В цеху Тихон оказался за десять минут до смены, как раз чтобы переодеться. Частный цех отличался от государственного тем, что не надо было уходить по гудку, график был гораздо свободнее. Ну и пили, конечно, поменьше. За два года на большой мебельной госфабрике Тихон насмотрелся такого, что с любовью вспоминал папин бар – там посетители хотя бы не пытались работать.
В частный цех его сманили по рекомендации, адекватных рабочих собирали по всему городу. Делали кухни из ДВП. Платили хорошо. Тихон был доволен. Хотя коллеги его сторонились – выглядел он совсем не как представитель рабочего класса. Сразу после школы на первые заработанные деньги он сделал себе на спине тату – крылья. Потом пытался отрастить бороду и покрасил ее в синий цвет, но пришлось сбрить, потому что отец на сине-голубую гамму до сих пор реагировал неадекватно. Потом Тихон пробил в ухе тоннель и проколол ноздрю. Ноздря так и не зажила, от этой идеи пришлось отказаться, а тоннель остался. Последнее, что сделал Тихон, это выбрил себе половину головы, а на второй половине сделал временную тату. Знакомые девчонки нарисовали ему хной китайский иероглиф «мечта».
Он год назад загадал желание. Тихон даже не мечтал, просто верил, что все получится. И сегодня был день «Ч». Тихон глянул на смартфон. Самолет с Ариной летел. Пока все шло по плану.
Тихон развернул техкарту, надел очки и включил станок.
Смена пролетела незаметно. В наушниках дребезжали китайские песни (по опыту с японским Тихон знал, что так легче привыкнуть к языку), руки сами выполняли заученные движения. А то, что остальные рабочие не лезли с разговорами, его вполне устраивало.
Он уже направлялся к раздевалке, когда его поймал за руку мастер:
– Тихон! Стой! У нас ЧП! Петров в аварию попал, а у нас заказ со сборкой.
Тихон не любил ездить к клиентам, предпочитал работать в цеху. Но по тону мастера понял, что не отвертится. Тихон закатил глаза. Мастер отреагировал нецензурно.
– Оплатишь, – сказал Тихон, – но я в восемь должен быть в аэропорту.
– Ну вот и стимул, – сказал мастер, – быстрее закончите. Там всего-то шкаф да стол!
«Шкаф да стол» оказался стенкой и двумя комодами.
Инструкции состояли из фраз: «Скрепить согласно рисунку 1» и «Использовать стяжку ассиметричную». К описанию прилагалась полустертая схема и невнятная спецификация. К счастью, Тихон не впервые участвовал в сборке, поэтому работал, не глядя в инструкцию. Особенно старался не смотреть на пояснения «Шкаф 3 собирается двумя специалистами». Второй специалист повез срочные заказы дальше, и Тихону пришлось водружать антресоли на место, используя колени, плечи и макушку.
Но в семнадцать тридцать все было готово. Заказчица – подслеповатая бабуся – пыталась накормить «замечательного юношу» голубцами, но Тихон проявил твердость: по пути в аэропорт он собирался заскочить домой и принять душ.
Он проехал полпути, когда позвонила мама.
– Тиша, – затараторила она, – выручай! У нас аврал, Петя в командировке, а Диану нужно из садика забрать! И девчонок из Центра! Только успей до шести, ладно? На меня уже ругаются! А с меня ужин!
«Ну и зачем было третью рожать, – подумал Тихон, – если у тебя постоянные авралы?»
В Центр он успел без десяти шесть. В садик – без одной минуты.
Четырехлетняя Диана, одетая и надутая, как воздушный шарик, сидела в пустой группе.
Свою обиду – почему ее опять забрали последней – она выместила на Тихоне. Пришлось водружать Диану на шею и изображать лошадку.
Доставив сестер домой, Тихон позвонил маме.
– Как не дождешься? – запричитала она. – А ужин? Ты хоть рассольник в холодильнике возьми разогрей!
Еще труднее было с близняшками. Мелкая потребовала, чтобы Тихон оценил ее последнюю акварель, которую она сотворила в изостудии. Немелкой пришлось три раза напомнить, что булочки – только после нормальной еды.
Когда Тихон открыл дверь, чтобы сбежать, подала голос Диана:
– А я описялась!
Тихон бежал легкой трусцой, надеясь, что выглядит спортсменом. До отхода автобуса в аэропорт оставалось минут двадцать. Он успевал.
На запястье зажужжало. Тихон решил было проигнорировать, но на экранчике часов загорелось «Коля-бар». Тихон, из последних сил надеясь на чудо, нажал на «ответить».
– Приезжай, – голос в наушниках был усталым.
– Как всегда? – спросил Тихон.
– Даже круче.
Бармен Коля оказался прав. Сегодня отец был не просто пьян. Он был, что называется, в дрова. Когда Тихон привычным движением подхватил папу под мышки, ему показалось, что поднимает чурбан.
– Я такси вызвал, – предупредил Коля. – С его телефона. Сейчас подъедет.
В такси Тихон мечтал об одном – чтобы отец не проснулся. И так перед водителем стыдно. Но отец проснулся. Осмотрелся.
– Выглядишь как чмо, – с трудом выговорил он.
Тихон не ответил. Тогда Виктор обратился к водителю:
– Ты не смотри, что у него в ухе дырка! И прическа… как у… этого! Он мужик! Он о-го-го!
Водитель вежливо улыбнулся.
– Молодой еще! – продолжал убеждать его Виктор. – В институт не пошел… Занимается хрен знает чем. Рисуночки рисует!
Он снова повернулся к сыну:
– Ты когда фигней бросишь заниматься? Стыдно же! Лось сохатый, а малюет…
Папа попытался изобразить, что именно малюет Тихон. Вышло нечто замысловатое.
– Я же ему свой бизнес передать собираюсь! – Виктор снова переключился на таксиста. – У меня же… сеть ресторанов… в перспективе. А он…
– Я вообще-то работаю, – не выдержал Тихон.
– Работает он! Табуретки строгает… Нет, ты когда за ум возьмешься? Фамилию позоришь… И что у тебя с волосами?! Причешись!
К счастью, они приехали. Тихону пришлось волочь отца до подъезда. Папа путался в ногах, бормотал, что он сам, и это сильно замедляло перемещение.
Когда он наконец угомонился и затих на диване, Тихон стащил с него обувь и посмотрел на часы. До прилета Арины оставалось сорок минут. Ни о каком автобусе речи уже не было.
Поколебавшись секунду, Тихон взял отцовский мобильник и запустил поиск такси. В «Примечаниях» написал: «Двойной тариф, если доставите в аэропорт к 20:40». Тут же отозвалось несколько охотников. Тихон выбрал самый дорогой вариант – отец за сегодняшнее ему был должен.
Чуда не произошло. Даже двойной тариф не помог.
Тихон выскочил из такси в начале десятого, на ходу набирая Арину.
– Не, ну я так не играю, – сказала она, – я надеялась на торжественную встречу с цветами у трапа…
– Ты уехала? – спросил Тихон.
– Конечно, – сказала Арина, – заплакала и уехала. Разочаровалась в тебе. И в жизни. И вообще.
– Где ты? – спросил Тихон, постепенно успокаиваясь.
– Голову направо поверни, – сказала Арина.
Она стояла у барной стойки небольшого кафе.
– Ой, черт, – вырвалось у Тихона, – в жизни бы не узнал.
– На себя посмотри, – засмеялась Арина.
Худющая, высокая, в смешном платье до пят и с волосами, небрежно собранными в пучок. Рядом с ней стоял чувак. Явно иностранец.
– Это Джон. Американец. В самолете познакомились, – сказала Арина.
Джон лучезарно улыбнулся.
– Быстро бежал? – спросила Арина. – Спешил? Наверное, нужно тебе отда-а-ать…
Арина полезла в рюкзак и нарочито долго там копалась. А потом быстро достала конверт.
– Та-дам! – сказала она.
Тихон даже не пытался изобразить равнодушие. Схватил конверт.
– Дома почитаю, – сказал он.
– Ну уж нет! – возмутилась Арина. – Я, между прочим, тоже имею право взглянуть! В конце концов, я, можно сказать, стояла у истоков. Показывай давай!
И Тихон почти не дрожащими руками вытащил из конверта письмо.
Джон вытянул шею. Арина лихо затараторила по-английски.
– Тихон рисует комиксы. Сейчас китайцы ищут художников для своих маньхуа, причем европейских художников, хотят атаковать Запад. У Тихона уже толстое резюме: пара бумажных книг, одна экранизация, куча веб-работ. Да и куча дипломов. Но вот это, – она кивнула на письмо в руках Тихона, – козырной туз в его колоде.
– Окей, – сказал американец, – а что за туз?
– Рекомендательное письмо от Миядзаки. Ты знаешь, кто такой Миядзаки?
Джон отрицательно мотнул головой.
– Я тебе покажу, – сказала Арина. – Короче, это зе бест в Японии. Я через друзей подсунула ему пару работ Тихона. Миядзаки понравилось, он написал рекомендацию для китайцев.
Джон широко улыбнулся:
– Это великолепно!
– Когда будешь заявку посылать? – спросила Арина у Тихона.
– Сегодня ночью, – ответил Тихон.
Текст, любовно выведенный на бумаге, начал плясать перед глазами. Тихон попытался зацепиться взглядом за что-нибудь. Таким якорем стал иероглиф «хайру».
Простой и ясный.
Крылья перед взлетом.
Тихон почувствовал, как зачесались плечи – там, где раскинулись нарисованные крылья.
Настоящие.