Медичи возвращается, никто не решится дать санкцию на обыск ее имущества. Сделайте это тайно, только… — он поморщился. — Держите того молодого дворянина, моего лейтенанта, от дворца подальше, чтобы обошлось без пожаров и взрывов. А сейчас подайте мне тот пакет… — он показал мне на столик. — Моим людям удалось перехватить это письмо. Это приглашение для встречи неким людям, которые действуют в Париже в интересах испанской короны, от одного человека, прибывшего из Мадрида. И что-то мне подсказывает, на этой встрече будет обсуждаться вопрос о неких делах, которые помогут лишить ее величество королеву регентства в пользу Марии Медичи. Думаю, вам будет интересно поговорить с этими людьми. Но поспешите, встреча будет происходить за городом в полночь. Увы, я не мог вам раньше сообщить. Ах да, пока тайна встречи соблюдена, это копия письма.
– Ваше высокопреосвященство… — я быстро пробежал глазами текст, откланялся и убежал, и уже в седле обрисовал ситуацию Арамису.
— Времени мало, мы не успеем собрать людей. Придется делать все самим.
— С вами хоть в ад! — Анри улыбнулся. — Только возьмем с собой нашего коротышку, его квартира как раз у нас по пути.
— Тогда вперед…
Десять минут бешеной скачки по улицам Парижа, два сбитых запоздавших прохожих, проклятья вслед и мы остановились на улице Старой голубятни, где Исаак снимал небольшой флигелек. Из приоткрытого окна доносился весьма характерный шум.
— О, мой капитан! Разорви меня! Проткни меня своим копьем! — давясь смехом, причитала какая-то девка.
— За Францию! Вперед! — рычал Портос.
Все это сопровождалось страшным грохотом, лязгом и скрипом, словно на позиции выдвигалась целая рота мушкетеров.
Я улыбнулся, наш крепыш в своем репертуаре. Арамис улыбаться не стал и изо всех сил саданул ногой по двери. Потом второй и третий раз.
Шум наконец стих, Исаак высунулся по пояс из окна, направил на нас ствол мушкета и бешено заревел:
— Сейчас как пальну, еретики! Клянусь Святым Васиссуалием, вы уже трупы!
При этом он почему-то был в кирасе и шлеме-капеллине.
— У тебя две минуты, — я сбросил капюшон плаща.
— Ваше пре… — Портос охнул, закрыл себе ладонью рот и отчаянно закивал.
В две минуты он не уложился, но через пять мы втроем снова полетели по улицам.
Ворота уже закрывали, но Арамис предъявил пропуск и нас выпустили.
И вот честно…
Я был просто счастлив тому, что кардинал дал возможность почувствовать себя тем де Бриенном, который однажды въехал в Париж без гроша в кармане, с одной верной шпагой…
Глава 11
Барон
— Я вам не Люси, господин барон! — миледи была прекрасна в гневе. Губы сжаты в тугую ниточку, лицо напряжено и слегка раскраснелось вопреки обычной бледности, скулы четко очерчены, руки уперты в широкие бедра. — Извольте обращаться ко мне с уважением, подобающим моему титулу!
— Вам тоже испанский король что-то пожаловал? Вы теперь маркиза или, быть может, герцогиня? — во мне стала закипать злость. Рошфор ускользнул, а леди Карлайл пытать я не смогу. Сама же она вряд ли добровольно поделится имеющимися у нее сведениями. Что за непруха!
— Не ваше дело, — гордо отвернулась Люси, — извольте покинуть этот дом немедленно! Вы не имеете никакого права здесь находиться!
— Имею, дорогая моя графиня, еще как имею! — я злобно усмехнулся. — Его Высокопреосвященство одарил меня всеми соответствующими полномочиями. При желании, я могу вздернуть вас на люстре нижнего этажа прямо сейчас! И, поверьте, такое желание у меня присутствует!..
Миледи промолчала, чувствуя, что еще немного, и котел моей ненависти взорвется, зацепив и ее заодно. Лучше не доводить до греха, я и так человек нервный, а работа делает меня еще и безжалостным. Но как поступить с моей пленницей? Забрать с собой? Но на черта! Привести змею к себе в жилище своими же руками, вот уж нет… сдать ее в Бастилию, посадив в соседнюю камеру с Атосом. Хорошая идея…
Видя, что я задумал нечто нехорошее, Люси внезапно заявила:
— Познакомьтесь с вашим сыном, господин барон. Это Джон Френсис.
Я неприязненно взглянул на мальчика. Был он копией матери — белобрысый красавчик с тонкими чертами лица, и смотрел на меня с ответной ненавистью во взгляде. Змея и змееныш… угораздило же меня в свое время…
— Чтобы он мог называться моим сыном, я должен признать его официально. Но этого не случится никогда. Так что и претендовать на наследство он не сможет. Уясните это себе сразу, Люси!
Миледи передернуло, когда я в очередной раз произнес ее имя. В остальном же она не удивилась, видно, и не ожидая от меня ничего иного.
— Ваша милость, — обратился ко мне Люка, — что делать-то будем? Графа здесь нет, и теперь он вряд ли объявится.
Он был прав. Рошфор сменит локацию так же легко, как делал подобное до этого. Граф знает Париж даже лучше, чем я. И ему не составит труда спрятаться до нужного момента в очередном логове. И вовсе не факт, что мои пацаны отыщут его повторно.
Служанка-испанка закашлялась, и тут же испуганно зажала себе рот ладонью. Я перевел взгляд на нее… лет пятидесяти, с гордым профилем и прямой спиной, вполне хороша собой, несмотря на возраст. И, если подумать, она была все последнее время при ребенке, а значит, и при графине Карлайл. Если ее разговорить должным образом, она может стать не менее ценным свидетелем, чем сама Люси. Отличная идея!