— Хочу видеть твои глаза, когда вхожу, — его нереальные зеленые глаза, словно гипнотизировали, и я не смогла ему отказать. Медленно, мучительно медленно он доводил меня до оргазма, занимаясь любовью. Раз за разом, когда я уже оказывалась на пике, он затихал, чтобы потом снова продолжить свою пытку. В следующий раз я не дала ему замедлиться и сама подалась бедрами, сотрясаясь от сладкой волны, что омывала тело от макушки до кончиков пальцев. Шер кончил одновременно со мной и вытянулся рядом на простынях.
— Я сумел тебя порадовать, Великая? — спросил, целуя меня в плечо.
— Да, — еле смогла ему ответить, выравнивая дыхание. Вот это поворот! Сама от себя не ожидала такой развратности. Трое мужчины за раз — это много.
После такого бурного развлечения пришлось еще раз мыться, причем всем четверым, в остывшей воде. На ужин сил не осталось, и я упала в кровать, зарываясь в простынь.
Мальчики не ушли, а устроились рядом, облепляя меня со всех сторон. Засыпала я под ласковое и дружное:
— Добрых снов, Богиня!
— Доброй ночи!
— Спи крепко, Богиня!
Глава 17
Веер ди Сат
Она меня простила! Пусть, может, и не до конца, но все же… Я вернулся к тряпке и ведру, улыбаясь. Дурацкая улыбка не желала сходить с лица, пока я ползал на коленях и драил пол. После этого моя повинность на сегодня закончилась, и я оказался предоставлен сам себе. Из-за угла выглянула женская фигура. Сердце пропустило удар. Неужели она вернулась?
— Ди Сат! — окликнул меня женский голосок, и с разочарованием пришлось признать — я ошибся. Принцесса Амайя робко жалась у стены, ожидая, что я подойду первым. Но урок усвоил крепко: никаких больше женщин в моей жизни!
Я сделал вид, что ее не услышал и вышел во внутренний дворик, в который имели доступ только храмовые жители. Несколько недель назад я соорудил себе здесь подобие тренировочного уголка. Мышцы буквально умоляли о привычной нагрузке, и я поднял увесистую палицу, что служила мне мечем. Стал отрабатывать выпады, нанося удары по старой лиственнице. Удар, еще один, поворот, еще удар. Боковым зрением вижу движение и заношу палицу над крадущимся врагом.
— Арх, это я! — пискнула принцесса, выставляя руки над головой. Еще бы секунда и я обрушил на императорскую дочку всю силу своего удара.
— С ума сошла?? — отбрасываю палицу в сторону, в ужасе отступая от нее. — Кто же подкрадывается во время тренировок!
— Я не хотела, — едва шепчет, закусывая губу, чтобы не расплакаться. И что с нее взять??
— Принцесса Амайя, тебе здесь не место! Куда смотрит охрана? — хмурюсь, понимая в какой ситуации оказался из-за прихотей девицы.
— Я только хотела посмотреть, как ты занимаешься. Если я мешаю, то уйду, — храбрится она, а сама смаргивает слезы. Еще совсем ребенок!
— Я не гоню тебя, но это место закрытое. Исключительно для служек. Здесь не бывает женщин. У тебя могут быть неприятности, — пытаюсь ее напугать, но эта храбрая мышка игнорирует все мои доводы и совершает очередную глупость.
— Ты совсем меня не замечаешь, — всхлипывает и бросается на грудь. — Я так давно тебя люблю, ди Сат. С самого детства! Как только увидела тебя, еще юным безусым воином! Ты покорил мое бедное сердечко, и я ни на секунды не могла тебя забыть.
Она плачет, уткнувшись лбом мне где-то подмышкой. Мелкая и хрупкая, но я абсолютно ничего к ней не чувствую. Даже объятия Янеи и то были милее. Пока я раздумываю — как поделикатнее намекнуть принцессе о тщетности ее страданий, во дворик выходит тар Азорий и замирает напротив нас.
— Очень интересно, — тянет он своим гнусавым голосом и разворачивается, чтобы бежать обратно. Понятное дело, куда он собрался: докладывать Богине о моих промахах. И это после того, как она меня простила! Ну уж нет. Подобного допустить не могу.
Отлепляю от себя испуганную принцессу и бросаюсь следом за таром. Пусть меня убьют после этого, но Азорий не проронит и слова, клянусь!
Тар подхватывает края хламиды и бежит с невиданной скоростью. Я тоже не отстаю и мы подбегаем к покоям Богини одновременно. Соримся, препираемся, отпихиваем друг друга. Я стараюсь не сильно хватать тара, а то сломаю ему что-нибудь. Дергаю за ручку, но дверь оказывается заперта. Не сговариваясь, мы прислушиваемся к звукам, доносящимся из-за нее. То, что я слышу — приводит в неописуемую ярость. Богиня сладко стонет, и эти звуки говорят об одном: она не одна и ей очень хорошо в данный момент.
Я ухожу, оставив Азория караулить под дверью. Выбегаю из дворца, почти сбив с ног стражу. Они пытаются задержать меня, хватая за руки. Но я легко отбрасываю их в сторону. В таком состоянии мне лучше не попадаться на глаза.
Бегу вперед, не видя дороги, мне что-то кричат вслед, но я не могу разобрать слов. В ушах стоят ее стоны и фантазия дорисовывает остальное. Наверняка там эти три сопливых красавца, что вечно таскаются за ней следом. Как только представляю, что они прикасаются к ее нежной коже, ложатся с ней в постель — слепая ярость застилает глаза и я реву, будто раненный медведь. Мне дорогу преграждает какой-то безумец. Что ж, хоть об него почешу кулаки — сам напросился. Но внезапно меня обжигает магическим пламенем, и последнее, что я успеваю заметить — наклонившееся надо мной ухмыляющееся лицо ненавистного тара….
Глава 18
Богиня
Я проснулась в отличном настроении. Тело буквально поет, после вчерашнего. Немного неловко вспоминать вечерние развлечения: чувствую, как полыхают кончики ушей от смущения. Мальчики еще спят, и я аккуратно переползаю через обнаженные юные тела, стараясь не смотреть ниже пояса и не зацепить ненароком.
Сама одеваюсь и выскальзываю наружу. Я уже хорошо ориентируюсь в императорском замке, и вообще, хозяйничаю как у себя дома. Если кто и недоволен подобным состоянием дел, то мне об этом неизвестно. Крадусь на кухню, где орудует большим ножом повариха. Отличная женщина, как я успела понять. Мы сдружились, и она всегда меня подкармливает чем-то вкусненьким. Вот и сейчас, мне вручила ароматную кружку травянистого чая и сдобную булку с сыром и зеленью. Очень вкусно!
За окном солнце только-только встает, а я полна энергии и мне хочется творить. Я не так часто пользуюсь своими божественными силами. То ли наглости во мне мало, то ли привычка все делать самой побеждает раз за разом. Ради баловства создаю в руках сладкий батончик, типа нашего сникерса и с удовольствием вонзаю зубы. Мммм, божественно!
Прохладные стены замка отдают холодом даже в теплое время года, поэтому иду наружу — погреться под первыми лучами солнышка. Во дворе тихо. Только где-то стучит топор — рубят дрова для кухни, да смеются мальчишки-посыльные. Они уже наготове и ждут указаний от императора, чтобы разнести их по адресам. А пока они бездельничают, играя в какую-то игру на пыльной земле.
Я вижу тара Азория, что с мрачным видом спешит ко мне из храмового крыла. Лицо у него такое серьезное, что мне становится нехорошо.
— Что случилось, Азорий? — спрашиваю первой.
— Моя Богиня! Вчера вечером кто-то напал на одного из твоих рабов, — он смотрит с сожалением.
— На кого? — прежде, чем он открывает рот, я уже знаю ответ.
— На Веера, бывшего ди Сата, — что-то проскальзывает в его тоне, но мне некогда с этим разбираться, я бегу в храмовое крыло.
— Где он? — спрашиваю на бегу, отбрасывая недоеденный батончик. Шоколада больше не хочется.
— У себя в кельи, с ним служители. Молятся за его здравие.
— Веди!
Тар Азорий останавливается у крохотной комнатенки без дверей и окон. Тут царит полумрак, и я не могу понять в каком состоянии ди Сат.
Служки, завидев меня, падают на колени и бьют челом.
— Все вон! — командую, и их сдувает ветром.
Азорий остается со мной, встав чуть в стороне. Я наклоняюсь к ди Сату, чтобы рассмотреть получше. Когда я нервничаю — вокруг меня разливается свет. Он сейчас как никогда кстати. Мягкое свечение выхватывает заострившееся лицо некогда прекрасного арха. Сейчас он выглядит ужасающе. Жизнь в нем едва теплится: на лбу бисеринки пота, дыхание резкое, рваное, будто каждый вдох дается ему с трудом. Кожа посерела, и он напоминает тех жителей, из которых высосали жизнь. Помимо этого на груди зияет рана. Страшная, огромная, с запекшимися краями. В разы хуже той, что он получил, защищая меня.
На глаза наворачиваются слезы.
— Веерок, как же так? — тихо шепчу, убирая влажные пряди с его высокого упрямого лба и почему-то вспоминаю наш последний разговор. И его счастливую улыбку, когда он слышит, что его простили. Ради этой улыбки я готова стерпеть что угодно. Лишь бы он жил, дышал, ходил и дальше по этой земле. Решение приходит мгновенно. Даю себе обещание отпустить его, если он выживет. И чувствую огромное облегчение — это правильная мысль!
Тру ладони между собой, пытаясь разогнать кровь в заледеневших от страха за его жизнь, руках. Я должна быть собрана, уверена в собственных силах. Но видит Создатель, как это сложно мне дается в ответственный момент.
Прикладываю руки к животу ди Сата, боясь коснуться раны на груди. И мысленно приказываю ему жить, поправляться. Вкладываю в этот посыл всю свою надежду на чудо, веру и… любовь.
Открываю глаза, но не вижу явных изменений. Странно, ведь я делала это с полной отдачей, абсолютно искренне. Пробую еще раз, но вместо результата получаю дрожащие руки и ватные ноги. Будто моя энергия, сила утекает куда-то мимо. Прижимаюсь губами ко лбу Веера и повторяю в третий раз. Слабость накрывает меня тяжелой волной, и я едва отлепляюсь от хрипящего ди Сата. Ничего не помогает! Шепчу слова любви, жалея, что не сказала этого раньше. Мне так жалко его! Такого сильного, молодого, отчаянного! Слезы капают арху на закрытые веки, скользят по его щекам и шее. Я смахиваю их непослушными пальцами, и вдруг раздается хохот.
Чужой смех кажется настолько диким и неуместным, что я покрываюсь мурашками ужаса. Будто в замедленной съемке, я оборачиваюсь. Меня чуть ведет от слабости.