Не было никаких «но», по крайней мере Настя никак не могла их найти.
— Насть, — мягко сказал Мурад, — я понимаю: у тебя сложившийся уклад жизни, ты привыкла делать что хочешь, но если тебе нанимают телохранителя, то, наверное, это не просто так. Наверное, для этого есть веская причина.
Настя согласно кивнула.
— А раз так, значит, на время нужно поменять свои привычки и делать так, как говорю я.
— Я больше не буду никуда сбегать, — пообещала Настя. — Никаких вечеринок и свиданий без предупреждения.
— Поверь мне, как только мы разберемся в ситуации, я исчезну из твоей жизни, и делай что хочешь, но пока мне нужно знать, куда и когда ты собираешься. И знать об этом я должен не по факту твоего выхода из дома, а заранее.
— Обещаю, что буду паинькой, — вздохнула Настя.
И Мурад рассмеялся.
— Что? — обиделась она.
— Что-то мне не верится, — хмыкнул Мурад.
Настя закатила глаза, а потом спросила:
— Можно мне хотя бы по участку прогуляться? Я со вчерашнего дня из дома не вылезала.
— Если ты закончила с ужином, то пойдем, — ответил Мурад, вставая.
Они шли вдоль дорожки, что убегала от главного входа за дом, вилась между аккуратными кустами роз и азалии. Уже стемнело. Поднялся сильный прохладный ветер, и Настя ежилась, обнимая себя руками. Заметив это, Мурад накинул ей на плечи свой пиджак.
— Надо было захватить кофту, — с благодарностью покосилась на телохранителя Настя.
Он ничего не ответил, а по прошествии минут десяти спросил:
— Сильно испугалась?
— Да, — призналась Настя. — Ты знаешь, я ведь не сразу ее заметила. В комнате было довольно темно, ночные шторы плотно задернуты. Я еще удивилась, кому понадобилось в мое отсутствие закрывать шторы? Все в доме знают, что я люблю, когда комнату заливает свет. Я даже ночью их не задергиваю. В общем, я раздвинула шторы, хотела переодеться, подошла к кровати и увидела под покрывалом какой-то ком. Я подумала, может, там моя пижама или какое-то платье, которое Катя забыла убрать. А там это…
Настя передернула плечами, поплотнее стягивая края пиджака.
— А окно? — спросил Мурад. — Окно было закрыто?
— Не знаю… Нет, сейчас, когда ты спросил, я вспомнила: окно было раздвинуто настежь.
— Точно?
— Да. Я отползла к окну, когда увидела жабу, и от ветра занавески все время били меня по лицу.
Мурад больше ничего не сказал. Они обошли дом по большой дуге и направились в сторону черного входа.
— И ведь как специально подсунули мне жабу, — вздохнула Настя. — Я до безумия боюсь лягушек. Ничего так не боюсь, как их. Однажды в детстве по осени после дождя почему-то было очень много жаб. Я бегала босиком и наступила на одну, не увидела в траве. Я тогда так орала, ужас… Папа даже врача мне вызывал, чтобы сделали успокоительный укол.
Мурад нахмурился.
— А кто-то в доме знает, что ты так сильно боишься лягушек? — спросил он.
— Да все знают, кто давно у нас работает.
— А друзья?
— И друзья тоже. Что за идиот это сделал? — фыркнула Настя. — Решил, что если со взрывом машины не получилось, то я умру от разрыва сердца при виде жабы в своей постели?
Они молча вернулись в дом, Мурад запер все двери и проводил Настю до ее комнаты, предварительно заглянув внутрь. Все было спокойно.
Глава 21
Несмотря на то что Настя наотрез отказалась возвращаться в свою бывшую спальню, на которую она смотрела с опаской, и теперь полностью перебралась на третий этаж, заставив домработницу перенести в соседнюю гардеробную все ее наряды, настроение этой невыносимой девчонки снова стало по-летнему беззаботным. Уже на второй день после отъезда Валерия Чербицкого и Аллы Мурад ловил на себя задумчивые Настины взгляды, по которым он безошибочно догадался, что ее готовность быть паинькой испарялась со скоростью падающей звезды, хотя желание все еще теплилось. Мурад знал, что долго он Настю в четырех стенах не удержит.
Его команда собирала информацию на тех людей, что побывали в доме накануне и в день происшествия с жабой. Мурад руку мог дать на отсечение: ничего они не найдут. Сразу по прилете в Брюссель телохранителю позвонил Чербицкий и сказал, что незадолго до отъезда в аэропорт обнаружил у себя на столе анонимное послание с требованием не начинать новые бизнес-проекты и вообще выйти на пенсию. Мурад злился. Мало того что Чербицкий забыл упомянуть о письме, сославшись на суету из-за отъезда, так он еще это послание сжег, разозлившись.
— Идиотизм, — ругался Мурад, повесив трубку. Ладно Настя не понимала опасности нависшей над ней угрозы, но Чербицкий? Уж кто-кто, а он точно знал, насколько опасны могут быть конкуренты. Когда-то и сам Чербицкий не гнушался припугнуть того, кто переходил ему дорогу. В девяностые все эти горе-бизнесмены крутились как могли, это сейчас Чербицкий вроде как стал чистеньким.
Настя со скучающим видом ходила из комнаты в комнату, и когда увидела, что Мурад закончил телефонный разговор, спросила, обмахивая себя китайским веером:
— Может, съездим на пляж? Жара-то какая.
— Тебе бассейна мало? — ответил Мурад более резко, чем хотел, и тут же заметил, как в синеве Настиных глаз яркой вспышкой блеснула непокорность.
Правда, она ни слова не сказала и ушла к себе, а через пять минут, облаченная в один из этих крошечных купальников, которых у нее, кажется, была добрая сотня, уже вовсю ныряла в бассейне. Мурад старался не пялиться на Настю, но у него это плохо получалось. Девчонка будто была создана для того, чтобы испытывать его на прочность, притягивать, сводить с ума. Блестящая от влаги слегка загорелая кожа призывно просила коснуться ее. А Настя? Она вела себя так, будто не понимала, какой эффект на него производит. Все ее движения были естественны — ни капли театральной наигранности, как у ее подружки, что прижималась к Мураду в тот вечер на яхте. Как ее зовут? Кажется, Анфиса. В самую первую встречу именно Анфиса понравилась Мураду больше: она не была глянцевой Барби, казалась простой, настоящей. Однако на вечеринке хорошее мнение о девушке испарилось. Мурад терпеть не мог женщин, которые могли вот так беззастенчиво предлагать себя мужчине. Где их женская загадка? Где их скромность?
Мурад выскользнул из неприятного воспоминания и благодарно кивнул Татьяне Сергеевне, поставившей перед ним высокий бокал с тоником, который до середины был заполнен кубиками льда. То что нужно в такую жару. Пришедшая было осенняя прохлада снова улетучилась, уступив место летнему зною. Мурад бросил взгляд на Настю. Она только что выбралась из бассейна и теперь втирала в кожу крем против загара. Эта девочка не хотела выглядеть как пережаренный цыпленок, понял Мурад. Он увидел, как Настя пыталась дотянуться до собственных лопаток, но это у нее не получалось.
— Поможешь? — крикнула она ему.
Мурад собирался отказать, но сам не понял, как уже в следующую секунду оказался возле Насти и выдавил на пальцы немного крема, который издавал сладкий аромат, смешанный с запахом моря и прогретого на солнце песка. И вот рука мужчины уже легонько скользила по шелковистой коже шеи и спины. Собственное тело мгновенно отреагировало на столь тесную близость. Мурад смутился и слишком резко вскочил, быстрым шагом удалившись на веранду. Он не стал оборачиваться на Настю, чтобы не поймать на себе ее лукавый взгляд. Она ведь наверняка знала, что с ним происходит. Гурия! «Господи, зачем ты послал ее на мою погибель», — в очередной раз подумал Мурад, осушая лимонад с подтаявшим льдом. Только когда допил все, Мурад сел в плетеное кресло и искоса взглянул на Настю, но та, натянув на нос солнечные очки, уткнулась в книгу, делая вид, что телохранителя здесь и вовсе нет.
В таком темпе прошли следующие четыре дня. Правда, Настя больше не просила намазать ей спину кремом, чему Мурад бесконечно радовался. Он боялся, что, обратись она к нему с такой просьбой, он обязательно поддался бы. Ему все сложнее становилось противиться ее притяжению.
Он видел, как его подопечная изнывала от безделья: Настя не привыкла так долго безвыездно сидеть дома. Ей было скучно, и было понятно, что совсем скоро затишью придет конец.
Мурад не ошибся. В пятницу Насте позвонила сначала одна разлюбезная подружка, потом вторая, а затем они устроили целую видеоконференцию, проболтав два часа кряду. Мурад не вслушивался, но основной посыл Настиных подруг понял. Через пару минут после окончания разговора с Жанной и Анфисой Настя подтвердила догадки Мурада:
— Завтра вечером я собираюсь в ресторан с девочками.
Брови девушки хмурились, а глаза смотрели упрямо. Она собиралась отстаивать свое решение, если Мурад надумает запретить.
— Хорошо, — сказал он, поколебавшись. — Где будет ужин?
— В «Дубровском». А какая разница?
— Мне нужно знать.
Настя хмыкнула, пожала плечами и убежала наверх. Мурад собирался заранее послать в ресторан кое-кого из своих ребят, потому что каждый выезд Насти из дома теперь грозил далеко не эфемерной опасностью. Целый месяц после взрыва в Настином автомобиле бензобака не происходило ровным счетом ничего. А тут вдруг и убитая жаба с приколотой к брюху фотографией Насти, и анонимное письмо с угрозами в адрес Чербицкого. Видимо, заказчик, кем бы он ни был, перешел к активной стадии. Может, его поджимали сроки и ему было необходимо выбить Чербицкого из обоймы как можно скорее? Мурад знал, что теперь стоило продумывать каждый шаг.
Вечером следующего дня, когда внедорожник Мурада подъезжал к расцвеченному неоновыми огнями мосту, у Насти зазвонил телефон. Тут же послышался щебет, и Мурад догадался, что звонила Жанна. Выслушав подругу и отключив мобильник, Настя сказала:
— Не едем в «Дубровский», едем в ресторан «Монпарнас».
— Как так? — нахмурился Мурад.
— Жаннет говорит, что в «Дубровском» не было свободных столиков, когда она звонила им вчера.
— А нас она не могла предупредить заранее? — не сдержав раздражения, сорвался Мурад.