Положив сумку на пол рядом с другими, я, как и Гена, начал переодеваться. Старые спортивные штаны, пиджак без пуговиц, подпоясанный полотенцем — вот я и одет. Оглядевшись, заметил, что окружающие были одеты не лучше: выцветшие футболки, штопанные шорты, растянутые треники. Лишь в углу выделялся паренёк лет двадцати в чёрном кимоно с жёлтым поясом — видимо, местная знаменитость. «Надо будет познакомиться», — мелькнула мысль.
— Ген, а туалет тут где? — спросил я, затягивая пояс.
— На первом этаже, во втором подъезде, сорок пятая квартира. Там баба Валя — за две копейки пускает, а если душ нужен, то ещё три.
— О, мелкобуржуазный элемент, — усмехнулся я.
— Летом без душа совсем худо, — парировал Гена, поправляя растянутый воротник майки. — А если приспичит, так и две копейки не деньги.
— Мы опоздали? — поинтересовался я, разминая шею.
— Не, после турниров всегда день свободной борьбы.
Дышать в подвале было нечем. Даже открытые настежь подвальные окошки не спасали — тяжёлый воздух был пропитан потом, пылью и чем-то ещё, отдающим металлом и сыростью. Народу набилось столько, что на крохотном пространстве нельзя было сделать и четырёх шагов, не наткнувшись на сцепленную в схватке пару.
— С чего начнём? — Гена потёр ладони, оглядывая зал.
— Давай с лёгкого разогрева и высвобождения от захватов, как на стадионе, — предложил я, чувствуя, как в груди разливается знакомое предвкушение борьбы.
В углу кто-то грохнулся на ковёр с глухим стуком, за ним последовал одобрительный смех. Где-то в соседнем помещении звенела цепь подвесной груши. И в этот самый миг я понял, я дома в мире настоящей борьбы — грубом, простом и бесконечно честном.
Всё как всегда: захваты, срывы, контрзахваты с постепенно наращиваемым темпом, пока на лице не появилась лёгкая испарина. Надо сказать, что первым «задышал» я. Поймал тяжёлое дыхание, требующее восстановления. Пальцы непривычно «горели» от пиджака Гены, и я даже вспомнил, что когда-то давно, когда боролся под куртку, заматывал их пластырем — тейпировал, так сказать, мелкие суставы.
— Выносливость из амнезии твоей там, случайно, не передалась? — подколол меня Гена, намекая на будущее.
— Был бы у меня выбор, взял золото, а туда возил бы доллары, — отшутился я.
— И про тебя бы написали в «Человек и закон»: «Фарцовщик из будущего пытался сбыть золото, но его уже ждал переодетый сотрудник милиции».
— Точно, вошёл бы в историю. Ну что, давай лёгкую бросковую: бросок ты, бросок я, без сопротивления? — предложил я, подавив смех.
Не успели мы сделать пару-тройку бросков, как тренер скомандовал:
— Время! Меняемся!
— О, а ты говорил — свободная, — удивился я.
— Видать, что-то после поездки изменилось. А мы всё-таки опоздали, — пожал плечами Гена.
И все начали расползаться по парам, почему-то избегая парня в чёрном кимоно. Не исключено, что он уже знаком с Сашей Медведевым, поэтому я решил просто подойти и предложить поработать.
Я шёл сквозь ковёр, и по мере моего приближения взгляд парня искал кого-то в толпе, несколько раз скользнув по мне. Его лицо выразило целую палитру чувств, когда он наконец понял, что только я решаюсь с ним работать. Это было уничижительное презрение. О да. Саша и этот боец определённо были знакомы.
Мы были примерно одного роста.
— Свободен? — спросил я.
— Нет, — холодно ответил тот.
Я нарочно повертел головой, делая вид, что ищу его спарринг-партнёра.
— У боксёров есть упражнение «бой с тенью», а у тебя, похоже, борьба с воздухом.
— Саш, чего тебе надо? Лучше с воздухом, чем с тобой! — выпалил он.
Черноволосый, хмурый, по национальности сложно сказать кто именно — какой-то метис. Но говорил без акцента. Вот что значит братство народов.
— Это потому что ты такой жёсткий или сам боишься об меня травмироваться? — спросил я.
— Ты у меня за всё время ни единого балла не забрал. Не тренировка — а нытьё какое-то от тебя постоянно. Ребята говорили, что ты в Тамбове снова позволил всем себя ковром вытирать.
Очень странный человечек. Тем более странно, что ребята не передали ему про конфликт с хулиганами — чтобы у паренька вообще диссонанс случился.
— Да и хрен с тобой, не хочешь работать — не надо. Подскажи, где куртку такую взял?
— Иди в задницу… — отмахнулся тот. — Трогать тебя противно, заскулишь опять.
— Так, парни! Почему не работаете? Дулат, Саш, давайте! — обратил на нашу пару внимание тренер.
— Фёдор Кузьмич, дайте мне другого соперника, а то Саша снова заплачет после первой же подсечки, — проворчал Дулат.
— Дулат, работайте тебе говорю! — повысил тон тренер.
— Угу. Дулат, работай, тебе говорят! — поддакнул я.
— Ну всё, Медведев. На этот раз я тебя навсегда на больничный отправлю!
— Хорошо же, отосплюсь хоть, — вздохнул я, улыбнувшись.
И всё началось!
Его захват словно удар влетел в мою грудь, цепко взяв левый ворот пиджака. Правая рука Дулата уже стремилась поймать мой правый рукав, но я убрал свою руку, мгновенно решив сделать срыв его удержания с отворота.
Борьба за захват — важнейшая вещь. Уходя с подготовленной комбинации соперника, бросок через бедро или плечо, я всё-таки проиграл захват правого рукава.
Он резко подкрутился под меня тазом, обхватив моё плечо своей рукой снизу, и рухнул на ковёр, чтобы запустить меня через себя броском через плечо. Этот парень был силён и агрессивен, да и весил килограммов на двадцать больше сегодняшнего меня. То, что я «полечу», стало очевидным, однако продолжение в партере зависело лишь от меня — ведь Дулат отдавал мне свою спину, которую я уже успел обнять левой, свободной рукой.
Падение на ковёр под весом соперника — дело наживное, но болезненное. Благо я рефлекторно выдохнул воздух и прижал подбородок к груди. Вероятно, мой соперник уже думал, что всё завершено, однако для него всё только начиналось. Ведь я был за спиной и уже заправлял свои стопы пятками в пах, обнимая ногами его корпус.
«Когда там в спортивном САМБО удушающие запретили? В 1970-м, наверное. Но Дулат-то в чёрном кимоно с жёлтым поясом — значит, паренёк дзюдоист. Лови же, друг, привет из далёкой Японии!»
«Хадака-дзимэ» — по-японски, «мата-леао» — по-бразильски, «удушающий предплечьем сзади» — по-русски.
«Душить по-русски — значит жить без камня в сердце и душе своей!» — вспомнилась переделанная песня, когда мой захват стискивался на шее «жёлтого пояса», который никак не желал стучать.
Он даже не знал, как защищаться от удушения курткой, поэтому его пальцы пытались отжать мой локоть, опуская его ниже. Однако моя вторая рука уже заперла его затылок, делая замок на бицепсе не взламываемым.
Точка невозврата — отсюда не вылазят. Честно говоря, я думал, что он постучит, но вместо этого услышал лишь хрип.
«Капец! Желтопоясник выбрал сон вместо сдачи. Ну и что с ним теперь делать, блин?»
Глава 9Сон на ковре и тренажер на дом
Известно, что делать — пробуждать упрямца!
У бразильцев даже есть такое выражение: «Засыпай или стучи, как сучка». Это про терпение боли и удушающих приёмов. Ну, попался ты в «удушку», проиграл позицию — постучи два раза по плечу партнёра, и схватка начнётся заново. Но нет же, надо из принципа, из последних сил пытаться выкрутиться! Хотя в этом случае ситуация была немного иной — Дулат просто не поверил, что такой «задохлик», как Саша Медведев, сможет его задушить.
Сюрприз-сюрприз. Саша очень скоро сможет — дайте только форму набрать.
Я встал, выкарабкавшись из-под Дулата, подошёл к его ногам и приподнял их до уровня пояса, слегка потряхивая.
— Что у вас случилось⁈ — повысил голос тренер, отвлёкшийся на другую группу и, видимо, не заметивший моей недавней победоносной позиции.
— Фёдор Кузьмич, здоровый сон! — выпалил я, удерживая ноги соперника. — Дулат, видимо, забыл постучать.
— Так! — выдохнул тренер, подбегая к моему «уснувшему» оппоненту. — Опусти ноги! Дайте воды!
Фёдор Кузьмич перевернул Дулата на бок, поддерживая его голову — наверное, чтобы язык не запал. Хотя язык — это мышца, он не может «запасть» даже при эпилептическом припадке. Тут тренер ошибался, но поправлять его я не стал.
Если бы это был нокаут, с возможной гематомой в мозгу — тогда да, переворот на бок был бы оправдан. Но в таком случае я бы и ноги ему не поднимал. А тут — обычное «усыпление» из-за пережатия сонных артерий — медицинское название их я, хоть убей, не помнил.
Я отошёл в сторону и заметил у стены зелёную бутылку «Боржоми» с длинным, почти водочным горлышком. Схватил её и бегом к тренеру.
Бутыль с потёртой этикеткой «Минеральные воды Грузии» была заткнута пробкой. Вряд ли там была минералка — скорее, кто-то из ребят просто налил туда воду.
— Тренер! — позвал я, протягивая ему бутылку.
Фёдор Кузьмич откупорил её и плеснул водой на лицо Дулата.
И тут произошло неожиданное.
Очнувшись, Дулат, ещё не до конца пришедший в себя, перевернулся на живот, схватил тренера за штаны и потянул на себя. Тот, от неожиданности, плюхнулся на спину, даже не сопротивляясь. А Дулат уже «пошёл» в боковую позицию и начал искать руку Кузьмича, чтобы забрать узел локтя.
— Дулат! Блин, Дулат! Это я! — повторял тренер, и на его усатом лице расплылась улыбка.
Кузьмич сцепил кисти в замок, чтобы не дать сломать себе руку, и залился смехом. Ребята вокруг тоже засмеялись. Дулат, видимо, решил, что всё ещё в схватке, и инстинктивно атаковал. Такое бывает — проснёшься после «отключки» и первые секунды не понимаешь, где ты и что происходит. А бойцовские рефлексы — штука серьёзная.
Чтобы прекратить этот цирк, я подошёл к Дулату и дважды хлопнул его по спине. Только тогда дзюдоист остановился, огляделся и наконец полностью пришёл в себя. Он смотрел сверху вниз на улыбающегося тренера, слышал смех товарищей и, видимо, никак не мог сообразить, что только что произошло.
— Давай-ка посиди, отдохни немного, — посоветовал ему Фёдор Кузьмич.