ело, а по спине градом катился пот. Сердце колотилось так, что ослабевшие руки тряслись вместе с коленями.
Я видела яркое пятно света, ослепительное и болезненное, а когда вошла в него, почувствовала, как опадаю на пол.
— Госпожа! — сквозь неумолимый звон послышался голос служанки, а я пыталась успокоить сердце и дрожь, сводившую тело нервной судорогой. Мир звенел и расплывался. Откуда-то издалека доносились голоса: «Королеве плохо!».
— Андрасте! Помоги ей! — шептала надо мной какая-то молодая девушка. — Богиня, спаси ее! Исцели ее!
Отлично! Приятно, когда ты — единственная богиня в местном пантеоне.
Звон усиливался, а я видела мутные лица, склонившиеся надо мной.
— В сторону! — услышала я голос, вселивший в мое сердце странную надежду. — Быстро! Несите воду! Кувшины, тазы!
Я судорожно вцепилась в чужую руку, пытаясь сохранить остатки сознания.
— Это приказ! Несите воду! Королеву отравили! — слышался голос, перерастающий в тот самый противный звон. В меня вливали воду, а потом наклоняли над корытом, придерживая за волосы, пока слуги стояли и смотрели с жалостью на мои мучения. Одна девушка молилась Андрасте.
— Спаси ее, о, великая богиня, спаси нашу королеву, — шептала она, пока в меня вливали еще воду, а слуга нес следующий кувшин, когда меня выворачивало. Я чувствовала, как меня подняли на руки и положили на стол.
— Так, куда от меня пошла? Иди сюда! — я снова чувствовала мерзкий вкус воды, которая текла по груди. — Нет, нет, нет. Не вздумай отключаться! Куда же ты, королева? Не сегодня!
Я кашляла водой, чувствуя, как меня снова и снова выворачивает.
— Что ела? — допытывались у меня, а по моему подбородку стекала вода.
— Г-грибы…, — я прямо выплюнула это слово. — Их подали на ужин…
— Ладно, лежи пока, — меня оставили в покое, пока я чувствовала, какое-то облегчение.
— Всем быстро сюда! Все, кто есть в замке! — я подняла глаза, понимая, что лежу на круглом столе, а на крик сбегаются слуги, набиваясь в зал толпой.
— Откуда грибы? — послышался голос. — Я спрашиваю! Откуда грибы?
Все молчали, а потом я услышала приказ. Прощание грибной солянки затянулось.
— Несите чан с грибами, быстро! — слышала я голос, тяжко выдыхая. Двое слуг несли огромный чан, который поставили. — И ложку! Будете жрать по кругу, пока не сознаетесь!
— Эти грибы дал нам Ланцелот! — произнесла служанка, которую почти окунули головой в стряпню. — Сэр Ланцелот сказал, что это хорошие грибы. Волшебные!
— То-то я вижу, что королева гадит радугой! — в голосе послышались очень язвительные ноты. — У нас тут волшебства полное корыто! Значит, яд не смертельный.
Чан с похлебкой перевернулся, а я поняла, что подвиги Ланцелота рассчитаны на интеллектуально недалекую королеву. Если что, я впечатлилась до глубины желудка.
— Иди сюда! — послышался голос, а меня резко дернуло вверх. Меня несли по коридору, выбивая с ноги дверь в мою комнату.
— Несите ведро, — слышался насмешливый голос. А потом, после недолгой паузы Мордред добавил. — Два! Я лежала на кровати, чувствуя слабость и ноющую боль в желудке, который скрутило узелком.
— Ну что, мой дорогой друг! — Мордред сочувственно подошел к Ланцелоту. — Как ты тут? Тебе не дует? Правильно, долг любящего мужика — заслонить любимую от сквозняка. Зимы у нас суровые…
Мне нельзя смеяться… Мне желудок не рекомендует!
— Потом по твоему замерзшему флюгеру будем определять ветер, — утешал Мордред, а мой желудок его люто ненавидел. — А по сосулькам — наступление весны… На всякий случай будем использовать тебя как часы. Прямо представляю, как Артур гордо произносит: «Когда тень от попы Ланцелота доползет до третьего кирпича, вот тогда и выдвинемся в поход!».
— Противоядие… — стонал зеленый Ланцелот, глядя мученическими глазами на нас. — В сумке… На поясе… Есть…
Нога Мордреда ловко пнула ему ведро, а я отвернулась, предчувствуя, что это были последние грибы, которые я ела в жизни. И вообще, судя по моему состоянию, это был последний прием пищи.
— Яд же не смертельный? — улыбнулся Мордред, когда Ланцелот поднял страдальческий взгляд. — Не так ли?
— Я просто хотел, чтобы мы умерли, как любовники, которым не суждено быть вместе! — нервно сглотнул Ланцелот, а его лицо приобрело серовато-зеленый оттенок, который смотрелся очень странно в обрамлении золотистых локонов.
— Я тебя не узнаю! А как же корона? Как же престол? — усмехнулся Мордред, нежно глядя на нас. — А теперь влюбленные могут обменяться ведрами!
— Сволочь, — простонала я, терзая слабыми руками подушку. — Ты что творишь? Нам даже чихать опасно!
— Ланцелот! Твоя задача — заслонять свою королеву от сквозняков! — Мордред сел на кровать, а надувшийся злобным хомяком Ланцелот пытался возразить. — Давай хомячок и на бочок! Целителя! Живо сюда!
Через десять невыносимых, как горшок, минут, в дверь поскребся старый целитель. Одет он был в лохмотья, вдоль которых висели перышки, какие-то косточки и камушки.
— Не обращайте внимания, — ласково произнес Мордред. — Теперь при дворе мода — вешать в покоях прекрасной дамы голову верного рыцаря. Мы не стали дожидаться, когда он сдохнет, и решили не отставать от моды. Так что это просто — железный занавес.
— Ммммм! — ко мне потянулась костлявая рука друида, а он зажмурился и снова замычал. — Да поможет тебе Андраста! Молись бессмертной богине, молись богине судьбы! И придет исцеление!
Мне хотелось заплакать, но как только я попыталась хныкнуть, становилось понятно, что ситуация опасна!
— Да исцелит тебя великая богиня! Да дарует милость свою! — бубнил надо мной друид. — Крепитесь, королева! Великая и милостивая Андрасте исцелит вас!
Меня исцеляю мной же! Но друид был серьезно настроен на положительный прогноз.
— Пусть молится Андрасте три раза в день! Утром, днем и на ночь! — отписал рецепт друид, прищурившись и взмахнув руками. — И так шесть дней подряд!
Главное, чтобы передозировки и побочных эффектов от молитвы самой себе. — А если чаще? — осведомился Мордред, глядя на друида. — От этого вреда не будет? Вдруг слишком много молитв!
— Слишком много молиться нельзя! — пояснил друид, опираясь на узловатый посох. — Богиня устанет от молитв и убьет вас!
— Благодарю, — улыбнулся Мордред, поглядывая на Ланцелота. — Это для тебя, мой друг. Сделал, все что мог! Потом не говори, что я не предпринял попытку облегчить твои страдания! Так, который час?
Он встал с кровати, дошел до Ланцелота, выглянул в верхнюю часть окна.
— Не дергайся, друг мой! Так, время у нас полшестого Ланцелота. Успеваем! — ядовито заметил Мордред, возвращаясь ко мне. — Не переживай, мы по тебе еще время года определять будем. И приметы народные придумаем! Покрылся сосульками Ланцелот — урожайным будет год! Припорошило снегом Ланцелота — жди дожди, грязь и болота! Ласточка летает под Ланцелотом — к дождю! Над — к хорошей погоде. Ласточка свила гнездо в доспехах — сеять рожь уже не к спеху!
Я начинаю ненавидеть этого человека. Мне хочется подползти и задушить его. «Тва-а-а-арь!», — урчал желудок, а служанка внесла кубок с какой-то зеленоватой жидкостью.
— Пей, скоро полегчает, — усмехнулся Мордред, а я пристально смотрела на его плащ. На том месте, где должен был быть след от средневековой помады, было чисто.
— Тебе нравится мой плащ? — спросили меня, поднимая брови, а по губам поползла дьявольская улыбка. — Ладно, я вас покидаю! Не скучайте, в ведро попадайте, друг друга развлекайте.
Глава двенадцатая.
Рыцарь Дристан и месть прекрасной дамы
Служанка каждые пять минут забегала в комнату, спрашивая о моем самочувствии и вынося ведра. Мне удалось уснуть только спустя пару часов, слушая жалобные признаний в любви Ланцелота, который, судя по измученному зеленому лицу, на успех особо не рассчитывал, но как бы надеялся.
— Сэр Мордред просил уточнить у сэра Ланцелота, — опустила глаза служанка. — Молился ли он на ночь? И напомнить, что молиться богине судьбы нужно три раза в день!
— Будь проклят сэр Мордред! — взвыл Ланцелот, поднимая страдальческие глаза. — О, Леди Гвиневра… Один ваш поцелуй способен исцелить меня…
— Неси ведро!!! — заорала я, надувая щеки. Наш скромный холерный барак продолжал работать не покладая желудков.
Наконец-то мои глаза закрылись, а я погрузилась в вязкую и обволакивающую дремоту.
Очутившись в своем храме, я тут же рухнула в кресло, попутно заглядывая в золотую вазу. В красивой золотой вазе с каменьями лежали яблоко девственности и яблоко силы.
Резь в животе сменилась ноющей болью, а мне казалось, что у меня в желудке подвывает стая очень расстроенных волков. Я уже собиралась мирно вздремнуть в кресле, как вдруг зеркало вспыхнуло, а на меня посмотрела растрепанная темноволосая девушка в белоснежном платье с зареванным и покрасневшим лицом. Воланы ее рукавов, похожие на шнурованную колбасу, заставили меня вспомнить, что когда-то я сама носила такой фасон. Моя рука уже потянулась к яблоку девственности, но девица снова скривилась и зарыдала.
— Спаси меня, о богиня судьбы… Не губи меня, — девица упала на пол, а по ее щекам текли слезы. — Заступница, спаси меня! Мой отец умер прошлой ночью. А сегодня утром сэр Воган дал слово рыцаря, что мой отец перед смертью пообещал меня ему в жены! Я кричала, что это — неправда, что мой отец так не поступил бы со мной! Мой папа ненавидел сэра Вогана, и никогда бы не отдал меня за него замуж! Сэр Воган отобрал у папы часть земель, поэтому между ними всегда была кровная вражда…
Мой желудок уже начал что-то предвкушать, а я мучительно слушала чужую историю.
— Помоги мне, богиня! Слову рыцаря верят куда больше, чем слову девы. Если найдется заступник, и он победит в схватке сэра Вогана, то слово рыцаря не будет иметь силы! Не губи меня! Пошли мне рыцаря, который отстоит мою честь! — причитала красавица, заламывая руки и испуганно глядя на запертую дверь. — Времени совсем мало! Если никто не вызовет сэра Вогана на поединок, завтра он возьмет меня замуж, а потом отравит…