иловском окружении совершенно не были настроены на то, чтобы это Временное правительство сохранять, и предпочитали, чтобы власть перешла к генералам. Причём некоторые даже самостоятельно готовили в пользу Корнилова какой-то переворот, хотя он об этом был, что называется ни сном, ни духом. Керенский, конечно же, испытывал беспокойство, не закончится ли с этим не только его политическая роль, но и, может быть, жизнь.
И тут на сцене появляется очень странный человек, который во всей этой истории сыграл роковую роль – Владимир Львов, недавний обер-прокурор Святейшего Синода, которого отставили от должности незадолго до этих событий, и, разумеется, на Керенского был очень обижен. Человек он был крайне мутный, премьеру Львову не родственник (он был из нетитулованного рода, тогда как премьер был князем, Рюриковичем – кстати, это последний Рюрикович, который управлял Россией в её истории). Многие считали его сумасшедшим, но если он таковым и был, то одним из самых эффективных в истории сумасшедших.
Сначала он заявился к Керенскому и сообщил ему о том, что представляет серьёзных больших людей и все эти большие люди согласны, что власть, конечно, надо передать Корнилову, а Керенский должен уйти подальше и не отсвечивать, но Корнилов готов на диалог. Львов предложил Керенскому от его имени поехать представителем к Главковерху для разговора. Керенский дал добро, но как-то внутренне напрягся.
После этого разговора Львов приехал к Корнилову и изложил ему историю о том, что его отправил Керенский, что идёт разговор о нескольких способах устройства государственной власти. При одном варианте Корнилов входит в правительство Керенского, при другом – Керенский уходит в отставку и передаёт Корнилову все полномочия. За какой вариант сам Корнилов? Лавр Георгиевич ответил, что и так хорошо и так хорошо, но, конечно, единоначалие лучше, но хорошо по любому.
После этого Львов снова отправляется к Керенскому и рассказывает ему уже в роли представителя Корнилова, о том, что тот требует его отставки в ультимативном виде. Дальше происходит совсем комический эпизод – Керенский вызывает по прямому проводу (это такой аппарат, где на каждом конце сидели радисты и отбивали сообщения азбукой Морзе по определённому коду, а на другом конце ленты другой радист считывал то, что там сказано – закрытая, но не телефонная, фактически, телеграфная связь, что важно, поскольку голоса не слышно) Корнилова и заявляет, что рядом с ним находится Львов (которого, на самом деле, рядом с ним не было), после чего спрашивает, подтверждает ли Корнилов полномочия Львова и то, о чём они говорили. Корнилов, думая, что речь идёт о согласовании ввода войск в Петроград, сообщил, что всё подтверждает, полномочия Львова тоже подтверждает. Керенский ещё передал несколько фраз от имени Львова. И вроде как получалось, что Керенский спрашивает Корнилова, подтверждает ли он свой ультиматум с требованием Керенского уйти в отставку, а Корнилов ему отвечает, что он подтверждает, что всё по плану введения войск в Петроград и введения смертной казни за измену готово. То есть это была совершенно безумная разводка, которая закончилась тем, что когда после этого Львов пришёл к Керенскому, тот попросил его ещё раз повторить то, что тот якобы предлагает от имени Корнилова, т.е. отставку Керенского, и Львов подтвердил, после чего немедленно был арестован.
Дальше, фактически, последовал государственный переворот, но не Корнилова, а Керенского. Собрав под это дело министров, Керенский рассказал о мятеже Корнилова, что якобы Корнилов двинул войска и требует отставки Временного правительства, революция и государство в опасности, «гидра контрреволюции подняла голову» и посему срочно нужно Временное правительство распустить и вместо него назначить Директорию из пяти человек в духе Французской революции XVIII века, во главе которой встал он сам. Кроме Керенского в Директорию вошли министр иностранных дел Михаил Терещенко, новый военный министр Александр Верховский, морской министр Дмитрий Вердеревский и министр почт и телеграфов Алексей Никитин. Фактически же была установлена диктатура Керенского.
При этом 3-й корпус генерала Крымова и Дикая дивизия продолжали двигаться на Петроград, но они-то двигались на помощь Временному правительству, а не с целью мятежа. И вдруг их начали останавливать, начали обвинять в мятеже, все левые газеты начали писать о «корниловском мятеже», после чего Корнилов обнародовал такую патетическую патриотическую декларацию о том, что он, русский человек, сын простого казака, идёт защитить Русь:
«Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто – я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большинства советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжёлое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьётся в груди русское сердце, все, кто верит в Бога – в храмы, молите Господа Бога об явлении величайшего чуда спасения родимой земли. Я, генерал Корнилов, – сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путём победы над врагом до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни. Передать же Россию в руки её исконного врага – германского племени и сделать русский народ рабами немцев – я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины».
Его пафос был абсолютно понятен, но в сконструированной Керенским реальности мнимого мятежа это тоже ложилось в данную версию. Под это дело были практически сразу же выпущены из тюрем и амнистированы все большевики, потому что теперь они оказались для Керенского главными союзниками на пути «борьбы с реакцией». Были остановлены части 3-го кавалерийского корпуса, причём генерала Крымова Керенский вызвал к себе и объяснил ему, что он мятежник. После этого Крымов не нашёл ничего лучше, кроме как пойти и застрелиться. Причём, произошло это при немного загадочных обстоятельствах: может быть, даже он не сам застрелился, а ему помогли. Однако в том, что застрелился сам, тоже ничего невозможного не было: он шёл спасать Родину и кто-то ему вдруг объясняет, что он – мятежник, что он угрожает революции и России и что нужно доказать что он не мятежник. Фактически оказывалось психологическое давление на Корнилова, чтобы он признал смещение себя с поста Верховного главнокомандующего, фактически сложил полномочия и, по сути, добровольно сел в тюрьму.
И, что самое удивительное, Корнилов, в итоге, на это согласился, притом, что формально распоряжение Керенского о его смещении с поста главкома было абсолютно нелегитимным, поскольку Временное правительство его не утвердило и не могло утвердить, в силу того, что оно, фактически, в этот момент было ликвидировано. Функции Верховного главнокомандующего, после недолгих переговоров, возложил на себя сам Керенский, то есть он сосредоточил в своих руках уже три должности – премьера военного министра и главнокомандующего. Это была абсолютная диктатура.
Возглавить штаб Главковерха Керенский попросил генерала Алексеева – что называется, давно не виделись. Тот согласился, по его собственным словам, прежде всего, для того, чтобы спасти корниловцев от расправы и расстрела, не дать их осудить как мятежников. Он отправился в Могилёв, договорился обо всём с Корниловым и тот фактически добровольно пошёл в тюрьму вместе с соратниками. Правда некоторых, как командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина, пришлось спасать при помощи целой спецоперации, потому что вокруг него было много таких контролируемых Советом кадров, которые его схватили и хотели его расстрелять, поэтому генерала с большим трудом вывезли из Бердичева, где находилась ставка командования фронтом.
В итоге Корнилов и корниловцы сидели большой компанией в городе Быхове в здании, превращённом в тюрьму под охраной. После большевистского переворота им удалось достаточно оперативно оттуда выбраться. Это, впрочем, имело тот несомненный плюс, что вот данная корниловская группа, в конечном счёте, стала зародышем будущего Белого движения. Те же Корнилов и Деникин за это время превратились в такую связку, которая достаточно эффективно сработала в 1918 году при создании Добровольческой армии. Там же с ними в заключении были другие будущие белые генералы – Марков, Лукомский, Романовский и Эрдели. Если бы не это корниловское выступление, возможно так бы эффективно Добровольческая армия в 1918 году не образовалась. С другой стороны, это удивительный факт, что ни Корнилов на должности Главковерха, ни Алексеев на должности начштаба не сделали ничего для того, чтобы подготовить какие-то силы сопротивления большевикам, сделать какие-то запасы, оружия, обмундирования и денег. После большевистского переворота пришлось импровизировать и это был, конечно, совершенно невероятный провал.
13. Захват власти большевиками
Под борьбу с Корниловым были полностью легализованы большевистские организации. Ещё недавно большевиков рассматривали как германскую агентуру, а теперь они снова превратились в главных защитников революции. Петросовет возглавил Троцкий, один из ведущих лидеров революционного движения. Его только условно можно назвать большевиком, потому что почти всю жизнь они с Лениным были отчаянными врагами. Но, тем не менее, в 1917 году он присоединился к большевикам. Троцкий был достаточно выдающимся оратором, очень энергичным организатором, и он, впоследствии, придал большевистскому режиму такой неповторимый вкус, что называется, «еврейского засилья», потому что вся антибольшевистская пропаганда, в значительной степени, строилась на том, что Россию якобы захватили евреи в лице Троцкого (хотя сам он, будучи евреем по крови, был абсолютным интернационалистом). Именно Троцкий в 1905 году возглавлял вместе с Парвусом Петросовет – и в 1917 году снова его возглавил. При нём Петросовет превратился в главный инструмент подготовки большевистского переворота. Была легализована Красная гвардия – боевые отряды рабочих и условно рабочих, которым было роздано оружие, как утверждалось, для борьбы с корниловцами. Наоборот, любые структуры по защите от большевиков автоматически стали трактоваться как «корниловщина» и, соответственно, их на правительственном уровне преследовали.