Тем временем «братья-разбойники» продолжали совершенствовать свои предложения по совершенствованию «Известий». Новый набор концептуальных предложений назывался «29 пунктов» и был распространен для обсуждения. В этих пунктах, теперь уже ориентированных не на «мировую газету», а на «главную газету страны», было много правильного, разумного, делового. Но неправильной была стержневая идея — сделать «Известия» газетой «новостной», «событийной» в ущерб анализу, комментариям («неспешное чтение»). Я написал письмо главному:
«Уважаемый Михаил Михайлович!
В связи с предстоящим на совете директоров обсуждением „концепции“ нашей газеты мне хотелось бы высказать несколько соображений.
Авторы „29 пунктов“ считают основной задачей обновления газеты превращение ее в газету „новостную“. Предлагается отдать предпочтение „журналистике факта“, то есть добиться безусловного преобладания информационных (событийных) материалов над комментариями (мнениями). Иными словами, не публиковать, как правило, ничего, что не является новостью.
При этом авторы полагают, что именно такую газету будут читать интеллигенция больших городов, региональная элита, „истеблишмент“, лица, „причастные к принятию решений в сфере политики, экономики и бизнеса“.
Мне представляется, что такой подход решительно противоречит традиционной направленности нашей газеты. В „Известиях“, по крайней мере начиная с Аджубея, всегда преобладала „журналистика смысла“. Информация не была самоцелью. Мы стремились прежде всего объяснить читателям значение и причины тех или иных событий. Обращаясь при этом не только к уму, но и к сердцу людей („журналистика слова“, по определению авторов). Можно, разумеется, переориентироваться на „журналистику факта“, но это будет уже другая газета — не „Известия“.
Что же касается „элиты“, „истеблишмента“, тех, кто принимает решения, то именно им нужны в первую очередь не „факты“ (таковые, как показывает опыт, „элита“ получает из иных источников), а толковые, умные комментарии, анализ, обобщения. Не случайно у многих представителей „истеблишмента“ утро начинается с „Независимой газеты“.
Да и вообще, если иметь в виду не „элиту“, газета, даже сугубо новостная, вряд ли сможет конкурировать с телевидением.
В общем, прежде, чем обсуждать частности, организацию работы и структуру редакции, следует решить главный вопрос: строить мост поперек реки или вдоль.
Я был бы признателен Вам, если бы мои соображения были доведены до сведения совета директоров.
Я не знаю, выполнил ли Кожокин (он же — председатель совета директоров) мою просьбу. Но на заседание совета директоров меня не приглашали.
Не знаю, как складывалась судьба бумаги, когда, где и кем она обсуждалась, но, судя по эволюции газеты, мост строился частично вдоль реки, но частично все-таки поперек.
Среда вокруг меня становилась все более вязкой. Редакции были нужны небольшие комментарии, привязанные к какому-либо конкретному событию. Я делал такие материалы. Ни уму ни сердцу, как говорится. Мой фирменный жанр — большой аналитический комментарий, связывающий воедино пучок проблем — не пользовался спросом. В 1999 году газета поместила два таких материала. В 2000 году вообще ни одного. А поскольку теперь заработок был привязан к количеству опубликованных строк гораздо сильнее, чем раньше, платить стали меньше.
Уходили известинцы. Тоскливо становилось.
Я тоже скоро уйду. Но пока печатаюсь.
Из двух последних фирменных материалов один был посвящен Договору СНВ-2, который не хотела ратифицировать наша Дума. Я доказывал, что у нас нет возможности соревноваться с американцами. Значит, если мы не ратифицируем Договор и не зафиксируем верхнюю планку для американцев, то сами подтолкнем их к достижению ядерного превосходства над нами.
Я использовал дискуссию вокруг Договора как хороший повод оценить общую стратегическую обстановку.
На протяжении десятилетий главная и практически единственная задача нашего ядерного арсенала состояла в том, чтобы, угрожая неотвратимым возмездием, причинением неприемлемого ущерба, «сдержать» США, предотвратить ракетно-ядерный удар по Советскому Союзу.
Официально, «гласно» советская ядерная стратегия никогда четко не формулировалась. Фактически же она сводилась к двум положениям. Первое: никогда не выступать в качестве ядерного агрессора, не наносить ядерный удар первым. И второе: ответом на ядерное нападение будет только и исключительно массированный, рассчитанный на гарантированное уничтожение ракетно-ядерный удар.
Завершение холодной войны по-иному поставило вопрос об «агрессии» и «агрессоре». Не думаю, что к США следует подходить с прежними мерками. Вероятность того, что США нанесут ядерный удар по России, близка к нулю. Соответственно, близка к нулю и опасность нового, ракетно-ядерного издания мировой войны. Значит, меняется и стратегическая ориентация сдерживания.
Распад двухполюсного мира привел к увеличению очагов военных конфликтов, к расширению спектра и ассортимента локальных угроз. А расползание ядерного оружия вполне может придать локальной угрозе ядерное измерение. Здесь сдерживание путем массированного ядерного удара явно неадекватно обстановке.
Многие эксперты полагают, что на локальном уровне заметное место должно занять и локальное ядерное сдерживание.
Во-первых, сдерживающую роль может играть угроза нанесения ограниченных, возможно, одиночных, выборочных ядерных ударов.
Во-вторых, если агрессия (обычная или ядерная) на локальном уровне уже началась, то, чтобы остановить ее, можно прибегнуть к демонстрационным ядерным ударам «хирургического» типа (по пунктам управления, аэродромам, портам и т. п.). То есть допустить управляемую ядерную эскалацию для общей дезэскалации конфликта.
Сдерживание такого типа требует усилить внимание к тактическому ядерному оружию и ввести в ядерную стратегию возможность нанесения первого ядерного удара.
Лет двадцать назад, когда американцы стали разрабатывать концепцию ограниченной, контролируемой, дозированной ядерной войны, советские аналитики заняли резко негативную позицию. Они утверждали, что в условиях глобальной конфронтации джентльменская ядерная дуэль психологически невозможна. Наверное, они были правы. Теперь ситуация изменилась принципиально. Реальностью становятся угрозы на локальном, региональном уровне. Следовательно, делал я вывод, «наша концепция сдерживания должна отойти от стандартов холодной войны и стать гибкой, многовариантной, разномасштабной. Приспособленной к беспорядку, который, по всей видимости, будет царить в мировом порядке первой половины XXI века».
Я написал очень много статей. Среди них есть хорошие. Так вот эта, на мой самоедский взгляд, одна из лучших. Но я не уверен, что редакция разделяла это мнение.
Последнее фирменное блюдо — «Грязное цунами иррационализма» (03.03.99) — вообще из другой кухни. Типичный пример материала, который не является «новостным» (поэтому лежал пару месяцев), но который каждый день теснейшим образом связан с жизнью миллионов. Речь идет о нашествии колдунов, ведьм, шаманов, чародеев, знахарей, магов, астрологов, экстрасенсов всех расцветок. Услуги целителей души и тела имеют массового потребителя. Ходят слухи, что наши руководители пользуются гороскопами.
Россия шагает в общем строю. Разочарование в идеалах Просвещения, бегство от разума, от логики в мистику, оккультизм, эзотерику — характерная черта нашего времени. Культурная контрреволюция сопровождается дрейфом от науки, пронизавшей всю цивилизацию Запада, к мистериям, мистическим озарениям цивилизаций Востока. Торжествующая, наглая, проникающая во все поры общества мистика стала нормой жизни, средой обитания миллионов. Нас накрыло цунами иррационализма. Нас пытаются убедить в том, что только вера в мистику, в чудеса способна спасти человека, исцелить его от душевных и телесных болей.
Считается, что в Москве и Петербурге действуют не менее 6000 всякого рода колдунов и магов. Услуги на все вкусы. Можно снять порчу и напустить порчу. Рекламируются «обереги» для квартиры и конторы. «Защищают» от инфляции. Помогают выиграть в «Спортлото».
Оборот мистических услуг измеряется миллиардами рублей.
Поставим «простой» вопрос: почему люди, которые в принципе не так-то легко расстаются с деньгами, кормят армию шарлатанов и обманщиков? Почему выбрасывают деньги на ветер? Простого ответа нет. Рассмотрим несколько предположений.
Во-первых, разрушена привычная система ценностей и идеалов, которая придавала жизни осмысленность и предсказуемость. Возник вакуум смысла. И тяга к священнику или колдуну.
Во-вторых, подорвана вера в спасительность классической, «научной» науки. Мир ученых оказался далеко от мира людей. Есть ракеты, компьютеры, овечка Долли, но «счастья нет в измученной душе…». Так, может быть, нужна другая «наука»?
В-третьих, много, очень много страданий, тревог, болей, и упование на чудеса служит своего рода компенсацией дискомфорта, неустроенности.
Было проведено выборочное обследование продавцов мистических услуг. Половина из них оказались просто мошенниками. Около четверти — душевнобольные. Остальные искренне верят в свои «сверхспособности». И только в одном проценте случаев столкнулись с тем, что современная наука объяснить не может. Но чтобы разобраться в этом проценте, нужна не мистика, а как раз наука.
Последний абзац: «Природа неисчерпаема и где-то в своих фундаментальных основах непостижима. „Когда вы ликвидируете все невероятное, — предупреждал нас Конан Дойл, — что-то все равно останется, и, каким бы оно ни было необычайным, вам придется признать, что это — правда“. Но к этой загадочной и пугающей правде вся нынешняя суета вокруг оккультизма и внутри его никакого отношения не имеет».
Самое выдающееся событие 1999 года — меня наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени. «За заслуги перед государством, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами, многолетнюю плодотворную деятельность в области печати». Ельцин подписал указ 10 августа.