Предполагалось, что Россия прекрасно может жить потреблением и экспортом продукции своего сельского хозяйства, избегать ловушек «рабочего вопроса», а необходимую промышленную продукцию — импортировать на вырученные за зерно деньги, преимущественно из Германии. Фактически предполагалось, что Россия будет функционировать как аграрный придаток германской индустрии и обе страны будут находиться в гармонии и согласии.
Оппонентов этого пути, настаивавших на необходимости развития самостоятельной промышленности, на разрыве с индустриальной зависимостью от немцев, на протекционистских тарифах, национализации железных дорог, инвестициях в индустрию, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Это был главный публицист Империи, хозяин «Московских ведомостей» М.Н. Катков, это были два постоянных корреспондента «Московских ведомостей» — математик и инженер-машиностроитель И.А. Вышнеградский и молодой карьерист-железнодорожник С.Ю. Витте, большой поклонник главной политико-экономической доктрины индустриализации, теории национальной политической экономии созданной Фридрихом Листом. И, наконец, великий ученый химик и экономист, создатель российской нефтяной промышленности Д.И. Менделеев.
Позиция этих людей — защитников идеи опережающего индустриального развития страны, основания национальной промышленности, порвавшей с зависимостью от Германии и защищенной от неё тарифами, полагавших, что в развитии рабочего и предпринимательского слоев нет ничего дурного, настаивавших, чтобы вместо тормозящей экономическое развитие общины крестьяне получили настоящую частную собственность, — была позицией абсолютного меньшинства в тогдашней российской элите.
Дело доходило до того, что про Менделеева, за его статьи и выступления в пользу развития промышленности, говорили как про наймита нечистых на руку дельцов, включая знаменитых Нобелей (так это было или нет, видно из того факта, что хотя Менделеев сыграл решающую роль в развитии бакинских нефтепромыслов, Нобелевской премии ему никогда так и не дали). А Менделеев говорил и в самом деле неудобные вещи, например, что никакие вложения в сверхурожайность и интенсивное земледелие в столь неудобном климате как русский не позволят стране достичь процветания и обеспечить достаток сельским хозяевам — это могут сделать только промышленность и развитие городов, которые, кстати, и выступят главным потребителем продукции села. Необходимо создание промышленных отраслей с возрастающей отдачей и протекционистская защита их роста.
Против протекционизма с одинаковой силой выступали как народнические, так и либеральные публицисты, не говоря об аграрных консерваторах. Если бы вопрос о будущем развитии России решался «демократически» или «аристократически», то со стопроцентной гарантией стране была бы избрана роль тихой аграрной державы постепенно всё более отстающей от США, Германии и даже Франции, занимающей место на мировой периферии, и постепенно обкусываемой более агрессивными и развитыми соседями вроде Японии.
Однако в России было самодержавное и монархическое правление. Александр III пришел к убеждению о необходимости промышленного рывка и оказался способен принять на себя весь груз вытекавших из этого последствий. В 1887 году Вышнеградский был назначен министром финансов (к сожалению, в том же году умер Катков, и пропагандистская сила индустриального лагеря ослабла), а в 1889 Витте — главой департамента железных дорог. Начата была работа группы по составлению нового таможенного тарифа, ведущим экспертом которой стал Д.И. Менделеев.
Новый тариф, который был принят в 1891 году, был фактически декларацией независимости русской промышленности от германской и вызвал бурю негодования в Берлине — началась продлившаяся несколько лет тарифная война: Германия повышала пошлины на русский хлеб, Россия повышала пошлины на немецкие промтовары.
Подробное философски-публицистическое обоснование нового тарифа дал Д.И. Менделеев в огромной книге «Толковый тариф, или исследование о развитии промышленности России», вышедшей в 1892 году. В ней великий ученый описал по сути каждую отрасль русской промышленности — в каком состоянии она ныне, в каком направлении и какими средствами её лучше развивать, чем она важна для целого. Тем самым был начертан план русской индустриализации на десятилетия вперед.
Царь прекрасно осознавал внешнеполитические последствия этой торговой войны, без которой промышленности было не поднять, и решительно развернул внешнеполитический курс в пользу нового союзника — Франции. В 1891 году французская эскадра посетила Кронштадт, а в царских покоях зазвучала «Марсельеза».
Основой русско-французского союза была не только геополитика, но и экономика. Германия не была заинтересована в росте русской промышленности, так как это составляло опасную конкуренцию её собственной и теснило её с русского рынка. Напротив, Франция была тогда главным в мире продавцом капиталов, деньги французских банков не находили применения в ограниченной демографически и ресурсно стране.
Находкой Вышнеградского было привлечь эти капиталы для индустриализации России. Французские деньги работали, стимулируя русский промышленный рост, а этот рост повышал шансы обеих стран против Германии, с которой нельзя было выстоять 1:1. Такая схема внешней политики была принята Александром III, развита Николаем II и действовала до ленинского «Брестского мира» (ранний большевизм был добровольной самоколонизацией в пользу Германии). И схема эта была принята именно ради промышленного развития России.
В том же 1891 году жизнь подтвердила жизненную необходимость индустриализации. Охватив целый ряд губерний, недород привел к массовому обнищанию, недоеданию и (главный фактор смертности) эпидемиям тифа. События 1891 года не были «Голодом» в том смысле, в каком им были организованные большевиками Голод 1921 года в Поволжье и Голодомор 1932 на юге СССР, люди умирали не буквально от отсутствия еды, а от инфекций, поражавших организм с ослабленным недостаточным питанием иммунитетом.
Однако на общество и самого Государя эти события произвели шокирующее впечатление — на помощь голодающим были брошены колоссальные ресурсы, ресурсы эти тратились не всегда эффективно (рост кабацкой выручки показал, что зачастую крестьяне предпочитали выделенные им деньги пропивать). Правительство столкнулись с тем, что во многие регионы очень трудно своевременно доставить продовольственную помощь, из-за отсутствия железных, а зачастую и любых других проезжих дорог.
При этом прогрессивная общественность воспользовалась случаем и начала атаку на «проклятый царизм», обвиняя в голоде именно его. Причем характерно, что центром атаки была выбрана именно индустриальная политика правительства (что как бы приоткрывает завесу над подлинными спонсорами этой атаки). Возник миф о «голодном экспорте». Якобы народ голодает потому, что правительство слишком много вывозит хлеба, так как нуждается в деньгах на индустриализацию.
Вышнеградскому была даже приписана фраза «сами недоедим, но вывезем», которая если и могла быть сказана, то только в ироническом смысле. На деле уже летом 1891 был полностью запрещен вывоз ржи из страны, в ноябре был запрещен даже вывоз пшеницы, что, кстати сказать, изрядно повредило в тарифной войне с Германией, место русского хлеба там занял американский).
«Голодный экспорт» является классическим случаем клеветнического фантома публицистики и историографии. Между внутренним потреблением хлеба и его вывозом не существовало никакой связи. Правительство не изымало хлеб у крестьян для продажи никаким принудительным способом. Крестьяне продавали его на свободном рынке.
Утверждать, что правительство принуждало крестьян к такой продаже высокими платежами тоже нет оснований, для власти характерно было скорее всепрощение, которое не всегда шло крестьянам на пользу. Например, в годы неурожаев, ожидая правительственной помощи, крестьяне продавали всё свое зерно подчистую по высокой цене, исходя из того, что семенную ссуду правительству будет вернуть дешевле, а может быть её и простят вовсе.
Ну а главное, основным потребляемым русским крестьянином зерном были рожь и овес, основными экспортными культурами были пшеница и ячмень. Экспорт ржи из России никогда не превышал 8,2% годового урожая. На экспорт шла востребованная на мировом рынке пшеница — пиком её экспорта был 1897 год, когда было вывезено 45,9% урожая. Что характерно — год был очень неурожайный, однако ни о каком «голоде 1897-98 гг.» никто не слышал.
В царствование императора Николая II одновременно шли как рост урожайности зерна, так и сокращение его вывоза. В 1893-98 гг. средний урожай ржи составлял 1 млрд. 157 миллионов пудов, из которых вывозилось 6,6%, в 1909-1913 — 1 млрд. 378 млн. пудов, из которых вывозилось 3,5%. Средний урожай пшеницы составлял в 1893-98 632 млн. пудов, из которых вывозилось 32,7%, а в 1909-13 — 1 млрд 103 млн. пудов, из которых вывозилось 24,3%.
Иными словами, Россия при двух последних царях не развивалась за счет голода, а развитием побеждала голод. К концу истории монархии о «голоде» даже в понятиях публицистики 1891 года можно было просто забыть. К сожалению ненадолго, так как в 1921 году большевики показали русским крестьянам что такое настоящий голод. А в 1932 продемонстрировали как устроен настоящий «голодный экспорт» — в условиях обвала цен на зерно на мировом рынке тотально конфисковав зерно колхозов ради экспортной валютной выручки, которая должна была в теории пойти на «индустриализацию» коммунистическая власть спровоцировала Голодомор с гибелью около 7 миллионов человек. Иными словами, с легкостью было сделано нечто совершенно запредельно немыслимое для царского правительства.
«Царизм» в своей промышленной политике благополучно обходился без людоедства, сочетая использование государственных интервенций, стимуляции рыночных сил, развитие инфраструктуры.
Император Александр III с самого начала осознал главный принцип русской индустриализации. Все экономические процессы в России из-за её огромности будут протекать медленно. Чтобы добиться отдачи от масштаба необходима общенациональная транспортная инфраструктура. Промышленный рывок таких стран как Франция или Германия связан был с быстрым введением в оборот ресурсов (прежде всего угля и руды) на достаточно ограниченной территории, которая была быстро доведена до идеальной транспортной доступности. В России колоссальные ресурсы