Иногда, когда читаешь разную свободолюбивую прессу того и нынешнего времени, создаётся впечатление, что всё-таки Дрейфус был в чём-то виновен. Но была начата жесточайшая информационная кампания по его оправданию чисто из этнокорпоративных соображений.
Во всяком случае французское общество 1890-х годов жесточайше разделилось на две фракции – антидрейфусаров и дрейфусаров. Первые считали, что это шпион и даже если это не так, то в любом случае нужно защищать честь армии и государства. Вторые же настаивали, что всё это подлость, несправедливое обвинение, в свою очередь, говорящее о том, что генералитет прогнил, армия прогнила, патриотическое сообщество тоже прогнило и, соответственно, нужно менять систему и зачищать армию от тех, кто смеет осуждать ни за что невиновных людей, нужно гнать всех этих консерваторов, которые все как один злобные антисемиты.
Одним из подспудных мотивов этого дрейфусарского движения было утверждение, что это всё оттого, что Франция дружит с садкой, ненавистной, антисемитской царской Россией, а надо с просвещённой и адекватной Англией. Это был очень важный мотив, о котором очень редко говорят.
Одним из выдающихся идеологов и лидеров дрейфусаров был Жорж Клемансо. Одним из лидеров антидрейфусаров был Поль Дерулед. Самым эффектным ходом дрейфусаров в этой кампании была публикация открытого письма французского писателя Эмиля Золя под названием «Я обвиняю», опубликованное в газете «Аврора», редактором которой был, конечно же, Клемансо. Это было полномасштабное обвинение всем ведущим лидерам французской армии и французской политической системы. Это был очень эффективный выстрел в рамках информационной войны, благодаря которому Золя и остался в истории, потому что, на мой взгляд, читать его как писателя совершенно невозможно – это какая-то пошлость пополам с порнографией и при этом, в отличие от Мопассана, ещё и скучная. Это письмо было весьма эффектным – огромная часть французского общества тут же мобилизовалась на сторону Дрейфуса.
Антидрейфусарам начали не подавать руки, хотя среди них было много выдающихся людей, в частности, Жюль Верн, Альфонс Доде (его сын Леон станет одним из лидеров французских неороялистов из движения «Action française»; Леона называли «лучшим произведением» его отца), к сожалению, совершенно сейчас забытый Морис Баррес, действительно прекрасный французский писатель-патриот. Художники-импрессионисты поделились между собой: Поль Сезанн, Анри Матисс и Эдгар Дега были на стороне антидрейфусаров, а вот основатель импрессионизма Клод Моне был дрейфусаром. К дрейфусарам направлению также принадлежали художник Камиль Писсарро, писатели Анатоль Франс и Марсель Пруст (известный гомосексуалист), драматург Эдмон Ростан.
В результате этой ожесточённой кампании, где большая часть СМИ, вся либеральная общественность были на стороне Дрейфуса, эта сторона начала одолевать. В качестве последнего жеста отчаяния в 1899 году Дерулед в очередной раз призвал к перевороту консервативные силы, но оказался в изоляции и был вынужден отправиться в изгнание. Сторонники Деруледа во главе с президентом Антисемитской лиги Жюлем Гереном забаррикадировались в одном из домов на улице Шаброль, что получило название «форт Шаброль», где их в течение двух месяцев (с 12 августа по 20 сентября 1899 года) осаждала и морила голодом полиция, вынуждая их сдаться. В итоге они сдались и на этом дело французских консерваторов в значительной мере было проиграно.
Следующие 14 лет до войны логику французской политики определяли люди типа Клемансо. Они провели полное отделение Церкви от государства и школы от Церкви, начав при этом мощную антихристианскую атеистическую кампанию, благодаря которой во Франции до сих пор, например, в школах запрещены какие бы то ни было проявления конфессиональной принадлежности.
С тех пор многие французы не верят в Бога, но зато свято верят в свой язык и свою культуру и считают их величайшими в мире – это и есть главный стержень французской идеологии. Самое главное, системообразующее учреждение Франции – Французская Академия, члены которой именуются «бессмертными», поскольку туда избирают только один раз на всю жизнь и за ним закрепляется определённое кресло, а когда они умирают, то на их место избираются следующие.
Тут стоит отметить, что после того, как Франция была освобождена от немецкой оккупации во время Второй мировой, несколько академиков лишились этого статуса за «сотрудничество с немцами» – Абель Эрман (в 1946 году на его место избран Этьен Жильсон, Эрман скончался в 1950 году), Абель Боннар (в 1946 году на его место избран Жюль Ромен, Боннар умер в 1968 году), Шарль Моррас, Филипп Петэн (до самой их смерти на их кресло не избирался никто, только в 1953 году и в 1952 году соответственно были избраны Антуан де Леви-Мирпуа и Андре Франсуа-Понсе).
В Академию избирают за выдающиеся заслуги перед французской культурой, языком и литературой (в частности, в Академию избирались сделавшие немалый вклад во французскую культуру и писавшие по-французски румын Эжен Ионеско, русский Андрей Макин, грузинка Элен Каррер д’Анкосс, сенегалец Леопольд Сенгор, итало-аргентинец Эктор Бьянчотти, итальянец Маурицио Серра, ливанец Амин Маалуф; единственный случай, когда в Академию был избран нефранкоязычный автор – это избрание в 2021 году перуанца Марио Варгаса Льосы, нобелевского лауреата по литературе, живущего во Франции).
Так что французы поклоняются своей культуре, считая, что всё неважно, расы, происхождение, важна именно культура. У англичан, как известно, всё построено на расизме, тогда как французы иначе понимали свою цивилизационную миссию. Они игнорировали расовые различие и предыдущие культуры, они считали, что каждый человек может выучить французский язык, узнать, кто такой Мольер, и стать французом. Колониальную политику они проводили соответствующе. В частности, в отличие от англичан, они достаточно активно смешивались с местным населением, и потомки от таких связей не были изгоями или какими-то неполноправными людьми. Они, кстати, в своих учебниках читали фразы типа: «Наши предки галлы были высокими, светловолосыми и голубоглазыми».
3. Германская Империя в поисках места под солнцем
Самый главный, в значительной степени, персонаж Первой мировой войны, а страна, из-за которой всё, собственно, и началось – это Германия. Она объединилась и стала единой страной достаточно незадолго до произошедших событий – в 1871 году. Единство Франции уходит в Средневековье, как и единство России, Англия была всерьёз расколота ещё аж в раннем Средневековье. Германия же наоборот, все Средние века и всё Новое время была расколота на множество государств. Только после наполеоновских войн этих государств стало чуть поменьше – около двадцати (прежде было несколько сотен). Исходно это была очень расколотая страна. При этом немцы ощущали себя единым народом. Так что Германия – это страна классического национализма, где была идея, что «мы одной крови», у них одно племя, они одна раса и так далее, и она доминировала абсолютно надо всем.
В России же, например, можно было сказать, что русский человек – это тот, кто православный. В Германии же такого сказать было нельзя, поскольку в ней был жёсткий раскол на северную протестантскую и южную католическую. Поэтому единственное, что соединяло немцев, это идея того, что они все вместе немцы. Даже язык соединял не так сильно, потому что у немецкого было множество диалектов, которые значительно различались между собой. Немцы мечтали о том, как они станут единой страной, при этом, у них была серьёзная проблема – в том, что было очень сильное германское государство, Австрийская империя, большая часть территорий которой не имело никакого отношения к немцам. При этом Австрия традиционно претендовала на то, чтобы объединять Германию.
Вторым центром стала очень усилившаяся ещё в XVII веке Пруссия, которая существенно приросла территориями за это время. В XIX веке в ней появился очень энергичный политический лидер – премьер-министр Отто фон Бисмарк, провозгласивший принцип: Германия должна быть объединена железом и кровью. Пруссия в достаточно короткий срок справилась с этой задачей. Сначала она побила Данию в 1864 году, отняв у неё Шлезвиг и Гольштейн. Затем она в 1866 году побила Австрийскую империю и добилась того, чтобы та перестала мешать ей объединять другие германские государства. Затем в 1870 году она вступила в войну с Францией и разгромила её. Трофеем в этой войне стали Эльзас и Лотарингия. Но главным итогом было то, что в Версале в 1871 году, в центре Французского королевства, была провозглашена Германская империя. Её главой стал прусский король Вильгельм I, принявший теперь титул кайзера (императора), который, кстати, приходился дядей Александру II.
Германская военная машина, одержавшая ряд сокрушительных побед над противниками, была создана фельдмаршалом фон Мольтке. Им была разработана технология стремительной переброски войск по железным дорогам. Это было главное прусское, а затем и немецкое know-how, позволявшие быстро перемещать большие массы войск туда, где они были необходимы, после чего те шли в наступление. Для этого Германия активно развивала значительную железнодорожную сеть. И вот в центре Европы, вместо разрозненных, слабых, бывших игрушками в руках всех остальных держав, стран образовалась могущественная Германская империя, Второй Рейх (первым считалась Священная Римская Империя времён Средневековья).
Отняв у Франции сомнительно немецкие Эльзас и Лотарингию и кровно её по этой причине обидев, Германия оказалась в ситуации, когда она постоянно ждала, что на неё могут напасть – Франция, Австрия или Россия. Бисмарк был, прежде всего, дипломатом и притом невероятно хитроумным, умевшим стравливать всех потенциальных конкурентов между собой. Своё самоощущение он называл «кошмар коалиций», боясь того, что разные его противники объединятся между собой, поэтому он начал проводить политику стравливания всех друг с другом. Он всех разводил, со всеми дружил.
Самым естественным способом было подружить трёх императоров Восточной Европы, создав Союз Трёх императоров – Вильгельма I, Франца Иосифа (с ним отношения устанавливались на основе общего немецкого происхождения) и Александра II (с ним отношения строились на основе родства, к тому же перед этим Россия поддерживала Пруссию во время войны с Францией, поскольку её поражение позволяло избавиться от условий унизительного Парижского мира 1856 года, заключённого после Крымской войны). Всё то время, пока Бисмарк оставался канцлером Германской империи, этот союз так или иначе поддерживался. Хотя после убийства террористами Александра II он сильно ослабел, поскольку новый царь, Александр III, был сторонником идей славянофилов, которые вовсю настраивали общество против Германии, поэтому он с меньшим восторгом относился к данному союзу.