В этом преступлении не было ничего даже от мнимой «легитимности» казни Карла I в Англии или Людовика XVI во Франции, «приговоренных» (хоть и без всякого права) парламентом и конвентом представлявшими в теории всю нацию. Напротив, «Учредительное собрание» закончило свою жизнь еще раньше, чем царь, да и Съезд Советов судьбу царя никогда не обсуждал…
Чудовищность совершенного в отношении царской семьи как «частных лиц» задала нулевую планку насилия в отношении любых других «частных лиц» в послереволюционной России: священников и монахов, дворян и офицеров, профессоров и купцов, рабочих и крестьян; и точно так же как для «бывших», так и для новых — партработников, красных комиссаров и красной профессуры, женщин и мужчин, стариков и детей.
Царь и царская семья — символ страны и народа. Показав, что с ними можно поступить так, большевизм дал себе разрешение убивать точно так же кого угодно другого из недавних подданных убитого государя. Вместе с царской семьей был обесценен каждый человек в России.
Не спрашивай, кого расстреляли в Ипатьевском доме — царя или «гражданина Романова». В Ипатьевском доме расстреляли тебя.
В политическом смысле цареубийство, вместе с другими расправами над представителями семьи Романовых летом 1918 года, было своего рода точкой невозврата, окончательного схода России с рельс нормального исторического развития.
Конкретным политическим мотивом уничтожения Государя стали, скорее всего, события 6 июля 1918 года, когда власть Ленина и всего режима германской агентуры, покачнулась — против них взбунтовалась часть соратников (не только левых эсеров, но и фактически поддержавших их большевистских лидеров как Дзержинский), не горевших особенным желанием работать германской колониальной администрацией и считавших возможным поглядывать в сторону Антанты.
В Ярославле разгорелось освободительное антибольшевистское восстание (в рядах участников восстания оказались и монархист Перхуров, и недавний эсер-террорист Савинков, и кадет Соболев, и меньшевик Савинов, и беспартийный Лопатин).
С мая 1918 года на Урале и в Сибири полыхало выступление чехословацкого корпуса. Сдававшиеся братской России десятками тысяч чтобы вместе воевать против немцев, чехословаки не понимали почему вдруг власть в России захватили германские агенты, и выступили против них с оружием в руках, тем самым серьезно облегчив борьбу белых.
Гражданская война в России стала продолжением Первой мировой войны, в которой захватившие Москву и Петроград большевики, по сути, сменили сторону — вывели Россию из Антанты, капитулировали перед Германией, и борьба против них была продолжением все тех же военных усилий.
Столкнувшись с масштабным июльским кризисом своей власти, Ленин и Свердлов занялись «страхованием рисков», а самым страшным риском для них было, конечно, возвращение законного Государя в роли правителя и Главнокомандующего русской армией, который мог бы продолжить военные усилия России. Поэтому убить царя было первой мерой большевистских лидеров для упрочения своей власти.
Эта конкретная мотивированность их решения ни в коем случае не облегчает их вины, напротив, она усугубляет ее. Царь был убит для того, чтобы обеспечить этим сохранение большевистского курса на масштабное предательство геополитических интересов России. Цареубийство было еще одним звеном в цепи национальной измены.
Убийство того, кто был средоточием русского государственного суверенитета, целостности и независимости единой и неделимой России служило как бы гарантией того раздела России, который был подписан в Брест-Литовске и, на самом деле, не отменен и до сих пор, коль скоро, несмотря ни на что живет и здравствует такое уродливое детище Брестского мира как «незалежная Украина». Цареубийство окончательное перевело Россию в состояние «не-России» или, по крайней мере, «не-совсем-России», «недо-России», и мы убеждаемся в этом буквально на каждом шагу.
Наконец, убийство в екатеринбургском подвале имело и мистический смысл. Убийцы отлично понимали, что уничтожают не только светского, но и сакрального главу России, и не только России, но всего православного мира, наследника харизмы христианских императоров от равноапостольного Константина, наследника исторической миссии римских кесарей от самого Августа.
Была предпринята попытка уничтожить не только отдельно взятого человека вместе с его семьей, не только насильственно отстраненного главу государства, была предпринята попытка уничтожить православное царство как духовную и метаисторическую категорию. Попытка, провал которой показал, что история рода людского творится не человеческим хотением, но Божьим строением.
Несмотря на чудовищное надругательство над памятью о русской монархии, несмотря на жесточайшее насилие над народом и церковью, когда сотни тысяч и миллионы русских людей прошли тем же мученическим царским путем, а десятки миллионов скорчены были страхом и голодом, несмотря на все это, православное царство в России не прекратилось даже в отсутствие царя.
Из-под спуда марксистской утопии, русофобского шабаша неокоммунистов и либералов, из пустыни духовного и культурного оскудения, наше представление о подлинном должном устроении нашей страны, об исторической миссии России в мире, восстает из пепла, а над нами встает сотканная из света фигура Государя, как крепкого молитвенника за народ и страну нашу.
При земной своей жизни император Николай II уделял огромное значение агиополитике — то есть публичному прославлению и почитанию православных святых, которые могли бы стать нашими могущественными небесными заступниками. Его царствование — непрерывная чреда торжественных канонизаций святых, иногда по личному настоянию Государя, иной раз вопреки мнению слишком осуетившихся архиереев в Синоде.
1896 г.: Святитель Феодосий Черниговский
1897 г.: Священномученик пресвитер Исидор и с ним 72 мученика
1903 г.: Преподобный Серафим Саровский
1909 г.: Святая благоверная княгиня Анна Кашинская (возрождение почитания нечестиво отмененного ранее из вражды к старообрядцам)
1910 г.: Перенесение из Киева в Полоцк честных мощей преподобной Евфросинии
1911 г.: Святитель Иоасаф, епископ Белгородский
1913 г.: Святейший Патриарх Ермоген
1914 г.: Святитель Питирим, епископ Тамбовский
1916 г.: Святитель Иоанн, митрополит Тобольский
Этот молитвенный задел был той духовной силой, которая помогла православной Руси перейти через темную ночь безбожия, когда едва ли не в каждом верующем доме была иконка (иной раз — самодельная) преподобного Серафима. Даже ядерное оружие, уберегшее духовно ослабевшую Россию от физического уничтожения геополитическими противниками и давшее ей шанс дожить до духовного возрождения, не без промысла создано было именно в Сарове.
Но оставил Государь и вещественное, материальное наследство. Чем дальше, тем больше выясняется современными исследованиями, что 23 года правления Николая II были не «двадцатью тремя ступенями вниз» (как компостировала мозги советская пропаганда), а эпохой невероятного исторического рывка России — в экономике и индустриализации, в развитии транспортной инфраструктуры и военных сил, в науке и культуре.
Государь стоял как самодержец во главе этого развития, направлял его стратегически, принимал конкретные решения и его эпоха, даже несмотря на трагический финал, должна быть признана одной из самых блестящих и продуктивных во всей русской истории.
Особенно важно было в «николаевском рывке» то, что это был период нормального исторического развития без чрезвычайности и чрезвычаек, достигавшего цели за счет умножения, а не растраты народных сил. Никогда ни на одном направлении большевизму, при всех чудовищных «мобилизационных» методах (голод, расстрелы, принудительный труд), в последующие эпохи не удалось достичь результатов сравнимых с теми, которые получались при царе как бы «сами собой».
Первая важнейшая заслуга императора как правителя и христианина — он полностью покончил с нависавшим над Россией призраком голода. Мировые циклические аграрные кризисы, рост сельского населения страны и изменение географии его распределения привели к трагическим последствиям в результате недорода 1891 года. Голод в Российской империи не имел, конечно, характера большевистских голодоморов 1920–1921, 1932–1933 и 1946 годов — мало кто умирал непосредственно от отсутствия пищи, однако ослабленные недоеданием крестьяне становились жертвами эпидемий, прежде всего — тифа и холеры.
Не имевшая возможности при Александре III прямо бороться с правительством на политическом поле, прогрессивная общественность нашла себя на ниве гуманитарной политики. Шумная «борьба с голодом» стала способом указать на непригодность существующей государственной системы, в народ вбрасывалась провокационная формула «царь-голод». Правительство обвиняли в том, что его политика массированного экспорта зерновых обрекает на голод деревню — экспорт под давлением этой критики был снижен, и это привело к утрате Россией выгодных зерновых рынков, а значит… к потере заработка крестьянами в следующие годы.
Большую и бестолковую активность на ниве помощи голодающим развернули земства — их суета привела к тому, что цены на продовольствие пошли вверх, и денег на еду стало не хватать уже и тем мужикам, которые ранее от недорода не пострадали, а перевозки хлеба на вспомоществование закупорили железные дороги.
На этом фоне выгодно отличалась система «официозной» благотворительности, которую возглавлял Особый комитет во главе с наследником цесаревичем Николаем Александровичем. Он сосредоточился на корректировке долгосрочных последствий недорода — предотвращении эпидемий, прокорме крестьянской скотины (нехватка продовольствия вызвала массовый убой скота, больно отозвавшийся на экономике России в следующие годы), обеспечении безлошадных крестьян тягловой силой, предоставлении семян.
В этой работе сказалась важная черта всего государственного облика Николая Александровича — поиск долгосрочных стратегических решений, способность не гнаться за сиюминутной популярностью, а найти пост