- Но ведь вы же сами говорили, что секреты и тайны – это плохо! Что никто не должен иметь тайны…, - на меня смотрела та самая старательная белокурая жрица.
- Вы – жрицы богини. Вам можно. Я разрешила. Могу расписаться, если нужно, - выдохнула я, а в храме воцарилась тишина. Яркий свет ударил мне в лицо, я покачнулась и … очутилась в собственном храме.
- Богиня! Вы нарушили свои же законы! – истерило зеркало. – Что о вас подумают! Вы только что заставили жриц хранить …
- Что? Девственность? Обет молчания? Оружие, наркотики, документы? – отмахнулась я, разглядывая липкое платье.
- Тайну! – охнуло зеркало, а я посмотрела на него, делая скидку на то, что мозги у него не предусмотрены инструкцией. – Никому нельзя хранить тайны! Это преступление! Вы сами об этом говорили!
- И что? Пусть хранят свои тайны! - отозвалась я, разглядывая свои руки и удивляясь тому, как мне в голову пришла такая гениальная идея. – Мне-то что!
- Тайна, мой маленький светлячок, - послышался тот самый голос, который был слаще варенья. – Порождает тьму в душах людей… Тьму, которую всячески пыталась искоренить твоя предшественница… Никаких тайн, загадок и секретов, моя маленькая звездочка. За все тайны богиня сурово наказывала людей. Люди толпами приходили в храм, рассказывать свои тайны, чтобы они переставали быть тайнами…
- И что с того? У всех есть тайны и секреты, - огрызнулась я, слизнув с пальцев варенье. – Кстати, варенье будешь?
- Только с твоих тонких пальчиков, - кротко заметил голос. – Я готов целовать их до тех пор…
- Так все, химчистка, прекрати! У меня тут пятно на юбке! Могу подсунуть подол, чтобы ты облизал, - дернулась я, чувствуя, как сладко вибрирует внутри меня этот бархатистый голос.
Пока я мылась, смывая с себя липкую и сладкую «кровь», мой взгляд упал на наручник, спрятанный в цветах возле туалета. Ой, чувствую, что я им воспользуюсь!
Усталость одолевала меня, а пережитое до сих пор вертелось перед глазами. Я доползла до кровати, подняла наручник и приковала себя на случай, если меня опять попытаются выдернуть спасать мир.
Стоило мне закрыть глаза, накрывшись одеялом, и спрятать под подушкой руку со сверкающим браслетом, как я погрузилась в сон. Спать при свете, бьющем в глаза, было как-то непривычно, поэтому я засунула голову под подушку.
Мне казалось, что вокруг меня сгущается тьма, клубясь и разрастаясь уродливыми пятнами. Свет меркнул, уступая место жадной тьме. В этой тьме я видела человеческий силуэт со светящимися желтыми глазами. Я видела руку, которая тянется ко мне, а за спиной силуэта распахнулись два огромных черных крыла, заслоняя собой остатки света. Внезапно в протянутой руке сверкнул кинжал, чье острое лезвие устремилось ко мне. Я кричала так, что очнулась от собственного крика, ошалелыми глазами осматриваясь по сторонам.
Стуча зубами и кутаясь в одеяло, я ощупывала предполагаемое место удара, пытаясь себя успокоить.
- Тебе приснился кошмар, мой маленький светлячок? – послышался сладкий голос в тот момент, когда я немного успокоилась, нервно сглатывая и тряся головой. – Не бойся, моя маленькая звездочка… Я рядом… Я с тобой…
Глава четвертая. Грудью на амбразуру
Стоило мне снова улечься спать, накрыться одеялом, имитируя привычный, выключенный свет, как в темноте сна вспыхнули два глаза, глядя на меня в упор. Они светились, а я орала, пытаясь отползти подальше, а заодно накостылять невидимому противнику, вздумавшему строить мне глазки из темноты. А потом сон стал таким красивым. Яркое солнце осветило тьму, розовые деревья осыпались лепестками, вокруг порхали пестрые бабочки, и почему-то пахло озоном, как после грозы. Росинки на траве сверкали бриллиантами, где-то слышались птичьи переливы и трели, а посреди этой красоты стояло огромное зеркало в белоснежной раме.
Я подошла к нему, наслаждаясь красотой мира, положила руку на переплетение белоснежных роз, сверкающих каплями росы, как вдруг в зеркальной глади, в которой отражалась я в роскошном платье с красивой прической, сверкающей дорогими заколками.
- Мой маленький светлячок, - прошептал голос на ухо, а я слышала дуновение его дыхания. – Моя сверкающая звездочка, которую я готов обожать каждое мгновенье… Маленький лучик света в непроглядной тьме моего сердца…
Я чувствовала, как нежный ветерок дыхания тревожит мою щеку, словно кто-то вот–вот прикоснется к ней губами. Белоснежные бутоны расцветали душистыми и пьянящими розами, а я чувствовала черную руку на своей талии и то, как целуют каждую прядь моих волос. В зеркале была только я, растерянная и взволнованная.
- Не оглядывайся, мой светлячок, - страстно и нежно шептали мне, пока я смотрела на свое отражение. – Я подарю тебе весь мир, я заставлю его встать перед тобой на колени и молить о прощении… Ты же этого хочешь?
- Нет, - отозвалась я, чувствуя, как дыхание – поцелуи прикасаются к моему обнаженному плечу. – Зачем мне мир? Что мне с ним делать? Поставить в рамочке на столе? Повесить перед кроватью?
- Ты хочешь повесить весь мир перед своей кроватью? – послышался нежный смех, а я затаив дыхание чувствовала, как мою шею гладит черная рука с длинными когтями. – Мой кровожадный светлячок, я могу повесить весь мир перед твоей кроватью…
- Спасибо, не надо, - выдохнула я, чувствуя едва ощутимое прикосновение губ к своему затылку. В зеркале отражалась лишь я, стоящая белоснежной статуей в красивой картинке мира. – Они вонять будут…
- Да, согласен, - снова в шепоте угадывалась улыбка. – Они будут вонять. Никто не хочет умирать, моя звездочка… Так что ты хочешь… Неужели в твоем сердце нет сокровенной тайны, хранимой ото всех…
- Нет. Может, когда-то я о чем-то мечтала, но уже не помню, - нервно вздохнула я, когда по моей щеке скользнула огромная черная рука с когтями. Я не могла пошевелиться. От головокружительного запаха белых роз, мне становилось как-то не по себе.
- Значит, она стерла тебе память, - прошептал голос, а мне на лоб легла прохладная черная рука. – Все, что ты любила, все, что ты помнила о себе, даже имя…
- Значит, это было не так важно, если я об этом забыла, - сглотнула я, слыша соблазнительный голос возле своего уха. От дуновения ветерка его дыхания у меня замирало сердце.
- Какая предусмотрительная богиня, - выдохнул голос, а я увидела, как в зеркале отражалась целая, сверкающая драгоценностями сокровищница. Рукоять меча, воткнутого в груду золота, сверкнула алым камнем, роскошная чаша, усыпанная самоцветами, переливалась в лучах, падающих откуда-то с потолка. Золота было столько, что оно сливалось в глазах, напоминая песочные барханы.
- Представь на мгновенье, что это все твое, - прошептал голос, а черная лапа легла мне на грудь. – Я слышу, как бьется твое сердце… Ритм сердца ускоряется… Твое сердце мечтает обладать всеми сокровищами мира…
- Нет, - отмахнулась я, осторожно опустив глаза вниз. На бриллиантах платья черная рука, подернутая дымкой тьмы, казалась еще страшней. – Меня просто когти смущают…
- Ах, дело в этом, значит, - усмехнулся голос, а меня поцеловали в висок так, что мои внутренности устроили соревнование, кто быстрее подкатится к горлу. – Ты не хочешь все золото мира? Людям будет плевать, кто ты, если у тебя есть золото… Нет другого бога для их алчных сердец, чем деньги…
- И храмы, где поклоняются деньгам, называют банки, - внезапно вспомнилось мне, а я уцепилась за воспоминание, подернутое туманом.
- Иногда подушками, матрасами, погребами, сундуками, - послышался нежный смех. – Везде, где есть деньги, им поклоняются, мой маленький наивный светлячок… За деньги можно купить все, моя звездочка… И все деньги мира принадлежат мне…
- Но ты сидишь в маленькой кладовочке, - отозвалась я, глядя, как сокровища сверкают и рассыпаются золотыми водопадами. – Я не видела, чтобы хоть одна монетка закатилась в дверную щель с попыткой тебя освободить…
- Ты могла бы купить веру в себя, - торговался сладкий голос. – ты сыпала бы золотом направо и налево, а они бы тебя боготворили… Представляешь, а потом они снова несут его тебе… И так до бесконечности!
- Круговорот золота в природе, - вздохнула я, а золото померкло. Отражение плыло, розы дурманяще благоухали, не давая мне вздохнуть. Сверкающее платье стало еще прекрасней, мое лицо стало идеальным. Фарфоровая кожа, ни единой морщинки, а волосы, которые не сильно блистали пушистостью и лохматостью упали светлым водопадом. Алые, словно бархатистые лепестки роз губы приоткрыли от изумления, а пушистые норковые ресницы сделали обольстительный взмах, обнажая глаза, сверкающие мириадами звезд.
- Я могу дать тебе красоту, которая затмит мир, - прошептал голос, а я дернулась, чувствуя, как от негодования рука пошевелилась и дала под дых «обольстителю».
- То есть, ты хочешь сказать, что я – страшная? – прищурилась я.
- Нет, я предложил стать тебе еще красивей, - миролюбиво усмехнулся шепот, а мои плечи растирали черный руки с когтями. – Настолько красивой, что перед тобой склонятся короли, принцы, правители, вожди… Люди будут терять дар речи, видя свою богиню…
- Спасибо, по-твоему, я – нищая? И красотою обделенная? – обиделась я, а все тут же померкло. Я стояла напротив зеркала, положив на него руки.
- Прости меня, моя звездочка, - прошептал голос, а меня обняли так, что сердце чуть не задохнулось. – Прости меня, если обидел… Ты – прекрасна и чиста…
- Но ты меня ни разу не видел, - уклончиво произнесла я, чувствуя, что могу шевелиться. Моя рука легла поверх черной руки и попыталась убрать ее с моей талии. Мои пальцы нежно гладили, а я слышала его смех, злясь от своего бессилия.
- Вдруг я настолько страшная, что стоит тебе открыть дверь, как тут же закроешь ее и забьешься в уголок, поскуливая и придерживая дверь изнутри, - усмехнулась я, не сводя глаз со своей пойманной руки. – Я буду постоянно напоминать тебе, что если будешь плохо себя вести, выломаю дверь, и ты снова увидишь меня.