Когда все-таки решился и принес Юле свои стихи и сказал, что люблю ее, она почему-то испугалась и больше со мной не разговаривала. Я ожидал какой угодно реакции, только не такой.
В одиннадцатом классе, почти перед выпускным вечером, я решился и подрочил на Юлю. И у меня получилось. Тогда я понял, что любовь прошла.
Стихов больше не писал. И гитару забросил. Теперь это было ни к чему.
А Юля Кондратьева на фотографиях во «ВКонтакте» была все так же прекрасна. Огонь рыжих волос. Зеленющие глаза. И двое детей. И муж. И все хорошо у нее.
Я просидел за компьютером до самого вечера, пока не почувствовал, что меня начинает отпускать волшебный порошок. Я снюхал остальное и почувствовал, что срочно хочу людей и музыки. Много людей. Много музыки.
И любви. Много любви. Хоть я и не знаю, что это такое.
Глава 53
Это был самый нелепый танец, который я видел. Музыка гремела. Свет бесновался. А она танцевала. Не в ритм. Какой-то свой танец под музыку, что играла в ее голове.
Слишком красивая. Слишком длинные ноги. И, наверное, слишком ненормальная.
Она точно что-нибудь знает про любовь, подумал я. Одним из побочных эффектов скорости оказалось непреодолимое желание трахаться. А может, так и было задумано. Еще я обкусал язык и щеки, пока не понял, что нужно жевать жвачку, чтобы не сожрать собственный язык целиком. Так тоже, наверное, было задумано.
Я подошел к барной стойке и заказал текилу. Опрокинув стопку, я почувствовал, как кто-то положил мне руку на плечо.
– Привет.
Передо мной стояла полная пьяная девушка, которая никак не могла сфокусироваться. Мне казалось, что ее зрачки, как полудохлые рыбы, плавают в аквариуме глаз.
– Привет, – ответил я.
– Моя подруга сказала, что у тебя красивый нос, и она хочет познакомиться.
Девушка показала рукой на ту странную, длинноногую, слишком красивую.
– Ее Наташа зовут, подойди к ней, ладно?
– Ладно, – ответил я.
Наташина подруга отчалила от стойки величественно, словно старинный парусный корабль, покачивая внушительной кормой.
Я дождался, когда Наташа присядет за столик.
– Меня Ян зовут, – сказал я.
– Наташа, – ответила она, – присядешь?
Я уселся и онемел. Вообще не мог произнести ни слова.
– Ты как-то слишком интенсивно жуешь жвачку, – сказала Наташа.
Только сейчас я заметил, что действительно жую как-то яростно.
– Чего молчишь? – спросила Наташа.
– Не знаю, что говорить. Твоя подруга сказала, что ты хочешь познакомиться.
– Проводишь меня домой?
Я почувствовал, что меня сняли, и это было чертовски приятно.
Мы поехали к ней домой на такси. В такси целовались. Наташа трогала меня за хуй. Город плыл за окнами машины лимонами уличных фонарей.
Когда добрались, порошок уже отпускал. Я понял, что этому поспособствовало спиртное, и запомнил это на всякий случай.
– Иди в душ, – сказала Наташа.
– Ладно, – сказал я.
После меня в душ ушла она. Я лежал в кровати и ждал. Хотел подрочить, но боялся, что потом не встанет.
Она вышла из душа голая. Залезла на меня сверху и начала отсасывать. Затем поползла по мне вверх, раздвинула ноги над лицом. Я смотрел на ее пизду, похожую на лопнувший вареник, и мне ничего с этим делать не хотелось. Я взял ее за волосы, стащил с себя, поставил раком и вставил.
Оказалось, что Наташа совсем не контролирует себя во время ебли. Она не стонет, не кричит, она орет благим матом. На всю квартиру. Я уверен, что даже на улице ее вопли было слышно. Она что-то умудрялась говорить при этом. Какую-то совершеннейшую чушь. Называла меня богом. Так и говорила: ты бог! Бог! И тут же материла. Кричала, что я мудак, сволочь, козлина. Я всеми силами пытался не заржать, поэтому сосредоточился на ритме. Но это было невозможно слушать. Я почувствовал, что у меня начинает падать. Тут же вытащил. Я изобразил, что кончил, смачно плюнув ей на спину.
Глава 54
Утром Наташа меня не отпустила. Так и сказала:
– Если тебе не надо никуда идти, подожди меня здесь.
И ушла на работу.
Героическая женщина, подумал я, когда она закрыла за собой дверь. С такой похмелюгой на работу. И ведь не расстроилась поутру, что у нее в постели мужик какой-то лежит и помнит, по всей видимости, все. Монументальная дамочка.
Наташа вернулась вечером. Весь день я проспал. Когда в замке заскрежетал ключ, я хотел было вскочить. Случилась со мной какая-то паника. Но Наташа с порога сказала:
– Скучал?
Я откинулся на подушку, успокоился и ответил:
– Да.
Это был лучший вариант, который только можно было придумать. Я на полном серьезе рассчитывал перекантоваться у Наташи до Нового года, чтобы спокойно заехать в квартиру, что обещал Андрей Ниподатенко.
Но, видимо, Наташа мои планы не разделяла и через два дня сказала:
– А тебе никуда не надо?
– Надо, – сказал я, оделся и вышел из квартиры.
Глава 55
Надо было устраиваться на работу. Была мысль вернуться на Горбушку, но история этого места закончилась. Оно было как памятник прошедших лет, а какой смысл оживлять памятник?
Наташа жила на «Полежаевской». Я знал, что через одну станцию на «Ул. 1905-го года» есть торговый центр «Электроника на Пресне». Туда я и решил сходить, посмотреть, нет ли работы. В тот же день я устроился продавать пиратские диски с фильмами, музыкой, играми и программным обеспечением.
Огромным плюсом этой работы была ежедневная зарплата. Еще большим плюсом – возможность класть деньги в карман мимо кассы. То, что мне сейчас было необходимо.
Мы работали вдвоем с Алексеем. Продавец из Лехи был никакой, зато он был отличным собутыльником. Когда сумма заработанного за день достигала пяти тысяч рублей, мы затаривались пивом, закрывали павильон и бухали. Или накрывали в подсобке тут же в павильоне и по очереди ныряли туда, до тех пор, пока уже не было сил оттуда вылезти.
Каждый день я звонил Наташе и спрашивал, можем ли мы увидеться. Не то чтобы мне очень ее хотелось, я рассчитывал на ночлег. Иногда она соглашалась. Я приезжал. Мы трахались. В те дни, когда поехать к ней не получалось, я ночевал в павильоне или всю ночь бродил по центру Москвы, заглядывая то в один бар, то в другой.
Такими ночами было тоскливо. Я чувствовал себя одиноким и даже несчастным, не понимая почему. Обвинял себя, что так и не написал книгу и ни на шаг не приблизился к своей мечте. Еще больше казнил себя за то, что ничего не понял на Алтае. Я так мечтал, что после этой поездки мозги встанут на место, появится легкость мышления. И вообще, где мое просветление? Когда я буду Будда? Я снова и снова перечитывал «Чудеса естественного ума». Там было сказано, что: «Таким образом, естественное состояние ума становится более ясным: непосредственно на собственном опыте мы постигаем единство и тождественность ясности и пустоты, и затем мы можем достичь осознания неразрывного единства ясности и пустоты в естественном состоянии». В моем естественном состоянии я ничего, кроме ощущения, что все тлен, достичь не мог.
Глава 56
Квартира освободилась немного раньше. За пару дней до Нового года. Я снова жил в Подмосковье. В городе Балашиха.
Новый год я давно уже разучился ждать. Жду только, когда отгремят праздники, прекратится толчея и суматоха, истеричные поздравления родственников и знакомых.
А ведь что-то же было такое раньше в брендированных черным ромбом марокканских мандаринах в детстве, что до сих пор случайной вспышкой в памяти возвращает ненадолго в безмятежность. Когда счастье заключается в колючих иголках пахучей елки, в пакете конфет и хлопках китайских петард за окном.
Как только я поселился в Балашихе, Наташа активизировалась. Я стал приезжать к ней почти каждый день. Мне нравилось бывать у нее, хоть меня и раздражала немного ее квартира один в один как выставочный стенд в IKEA.
В Наташе что-то изменилось. Она стала нежнее. Раздражалась, когда я уезжал в Балашиху и спрашивала: «Чего тебе здесь не сидится?»
Как-то вечером, после очередного сумасшедшего секса, она положила мне голову на плечо и сказала:
– Я люблю тебя, Ян.
– А что такое любовь, Наташ? – спросил я.
Она ничего не ответила и повернулась ко мне спиной.
Мне стало неловко оттого, что она обиделась, и я, сделав над собой усилие, сказал: «Я тоже тебя люблю».
Через месяц она сказала, чтобы я переезжал к ней. И я переехал, продолжая платить за балашихинскую квартиру, чтобы, если что, не остаться на улице.
Наташе было тридцать два года. На четыре года старше меня. И это меня раздражало. Не потому что старше, а из-за ее попыток быть взрослой. Какая-то патологическая тяга к планированию всего и вся. Она говорила, что через три года должен быть ребенок. За год до рождения ребенка должен быть сделан ремонт в квартире. Все расписано на годы вперед, вплоть до того, как потом должны проходить похороны. У нее даже место на кладбище было зарезервировано.
Ее же, наоборот, раздражала моя неподготовленность к грядущему и нежелание готовиться. Но все это было терпимо, пока однажды в павильон на «Пресне» не нагрянули менты и работы у меня не стало.
Я втихаря радовался этому обстоятельству, потому что был уверен, что теперь точно буду писать книгу. Но радость была преждевременной. Наташа обвиняла меня в крушении ее планов и в том, что я ничего не делаю, а целыми днями сижу с ноутбуком. Так и было. Я действительно сидел и даже что-то написал. Пытался дать ей почитать, но она только отмахивалась и говорила: «Да не хочу я читать всякий бред, иди на работу устраивайся».
Через пару месяцев у нас исчез секс, а еще через месяц Наташа сказала, что у нее новый план на жизнь и я в него не вписываюсь.
– Ладно, – сказал я, собрал вещи и ушел.
Какой же я молодец, что продолжал платить за квартиру в Балашихе.