Крылья Хаула в прокате стоили тысячу рублей. Как назло, и у Арины, и у Тихона карманные деньги закончились, а к Светлане после ее «делайте что хотите» обращаться не имело смысла.
Арина долго думала, как попросить денег, чтобы мама ничего не заподозрила и не полезла с вопросами. Она заговорила непринужденно. За ужином. Для верности – с полным ртом.
– Мам, мне фрофно нуфна фыфяча фуфлей ф счет следуюфей недели.
– Что? – спросила мама.
Арина вздохнула. Набила рот следующей порцией картошки.
– Мне фрофно…
– Прожуй, – попросила мама.
Арина прожевала. Запихала в рот кусок хлеба. Прожевала его.
– Что-то случилось? – спросила мама.
Арина замотала головой и сделала большие глаза.
– Конечно, нет! – воскликнула она.
Мама нахмурилась. Арина врать не умела. Собственно, у нее никогда не было в этом необходимости. Жанна все сделала для того, чтоб у нее не было этой необходимости. И ей заранее очень не нравилось то, что сейчас заставляло дочку вести себя так ненатурально.
– Я дам тебе тысячу, это не проблема, – спокойно сказала Жанна, – только расскажи зачем.
До разговора с мамой Арина придумала, что она собирается с девчонками в пиццерию, что проспорила пиццу, потому что не угадала новый цвет волос практикантки по английскому, но сейчас слова застряли у нее в горле. Почему-то стало очень страшно.
А вдруг мама позвонит девчонкам? А вдруг мама знает, что практикантка уже месяц как не перекрашивалась? А вдруг она придет завтра в пиццерию?
– Я… мне… это… я пиццу…
Арине стало жарко, и она поняла, что краснеет. От безысходности она запихала в рот картошку, подумала, что хорошо бы было подавиться, вдохнула, но подавиться не смогла и ненатурально закашлялась.
Жанна все это время смотрела на нее, подперев щеку ладонью. Потом встала, вышла в коридор, принесла сумочку, медленно достала из нее кошелек, еще медленнее открыла его, аккуратно вынула две купюры по пятьсот рублей, положила их перед Ариной и вышла.
Арина слышала, что мама закрыла за собой дверь в комнату. С одной стороны, Арине было безумно стыдно. С другой, она была счастлива, что проблема решилась. С мамой она разберется потом. После показа.
– Это не то, – повторил Тихон, хмуро глядя на большие мохнатые крылья.
– Да как не то? – возмутилась Арина. – Вот смотри, у тебя на картинке ровно такие же!
– Не такие. Крылья должны быть черными с вкраплением белых перьев. А тут сплошной серый.
– Выцвели просто, – флегматично пояснил парень, который заведовал прокатом. – Ходовой товар. Брать будете?
– А у вас другие крылья есть? – спросил Тихон.
– Есть, – кивнул парень. – Но они все белые. Типа ангельские.
– Ясно, – сказал Тихон и направился к выходу.
Арина поджала губы и двинулась за ним.
– Это единственный прокат в городе, где есть черные крылья! – сказала она.
Тихон не среагировал.
– Я деньги у мамы выдурила! – продолжала возмущаться Арина. – Врала ей.
– А вот это хорошо! – Тихон остановился. – Деньги нам понадобятся!
В строительном супермаркете они купили два рулона черных обоев и один – белых. И большой тюбик универсального клея. И еще каких-то реек, резинок и моток толстой проволоки. И мощные ножницы.
– Сам все сделаю, – пояснил Тихон. – Там не так сложно, за пару часов управлюсь.
Они засели в студии (Светлана не возражала) и принялись за работу. То есть сначала работал только Тихон, он принялся аккуратно вырезать из рулонов перья. Через пять минут Арина не выдержала безделья и подключилась. Тихон с готовностью вручил ей ножницы, а сам стал мастерить из реек, проволоки и резинок конструкцию, которая напоминала скелет птеродактиля.
– Неужели нельзя было обычной цветной бумаги купить, – бурчала под нос Арина. – Эти обои пока разрежешь…
– Обычная моментально измочалится, – сказал Тихон. – И рваться будет.
– Какие мы предусмотрительные! – ехидно заметила Арина.
– Просто я сначала думаю, а потом начинаю делать… Ну что ты мне тут нарезала? Это лопухи какие-то, а не перья! Мельче режь!
За пару часов они не управились.
Когда Светлана в третий раз напомнила, что Центр закрывается, была готова разве что четверть одного крыла.
– А можно я тут ночью поработаю? – спросил Тихон.
– Нет, – растерялась Светлана, – тут сигнализация… И вообще – нельзя без взрослых…
– А вы можете остаться? – Тихон смотрел требовательно. – Иначе не успеем…
– Но нужно же разрешение родителей… – Светлана не ожидала такого напора.
– Окей. – Тихон достал телефон, нашел в адресной книге номер и нажал вызов. – Мама? Мам, мне тут нужно на ночь задержаться… Ну у нас показ завтра вечером, надо кое-что доделать… Нет, папе не говори… Придумай что-нибудь… Окей, я ночую у тебя… Взрослые? Конечно!
И он протянул трубку Светлане. Ей ничего не оставалось, кроме как взять телефон и подтвердить, что всю ночь Тихон будет под ее личным присмотром.
Арина наблюдала за всей этой сценой с непонятным выражением лица. Когда разговор закончился, она виновато произнесла:
– Мне домой надо… Не могу же я маме сказать, что у твоей мамы ночую… Да и вообще… не хочу больше врать…
– Ага, – перебил ее Тихон, отнял ножницы и вручил Светлане. – Смотрите: вырезать надо перья примерно вот такого размера…
Раньше Тихон думал, что не спать всю ночь сложно. Оказывается, легко. Время летит независимо от тебя. И спать совсем не хочется.
Было три часа ночи. Светлана ушла пить чай к вахтерше. Тихон махнул одним готовым крылом, поднял ветер, вырезанные перья закружились по комнате.
На секунду он почувствовал себя настоящим Хаулом, у крыла была первобытная мощь, и Тихону не хотелось с ним расставаться. Он замер перед зеркалом. Крыло было тяжелое, неудобное, но правая рука быстро приспособилась им управлять. Левая рука безвольно повисла и казалась ненужной.
Поэтому второе крыло Тихон клеил, не поднимая головы. Светлана приходила и уходила. Приносила крепкий чай и пряники. Тихон резал и клеил. Клеил и резал.
И когда в семь утра он развернул оба крыла, он был абсолютно счастлив. Если бы на улице не было дождя, он бы так и пошел домой, и никто бы его не убедил в том, что это неправильно.
С крыльями он стал настоящим. С крыльями он стал собой.
Следующие сутки Тихон провел в счастливом коматозе. Перетерпел уроки. Отец свозил его на очередной сеанс «лечения».
Тихон сидел перед знахарем и ни на что не реагировал. Руки еще помнили тяжесть крыльев, и он мечтал, что скоро, совсем скоро выйдет в них на сцену. Удивительно, что до этого он боялся сцены как огня, но крылья изменили все.
Целитель вел себя странно. Все время ерзал, нервничал и через полчаса предложил отцу прекратить сеанс.
– Я вынужден сделать паузу, – сказал он, – ваш сын, судя по всему, находится в переломном моменте лечения. Сейчас нужно положиться на то, что здоровый мужской организм восстановится.
Тихон закрыл глаза. Крылья. Ему нужны крылья. В голове звенело.
В машине он вырубился. Отец неожиданно мягко его разбудил, отвел домой и уехал на работу.
Тихон собрался и побежал в Центр. Показ через два часа, но ему важно было прийти заранее.
Прошел уже час после показа, а Арина все еще с трудом сдерживала слезы. Это был полный провал. Абсолютный. Бесповоротный.
– Не переживай, – деревянным голосом в десятый раз сказала Светлана, – в конце аплодировали, значит, людям понравилось.
Арина вспомнила жизнерадостную бабушку, которая заскочила в зал переодеть своего внука после хореографии. Она хлопала громче всех и приговаривала:
– Надо хлопать, Ванечка, детки старались, готовились. Надо хлопать!
Арина не знала, что ее обидело больше. То, что хлопать «надо», или то, что они «детки». Хорошо, что они стояли на подиуме в масках, потому что слезы начали ее душить еще там.
– И зал в конце концов собрался, – продолжила Светлана.
– По сравнению с началом, конечно, – процедила Арина.
В шесть часов в зале сидело три человека, и любое количество людей в конце можно было считать собравшимся залом. Проходившие мимо дети. Родители, которым некуда деваться и которые маются от безделья в ожидании детей. Один папа открыл ноутбук и работал. Одна мама довольно громко разговаривала по телефону. Еще одна мама села на первый ряд, а потом раз пять вскакивала и убегала, цокая каблуками, а потом опять возвращалась.
Арина в страшном кошмаре не могла себе представить, что на их выстраданном показе будет именно так.
– Жаль, музыка на финал пошла не та, – сказала Светлана, – зато Тихон был в ударе.
Тут улыбнулась даже Арина. Тихон на самом деле сделал их показ. В середине этого ужаса она ему люто позавидовала. Он стоял, широко распахнув крылья, с таким блаженным выражением лица, как будто он на подиуме в Голливуде в свете сотни прожекторов, а в зале несколько десятков тысяч человек орут от восторга.
Не та музыка – он и глазом не моргнул. Медленно двигал своими огромными крыльями. В тот момент, когда за ним никто не переодевался, складывал их, приседал, поднимал по очереди то одно, то другое.
Сейчас он спал, сидя на полу, завернувшись в крылья, как в кокон, и продолжал улыбаться.
– Тихон очень хороший, береги дружбу с ним, – сказала Светлана.
Арина поморщилась от пафоса. Береги дружбу. Люди так не говорят. Но Тихон на самом деле очень хороший, тут со Светланой не поспоришь.
Арина успокоилась. Высморкалась.
– Ничего! – сказала она. – Следующий показ сделаем круче!
– Следующего показа не будет, – сказала Светлана.
Когда Арина пришла домой, мама встретила ее в коридоре со скрещенными на груди руками.
– Дыхни на меня, – велела она.
Арина даже спросить ничего не смогла от изумления.