Мурад дернул Настю за рукав, и они двинулись к густо растущим у самой скалы деревьям.
— Дорога же в другой стороне, — почему-то шепотом сказала Настя.
— Нам и не нужна дорога, мы пойдем совсем в другом направлении.
— Это далеко? — Настю все больше охватывал ужас.
— Прилично, но если ты будешь паинькой и напряжешься, то к обеду завтрашнего дня дойдем.
— К обеду! — ахнула Настя. — Мы же околеем от холода.
— Не околеем, если ты пошевелишься, — строго сказал Мурад и скорым шагом пошел вперед.
Насте ничего не оставалось, как поплестись за ним. Она попыталась взять себя в руки, убедить себя: Мурад знает, что делает. Оставаясь здесь, на пепелище, они ничего не дождутся. Но впереди лес, взбирающийся по склону горы, и волки.
— Там волки, Мурад, — пискнула Настя.
— Нет там никаких волков, — возразил Мурад. — Здесь так полыхало, что наверняка отбило охоту у какого бы то ни было зверья подходить близко.
Ночь стояла тихая, почти безветренная. Лишь изредка одинокий порыв ветра колыхал ветви низеньких молоденьких елей. Настя не чувствовала холода. Видимо, адреналин или инстинкт самосохранения отключили все ощущения. Нужно просто идти за Мурадом. Он их выведет.
— А этот человек, к которому мы идем… Почему ты уверен, что наш поджигатель не нашел его первым.
— Даже если и нашел, этот человек не станет ему помогать. Он не любит чужаков.
— А тебя он знает?
— Знает.
Больше вопросов Настя задавать не стала. Они молча шли весь остаток ночи, лишь на рассвете остановились на привал. Из подземного убежища Мурад прихватил с собой рюкзак, в котором оказалась вода и упаковка сухарей. Они присели на трухлявый пенек, чтобы перевести дыхание и подкрепиться. Насте казалось, что у нее отнялись ноги и она уже никогда не сможет подняться, тем более — идти дальше. Хорошо хоть, в пылу пожара Мурад держался лучше нее и не паниковал. Он не только успел схватить верхнюю одежду, но и заставил Настю обуться в крепкие ботинки на толстой подошве. В кроссовках было бы холодно, слишком скользко, и они давно бы промокли. Выпавший несколько дней назад необильный снег из-за оттепели почти полностью растаял, а прошедший дождь смыл его остатки. Между деревьями хлюпало, иногда ноги попадали в вязкую грязь, отчего идти, тем более в гору, было еще тяжелее.
Мурад плеснул водой на носовой платок и помог Насте стереть с лица сажу и грязь. Она старалась держаться, но когда Мурад наклонился и сухо поцеловал ее в губы, глаза наполнились слезами. Настя зло их смахнула ладонью.
— Еще чуть-чуть, скоро придем, — пообещал Мурад.
Настя кивнула и послушно встала, но после короткой остановки каждый шаг отдавался в теле ноющей болью. Насте казалось, что конца не будет ни этому подъему, ни этой боли. Прошлая жизнь осталась где-то далеко, будто ее и не было никогда. Стараясь ни о чем не думать, кроме следующего шага, Настя угрюмо передвигала ноги, держась за Мурада. Казалось, что ее телохранитель совсем не устал и сдерживала его только Настя. Однако с лица его не сходила хмурая туча, а в глазах плескалась злость.
Они шли в гору. Подъем был не очень крутым, но все равно Настя каждой мышцей тела ощущала, как высота набирает обороты, как разрывает легкие от усталости, как обжигает щеки сырым холодом. Когда Настя, сбившись с дыхания, споткнулась и только крепкая рука Мурада не позволила ей упасть, тут же подхватив под локоть, когда Настя уже подумала, что больше не сможет сделать и шагу, они вдруг остановились. Подняв глаза, Настя с облегчением и удивлением заметила крепкую хижину, притулившуюся у скалы. Деревья здесь росли плотно, и только потому, что сейчас они были лишены листвы, удалось заметить домик. Летом через плотную зелень его наверняка сразу не разглядишь.
Мурад толкнул дверь, но она не поддалась. Он стукнул несколько раз костяшками пальцев. Тишина длилась долго, и Настя решила, что хозяин этого жилища, видимо, ушел, а дом запер. Однако дверь беззвучно отворилась, и на пороге возник старик. Он был широкоплечим и высоким, лишь чуть уступая Мураду. В черных волосах и густой бороде мелькали белесые клочья седины. С морщинистого, будто продубленного лица смотрели с прищуром черные пытливые глаза.
— Я вас вчера ждал, — сказал он и открыл дверь шире.
Почти сразу же мужчина проводил Настю в дальнюю комнату, и девушка грузно повалилась на приткнувшийся в углу стул. Перед глазами у Насти мелькали красные пятна, ее бросило в пот. Молоточком в голове стучала, однако, спасительная мысль: «Пришли. Мы пришли. Больше не нужно карабкаться в гору, цепляясь за осклизлые ветви промокших насквозь кустарников».
Все, что происходило дальше, она воспринимала как быструю смену кадров из фильма. Мурад втащил в комнату деревянную кадку и вместе с хозяином жилища наполнил ее горячей водой. Мужчины вышли, а Настя залезла в обжигающую воду и смыла с себя всю грязь. Насухо вытерлась старым, но чистым линялым полотенцем, переоделась в теплую мужскую рубашку и штаны. Мурад отвел ее в другую комнату, где стояла узкая койка.
Это была и не комната вовсе, а отгороженный от основного помещения угол, похожий на нишу и закрытый плотным куском ткани наподобие шторы. Настя почти сразу провалилась в глубокий сон и проспала до позднего вечера. Разбудил ее аромат мясной похлебки, разносившийся по маленькой хижине так, что у Насти заурчало в животе.
За ужином она молчала, все больше слушала. От старика Хамида Мурад с Настей узнали, что тот, услышав взрывы и увидев зарево пожара, спустился к дому Мурада, но близко подходить не стал, завидев на той стороне, где вниз убегала дорога, чужой автомобиль. Хамид затаился меж деревьями и ждал. Он видел, что в машине тоже кто-то ждет. Когда налетевший днем ливень затушил пожар, Хамид заметил, как человек, сидевший в автомобиле, вышел, побродил по черному зеву сгоревшего дома, потоптался вокруг и уехал. Хамид посидел в своем укрытии еще какое-то время и решил спуститься в деревню. Там он узнал, что уже несколько дней к ним наведывался какой-то приезжий, из русских, расспрашивал про Мурада и его дом в горах. Правда, никто из местных не знал, что Мурад вернулся и вот уже какое-то время жил здесь.
— В деревню вам лучше не соваться, — задумчиво сказал Хамид. — Тот, кто вас выслеживал, наверняка приплатил кому надо. Покажешься с женщиной в деревне, — Хамид пристально посмотрел на притихшую Настю, — и вас сдадут.
— Я и не собирался, — ответил Мурад. — Но до Малоюрта Насте не дойти.
— Да, — кивнул Хамид. — Морозы будут.
— Нам бы сразу в город, — тоже задумался Мурад.
— Сделаем так, — сказал Хамид. — Завтра я дойду до свояка, он отвезет вас на машине. Но придется подождать денек-другой. Пока я до него дойду, пока все объясню. Сам знаешь, Ази не легок на подъем.
Мурад кивнул.
— А теперь спать, — скомандовал Хамид. — Завтра еще обмозгуем.
Глава 35
Настю разбудили губы Мурада и его требовательные руки, которые скользнули под рубашку. Мужчина покрывал поцелуями лицо Насти, настойчиво завладел ее губами.
— Ты с ума сошел, — прошептала Настя.
— Хамид давно ушел, — промычал Мурад и, наконец-то совладав с пуговицами, стащил с Насти рубашку. — Его не будет до завтра.
Поняв, что они одни, Настя тут же расслабилась и отдалась на волю призывных губ Мурада и его страстных поцелуев. Сначала они занимались любовью поспешно, будто у них не было времени, а потом, когда первая волна страсти стихла, Мурад ласкал Настю медленно, томяще долго целуя, не пропуская ни одного изгиба ее охотно откликающегося тела.
— Гурия, — шептал он ей в волосы. — Моя гурия.
Они провели в постели весь день, и несмотря на то что это была узкая неудобная кровать с жестким тонким матрасом, им не хотелось покидать тепла свитого гнездышка.
— А вдруг Хамид вернется, а мы тут в таком виде? — спохватилась Настя, когда за маленьким окошком начали собираться первые вечерние тени.
— Не переживай. Ему так быстро не обернуться, — сказал Мурад, улыбнувшись. — Утром, когда он уходил, мы договорились, что завтра после заката он и его родич на машине будут ждать нас на дороге неподалеку от моего дома. — На последнем слове Мурад чуть споткнулся, и Насте это неловкое, сказанное с горечью слово «дом» откликнулось болью.
— Нам что, придется идти туда пешком? — ужаснулась она.
— Да, на машине сюда не подъедешь. Нет дороги.
Настя тяжело вздохнула и повалилась на грудь Мурада. Кровать была мала для них двоих, и Настя разместилась сверху. Мурад погладил ее по волосам.
— Ничего, спускаться будет проще, вот увидишь.
Сдержав очередной вздох, Настя поцеловала шею Мурада, положила руку ему на грудь и пропустила меж пальцами жесткие черные волоски. Его тело тут же откликнулось на ласку. Мурад потянул ее к себе, и она, подчинившись, завладела его жаждущими губами, оседлала его и снова позволила разуму забыть об окружающем мире.
Позже, когда Мурад готовил ужин, Настя выглянула в окно и заметила, что начался снег. Как им завтра идти по лесу, если будет сильный снегопад? Она с ужасом представила, что им снова придется проделать весь путь пешком.
— Вчера, когда мы пришли, Хамид сказал, что ждал нас, — сказала Настя.
— Он знает, что в толще горы, под домом, у меня есть убежище. Он не сомневался, что мы в нем успели укрыться, — объяснил Мурад.
— А почему Хамид живет в такой глуши один? — спросила Настя.
— Ему нравится, — ответил Мурад, ставя перед Настей отварную картошку с говяжьей тушенкой.
— Никогда такого не ела, — призналась она, но бесстрашно отправила первую ложку в рот. — Мм, а вкусно, — признала она. — После сухарей вкусно все.
Мурад лишь хмыкнул и сел напротив, принимаясь за еду.
— Жутко жить здесь в одиночестве, — поежилась Настя. — В лесу ведь и волки есть…
— Бояться стоит людей, нет хищника опаснее. — Помолчав, Мурад добавил: — Хамид не всегда жил один. Когда дети были маленькими, они с Зухрой жили в поселке, ну а потом дети выросли, а Хамид перебрался сюда. Как он любит говорить — чтобы охранять лес и гору. Зухра, его жена, умерла пять лет назад.