— Слышь, тощий, если минуту с Димой простоишь, я тебе рубль дам, — выпалил высокий, глядя на меня с издевкой.
— Договорились. А если не простою — я вам. А если Дима ляжет — вы нас обедом кормите!
— Не придётся, — покачал головой мой собеседник.
— Саш, я его знаю — он второй по городу в весе до семидесяти одного килограмма, — прошептал мне на ухо Гена.
— Посмотрим, как он боксирует, — хмыкнул я, направляясь обратно к стадиону.
Можно было настоять на встрече в другой день, можно было показать забинтованную руку и сослаться на травму. Но вот мы зашли на газон футбольного поля, и троица боксёров, положив сумки на землю, стала доставать перчатки.
— Дим, бинтоваться не будешь? — спросил у лидера группы его низкорослый кудрявый товарищ.
— Тут дел на один удар, — надменно ответил он.
— На, — протянул высокий, с которым мы поспорили на рубль, подавая мне коричневые кожаные перчатки с завязками. — Умеешь завязывать или помочь?
— Зачем завязывать, если тут дел на один удар? — саркастически ответил я, принимая инвентарь.
Тяжёлые, совсем не мягкие, набитые, скорее всего, конским волосом, а не поролоном — такие я видел очень давно. Ослабив шнуровку, я взял шнурки в кулак и запихнул их внутрь вместе с рукой — тренерская хитрость, чтобы быстро снять перчатки, если понадобится. Вторую я надел так же.
Призёр города по боксу, второй-первый взрослый разряд — вполне можно получить нокаут от такого спортсмена, особенно с моим уровнем подготовки. Но это если боксировать по-настоящему…
Мы стояли друг против друга. Дима сверлил меня взглядом и зачем-то бил перчаткой о перчатку — не профессиональный рефлекс.
— Как тебя звать-то? Чтобы после нокаута имя твоё сообщить? — спросил высокий.
— Саша Медведев, — выдохнул я, собираясь с мыслями.
— Тебе хана, Медведев! — прорычал Дима.
— Бокс! — скомандовал высокий, и Дмитрий бросился на меня, широко замахиваясь правой — почти, как говорят тренеры старой школы, «из-за жопы», намереваясь закончить бой одним ударом.
«Как же скучно», — подумал я. Разрядник, а бросается так…
Адреналин подтолкнул меня к единственному решению. Высоко подняв левый локоть, я сделал длинный шаг к сопернику, и его удар пришёлся в моё предплечье. Обхватив его правую руку сверху вниз левой и пробив правую под его локоть, я сомкнул замок за спиной спортсмена.
— Рыба или курица? — спросил я перед полётом. Ожидаемо, Дима не успел отреагировать на спортивный юмор.
Дёрнув боксёра вверх, я приподнял правое колено, оставаясь с Димой, по сути, стоять на одной ноге, и ударил коленом ему в бедро. Бесполезно для урона, но когда ноги противника оторваны от земли, толчок в эту область придаёт вращение всему телу. Так и получилось: ноги Димы улетели влево, а я, немного докрутив руками, направил его спиной на траву. Можно было докрутить сильнее — тогда он приземлился бы на голову, что гарантировало бы победу, но я не в клетке, и, пусть формально бой идёт за рубль, начинать новую жизнь в новом городе с перелома шеи незадачливого противника — не лучшая идея.
Несмотря на все старания смягчить падение, приземление получилось жёстким. Дима звучно выдохнул, захрипев, а я занял верхнюю позицию — колено на животе — и слегка обозначил удары перчатками по его лбу.
— Ты чего делаешь⁈ — закричал высокий и подскочил, толкнув меня в грудь.
— Мы же договорились — с борьбой и ударами ногами! — развёл я руками.
— Бороться в боксе нельзя! — поддержал их позицию кудрявый.
— А что, ребят, тут официальный чемпионат города по боксу? Я что-то рефери не вижу.
— Дим, ты как? — спросил у лежащего высокий.
— Нормально, отстань! — выдохнул тот и поднялся.
— Сам виноват, Дим. Кто на неизвестного противника так бросается? Хоть бы джебнул пару раз — разведал, может, я чемпион по борьбе в грязи среди женщин с препятствиями? — улыбнулся я, что вызвало ещё больший гнев у поверженного.
— Шутишь? Ну, Райкин, я тебя сейчас отучу! — прорычал Дима и шагнул ко мне, теперь скромнее и расчётливее.
«Вот теперь это будет настоящий бой…» — мелькнуло у меня в голове.
Глава 7Новые связи, старые нитки
Не ждать первого удара — это-то чему я всегда учил своих ребят. Вот и сам сейчас шагнул к сопернику и выбросил ему в лицо легкий, раздражающий удар передней рукой — джеб. И Дима уклонился влево, как и учат в школах советского бокса, а вместе с этим уклоном он просадил мне встречный левый прямой в корпус.
Ох ты ж блин! Тело чуть не согнуло пополам от боли. Медведев — Медведев, а еще борец, где твой пресс⁈
Но встречный в пузо — это было еще полбеды, потому что тут же в мою голову полетел задний прямой боксера, через мои опущенные руки прорезался так называемый кросс. И свет на мгновение погас. Раньше я бы рефлекторно поднял руки — и шыш, он бы меня пробил, но сегодня малость отвлекся на попадание в пузо.
Так называемый нок-даун лучше переживать в безопасности, и пускай после темноты перед глазами всё плыло, я плюхнулся на задницу и закрыл голову руками, так чтобы видеть, что делает мой оппонент, смотря в пространство между предплечий.
А оппонент бежал меня добивать — что запрещено в боксе, но почему бы не стукнуть упавшего еще раз для пущей уверенности в победе. Ну что ж, одобряю! Однако Дима и не знал, что его ждали мои цепкие джиу-джитсерские ноги. И тут же мои стопы поймали его подколенное пространство, расщеперив бёдра — и свои, и соперника. Я снова контролировал ситуацию.
Для боксёра батерфляй-гард, защита бабочки из бразильского джиу-джитсу, была явно в новинку. Он даже не понял, чем оно опасно, пока я не взял правой рукой его стопу и не толкнул ногами от себя. Боксёр рухнул, а я очень-очень быстро полез на него.
— Ты опять⁈ — закричал высокий и сделал шаг ко мне, но не успел — его остановил Гена.
— Да ладно тебе, пусть поработают! — произнёс он, вставая на пути группы поддержки боксёра.
— Бороться нечестно! — на повышенных тонах заскулил кудрявый.
— А ты что — рефери⁈ — повысил тон Гена.
— Эй, слезь! — закричал мне длинный. Гена же, стоя на его пути, примирительно раскинул руки, не пуская никого к нам.
— Слыш, вмешаешься в схватку — я тебя через бедро запущу, башкой об землю! — перешел в наступление Геннадий, видимо ощущая, что их основную боевую единицу я сейчас заобнимаю в партере.
— Пацаны, ну хорош! — теперь уже попросил прекратить высокий.
А я тем временем сел на грудь Дмитрию и спокойно обозначал удары по его голове. Легко, но неумолимо. Сильно бить спортика не хотелось, хотелось проучить. И в какой-то момент я забрал вытянутую для защиты руку и, крутанувшись в бок, вышел на рычаг локтя, натянув его руку до боли.
Понятно, что боксёр не умел сдаваться, и обычно достаточно просто крика, громкого вздоха, стона, чтобы рефери зафиксировал победу. Но тут дело было в другом, и я спросил:
— Признаешь поражение?
— А сука! Отпусти! — завопил Дима.
— Признаешь или нет? — я продолжал тянуть его руку на болевом приеме.
— Признаю! — с досадой выкрикнул он.
— Ну тогда, спасибо за спарринг, — я встал и, сняв перчатку, подал ему ладонь.
Дмитрий сгруппировался — для него боль в локте была немыслимая, неизведанная. Но спортсмены всё-таки отличаются высокой волей, и он зло взглянул на меня снизу вверх. Увидел выпрямленную почти что как для рукопожатия руку, и я прямо почувствовал, как он выбирает свою следующую реакцию — злиться дальше или же принять помощь и встать.
И он выбрал. Рука в перчатке потянулась вверх, и я, взяв захват запястья, отклонившись назад, поднял боксёра в стойку.
— Давно самбо занимаешься? — выдохнув, вдруг спросил он.
— Борюсь всю осознанную жизнь, — выдал я, а потом вспомнил, что теперь я снова молод, и добавил: — С десяти лет, шесть лет получается.
— Ну ты не выглядишь как спортсмен, — улыбнулся Дима через боль, прижимая атакованную руку к животу.
И в этот момент обстановка перестала быть накаленной. Ощутили это и боксёры, ощутил это и Генка.
— Болел много, — улыбнулся я в ответ. — Сейчас вот в форму прихожу.
— Круто. Сём, дай ему рубль, он выиграл! — вдруг произнёс Дима.
— Да не, пацаны, не надо рубля, — отнекивался я.
— Как не надо, ты его выиграл, забирай, — с нажимом произнёс боксёр.
— Есть предложение вместе этот рубль проесть! — предложил я. — А то мы сегодня только с поезда и еще не ели.
На том и порешили. И уже все впятером пошли в сторону города.
Новые связи — это всегда хорошо. Дима по фамилии Ларионов был у них за старшего, высокого звали Семён Выхудцев, мелкого — Пётр Живин. Лар, Выход и Жива, если по-пацански, вели нас в городскую столовую при заводе «ЭлектАтом». Они тоже, как и мы, прогуливали, только школу, девятый класс.
По пути мы болтали о спорте. В Вороне центром которого был Дворец зрелищ и спорта, где базировались многие виды, в том числе единоборцы-сборники по САМБО, дзюдо, классической борьбе и боксу. Диму очень удивило, что я не сборник и там никогда не был, на что я отшутился, что долго болел и просто не успел попасть в штат.
Также на территории города было полно секций в цоколях зданий, где занятия вели спортивные энтузиасты типа нашего Фёдора Кузьмича. И за разговором мы подошли к столовой, стоящей прямо возле огромной проходной завода «ЭлектАтом» — двухэтажному строению с двумя входами.
На столовой виднелась вывеска с причудливым названием «СТОЛОВАЯ». Удобно, ничего не скажешь — если магазин, то магазин, если парикмахерская, то парикмахерская. Никаких тебе левых непонятных дизайнерских решений, сразу суть! Тут едят, а тут покупают мыло, а тут идут работать! Мне начинает нравиться это время.
Войдя в левую дверь (потому что над правой была надпись «ХЛЕБ») и пройдя на второй этаж, мы попали в большое помещение с квадратными столами и мягкими стульями. Интерьер был простым и функциональным — стены были окрашены в светлые тона, а освещалось всё длинными люминесцентными лампами над стойкой выдачи еды, перед которой установлены железные направляющие для белых подносов.