«Голова не высохла еще… Замерзну на улице… Я ради него… Тварь неблагодарная… Ну и вали в свою Японию…»
Арина никак не могла сконцентрироваться, мысли разбегались. У нее на лице отразилось полное отчаяние.
– Слушай, – сказал Тихон, – я поеду, стану крутым художником, заработаю кучу денег и вернусь.
– Зачем? – спросила Арина.
– Ну…
Тихон понял, что сказать ему нечего. Он даже испугался, до такой степени ему нечего было сказать.
Зачем возвращаться? Чтобы всем показать – что он такой приехал, вышел из самолета, а его у трапа уже встречает машина.
И Арина. А он с огромным букетом цветов. И говорит:
«Я не гей».
А она такая:
«Я всегда знала».
В голове у Тихона тут же сложился комикс. Черно-белый. А цветы ярко-красные. И красные губы у Арины. И красные щеки у отца, который тоже в аэропорту, смотрит на все это, и ему стыдно. И он уходит вдаль, понурив голову, но Тихон его догоняет и прощает. Потому что в японских традициях старших надо уважать. И вообще.
Тихон представил все это так явно, что начал озираться в поисках карандашей и бумаги. Но увидел только Арину, которая выскочила в дверь.
Только когда в мозгу вспыхнула очередная картинка – черно-белая комната, силуэт Арины в дверном проеме, – понял, что происходит.
– Стой! – крикнул он и бросился следом.
Выскочил на лестничную площадку, услышал торопливые шаги по лестнице (крупный план: туфли над ступеньками), сообразил, что сам в тапочках. Бросился назад, не смог вспомнить, где его кроссовки, так и побежал (повтор крупного плана – ноги в тапочках, один тапок опасно висит на кончиках пальцев, сейчас упадет).
Виктор выбросил в окно пустой стаканчик из-под эспрессо, покосился на стоящее рядом такси. Там сидела Аринина мать. Она не знала никого с улицы Лесной, но все-таки приехала.
Виктор еще раз оценивающе рассмотрел лицо Жанны и удивился себе: с чего он вдруг ночью решил за ней приударить? Наверное, освещение сбило с толку. Пожилая уже тетка, не в его вкусе…
Жанна выскочила из машины и понеслась к подъезду. Виктор перевел взгляд – Арина быстро шла, почти бежала, от дома. А за ней, нелепо шлепая тапочками, вприпрыжку несся Тихон.
Виктор распахнул дверь и бросился к сыну, до него было не больше сотни шагов.
Тихон отца не заметил. Он в три прыжка догнал девчонку, развернул ее к себе и поцеловал.
Виктор обогнал Жанну, которая от неожиданности превратилась в соляной столб, добежал до Тихона, оторвал его от Арины и от всей души отвесил оплеуху.
Телефон у Тихона Виктор, конечно, отнял. И ноутбук. И загнал в комнату. Тихон тут же забаррикадировал дверь и на все окрики не отзывался. Виктор сел прямо на пол и понял, что с него хватит. Ломать дверь он будет потом. И воспитывать. И все остальное.
Потом.
Сейчас нужно немного отдохнуть.
И не позволить этому неврастенику снова сбежать.
Виктор привалился к двери спиной.
Надо просто отдышаться.
Почти двое суток на ногах.
Это снова была американская хай-скул.
Та же сцена, которая уже снилась Виктору несколько раз.
Теперь он был…
От ужаса Виктор попытался проснуться, но не смог – даже во сне он чувствовал нечеловеческую усталость.
Он был той самой чирлидершей. Сюзи.
Высокий, поигрывающий мускулами парень шел прямо на него. То есть на Сюзи. Виктор внутри чирлидерши орал: «Беги! Уходи! Прячься!», но проклятое чужое тело не слушалось.
За высоким парнем двигался его дружок, низколобый, с тяжелой челюстью. Маленькие глазки рассматривали тело Сюзи, задерживаясь на открытых участках. Глазки поблескивали, низколобый то и дело сглатывал слюну. Виктору наконец удалось чуть-чуть сдвинуться. Между ним и парнями оказался сутулый мальчишка, лица которого Виктор рассмотреть не мог.
– Хай, беби! – сказал высокий, сбивая сутулого плечом.
Мальчишка шлепнулся на землю, низколобый хохотнул, но его вожак не стал отвлекаться на мелочи. Он смотрел на оцепеневшую чирлидершу.
– Ты чего, не рада меня видеть? – Высокий приблизился вплотную. Изо рта у него разило ментолом.
Виктор напряг последние силы и отшатнулся.
– Куда?! – Грубые мужские руки схватили девушку.
Было больно.
И стыдно.
И абсолютное бессилие охватило Виктора.
Он не смог даже зажмуриться.
Высокий ухмыльнулся и запустил руку под футболку чирлидерши…
Виктор понял, что лежит на полу в прихожей, а его кто-то трясет за плечо.
– Пап! Ты чего? Пап!
«Это Тихон».
Виктор с трудом сел. Все тело затекло, особенно болела шея.
– Ты стонал, – сказал Тихон. – Я думал, у тебя… это… приступ какой-нибудь…
– Все нормально, – просипел Виктор. – Иди… спи… я тут…
Тихон выпрямился, помолчал немного и сказал:
– На диван иди. Я не сбегу. Сегодня. Хотел бы сбежать, уже был бы на вокзале.
Он закрыл за собой дверь, но баррикадироваться не стал. Виктор, старясь не кряхтеть, принялся подниматься на ноги.
Арина проснулась. Рядом с кроватью стояла табуретка, а на ней чай и печенье. Как в детстве. Во время болезни мама всегда ставила рядом с Арининой кроватью табуретку. И чай с малиной, заваренный в термосе. За окном было темно.
«Уже или еще?» – подумала Арина, как сквозь вату.
Очень захотелось позвать маму, уткнуться в нее носом и даже не жаловаться – мама сама все поймет, погладит по головке, пообещает, что все будет хорошо, поцелует…
Остатки сна сдуло.
Арина вспомнила, как Тихон ее целовал.
И все остальное – побег, обиду на маму, новый побег.
Дверь приоткрылась, Арина притворилась спящей. Мама постояла, послушала дыхание дочери, осторожно притворила дверь.
Арина лежала, зажмурившись, и думала. Тихон поцеловал ее. По-настоящему. Не как гей. Или нет? Откуда Арине знать, как целуют по-настоящему? Она читала в каких-то книгах… Как там было?
«Все внутри оборвалось». Да не обрывалось ничего. Было полное обалдение, это да.
«Горячая волна прокатилась по ее спине». Холодрыга была. И никакой горячей волны.
«Она затрепетала».
«Время остановилось».
«Ей казалось, что земля уходит из-под ног».
Вообще ничего похожего.
Может быть, он все-таки не по-настоящему? А зачем тогда?
У Арины замерло дыхание. Она все поняла. Тихон догадался, что она в него влюблена, поэтому и поцеловал. Типа как бы из жалости. Сволочь!
– Ты же не спишь, – сказала мама над самым ухом. – Может, тогда позавтракаем?
Завтракали молча. Арина уставилась в одну точку. От неразрешимого вопроса («Что это было?») у нее разболелась голова. Мама поглядывала на нее искоса, боясь спугнуть.
– Слушай, Арина, – не выдержала она, – мы с тобой обе наворотили дел. Я тоже виновата…
– Ты была права, – мрачно сказала Арина, – сволочи они все.
– Ну не все, – возразила Жанна, но под взглядом Арины осеклась и добавила: – Наверное…
Больше они не разговаривали.
Днем Жанна хотела съездить в магазин, но, когда выходила из подъезда, увидела страшное.
На другой стороне дороги стояла спортивная двухместная машина. За рулем сидел Андрюша Лазуркин и нехорошо улыбался.
Жанна вернулась домой.
Виктор немного сомневался, стоит ли заходить к Тихону. Но потом спохватился – это его сын! Виктор имеет право заходить к нему в любое время!
У входа замешкался и неожиданно для себя постучал.
– Да, – сказал Тихон после паузы.
Виктор вошел и увидел, что сын ожесточенно что-то рисует. Даже не пытается спрятаться. Виктор набычился, подошел ближе, присмотрелся. Нет, вроде ничего гейского. Какие-то длинноногие-длиннорукие фигурки. Мрачновато, но вполне по-мужски.
Виктор сел на тахту.
– Уроки сделал? – спросил он.
Тихон мотнул головой. Из-за челки было не видно глаз, не понять – грустный он, злой? Или плачет?
– Постригись! – приказал отец.
Тихон не среагировал. Палкообразные руки-ноги человечка на листочке выписывали кренделя.
– Как в школе дела?
Нет реакции.
– Как подруга твоя?
Снова ноль.
– Я с тобой говорю вообще-то! – повысил голос Виктор. – Как подруга?
– Никак, – выдавил из себя Тихон.
– Поругались?
– Она мне не подруга. – Тихон явно не собирался вдаваться в подробности.
– Да я ж все видел, – сказал отец, – просто ломается, они все такие. Не эта будет, так другая.
Карандаш в руках Тихона мелькал все быстрее.
– Знаешь что? – сказал Виктор. – Забей. Не парься. Главное – ты мужик.
Тихон опустил голову еще ниже. Теперь казалось, что рисует он на ощупь.
Виктор поднялся.
– У нас сегодня вечером «Ночная лига», – сказал он. – Мы с «Волками» играем. Пойдешь?
Тихон так удивился, что посмотрел на отца.
Виктора давно звали в «Ночную лигу», но он всегда отказывался. Причем отказывался очень агрессивно: «Нашли малолетку с чайниками играть. Пусть сами друг друга калечат…»
– Чего так? – спросил Тихон.
– Да уговорили, – сказал Виктор, – там, короче… В общем, не могу подвести мужиков. Да и пузо вот выросло…
Виктор похлопал себя по животу.
Эта нескладная попытка пошутить так тронула Тихона, что он от неожиданности кивнул. И сказал:
– Ладно.
Отец недоверчиво взглянул прямо в глаза Тихону. Тот не отвел взгляд.
– Супер, – сказал Виктор. – Через полчаса.
И вышел.
Тихон уселся на трибуне в стороне от немногочисленных зрителей и, пока отец с друзьями разминался, малевал в блокноте.
Мысли скакали, потому и рисунки получались невнятные. Какие-то каракатицы с ручками. Попытался нарисовать Арину, но получилась перекошенная физиономия с выпученными глазами. В принципе, очень похоже на Аринино лицо, когда он ее поцеловал. Но не вдохновляло.
Наконец игра началась. Тихон и не предполагал, что его так увлечет. Тяжелые тела бывших профессионалов носились по коробке с мощной грацией. То и дело кого-то сбивали с ног или вбивали в борт (правда, тут же с шутками поднимали). Шайба летала так, что Тихон не успевал за ней уследить. И когда папа вколотил гол в чужие ворота, Тихон не удержался от радостного вопля. Правда, спохватился и сделал вид, что увлечен н