Митинг, на который соберутся десятки тысяч людей, без звукоусилителей — провальная затея. Поэтому мы приобрели у радиолюбителя за 100 рублей (месячный оклад) мощный ламповый усилитель в комплекте с громкоговорителями. Но нужна была электрическая розетка. Где? На гранитном пандусе СКК. Обеспечить ее уговорили местного электрика комплекса. Для подстраховки собрали резервную установку с громкоговорителями на аккумуляторах.
И вот на пространстве перед Большой спортивной ареной — гигантское скопление народа. Перед площадью большая гранитная трибуна. В самом углу площади стоят группы коммунистических активистов с красными знаменами. Их за отгулы привезли на автобусах инструкторы райкомов КПСС. Но таких было явное меньшинство.
Когда мы размещали динамики на ограждениях трибуны, то рядом топтались двое в штатском: «Где свет возьмете, чудики?». Я пнул сугроб, оттуда вывалился провод с розеткой. Электрик не подвел. Микрофон и громкоговорители работали. У людей в штатском вытянулись лица, но мешать нам они не стали. Позже мы поняли почему.
Выступали народные депутаты СССР — члены Межрегиональной депутатской группы. Я предоставлял слово одному, второму, третьему. Кто-то тронул меня за плечо. Оборачиваюсь — слово просит первый секретарь обкома Борис Гидаспов. Когда я объявил его, площадь взорвалась криками: «Долой!», «Позор!». Кричали все, в том числе и люди, мобилизованные райкомами КПСС. Гидаспов стоял молча. Мне самому от криков было неуютно — а каково ему? Я поднял руку, площадь смолкла. Сказал о наших демократических убеждениях, которые требуют давать слово всем, в том числе нашим политическим противникам. И даже первому секретарю обкома той партии, против всевластия которой мы выступаем. Гидаспов выступал минут пять, никого не убедил. Когда закончил, площадь вновь взорвалась ревом. Меня пробрала дрожь: какая же у людей ненависть к коммунистам!
Наш митинг продолжался часа полтора. Никто не уходил. Телевидение вело трансляцию на всю страну. Сторонники Перестройки в других регионах страны воспрянули духом: повернуть вспять реформы не получится! А организовала и провела митинг небольшая группа активных граждан. Просто им было очень важно, что станет с их Родиной.
С критикой тезисов Андреевой выступили известные публицисты, деятели культуры, ученые. «Правда» опубликовала 5 апреля 1988 года статью «Принципы перестройки: революционность мышления и действия». Подписи под ней не было, но стало известно, что ее написал Александр Яковлев. В статье подтверждался курс на демократизацию, а статья Андреевой была расценена как попытка ревизовать партийные решения, как манифест антиперестроечных сил. Уловив настроение общества и реакцию Горбачева, «Советская Россия» 6 апреля перепечатала эту статью, а 12 апреля поместила подборку «Из почты этих дней», в которой проявилось «раскаяние» редакции.
На съездах народных депутатов
Демократия — это государственное устройство страны, показывающее, чего стоит ее народ.
Народные депутаты РСФСР собрались 16 мая 1990 года в Москве в Большом Кремлевском дворце на свой первый съезд. В повестке дня — избрание председателя Верховного Совета РСФСР. Борис Ельцин, как признанный кандидат на эту должность, встречался с делегациями регионов. Встретились с ним и депутаты от Ленинграда. Когда Ельцин изложил свою экономическую программу, мы ее жестко раскритиковали, доказывали, что предложенными полумерами не обойтись, нужны последовательные и радикальные реформы. Приводили исторические параллели, ссылались на опыт других стран. Ельцин критику воспринял и предложил подключиться к доработке его программы.
Мы, противники советской власти, оказались перед выбором — между коммунистом Иваном Полозковым и вчерашним секретарем обкома Ельциным, ставшим к тому времени весьма популярным. Поддержав на пост председателя кандидатуру Бориса Николаевича, несмотря на огрехи его программы, мы имели хотя бы шанс на проведение реформ. В противном случае таких шансов не было. Так началось наше сотрудничество с Ельциным.
Мы тесно с ним взаимодействовали, например, при отчетах председателя Верховного Совета РСФСР, а позже — президента России перед съездами народных депутатов. По регламенту председатель ВС обязан был выступать с докладом о текущем моменте и планируемых мерах по решению назревших проблем и затем отвечать на вопросы депутатов. Заседание транслировалось в прямом эфире. В условиях политического противостояния 1991–1993 годов вопросы были предельно жесткими, каверзными и злыми. А поиск правильных и выигрышных ответов был для докладчика непрост, хотя бы из-за цейтнота. Микрофоны обычно оккупировали коммунисты и их союзники — аграрии и «красные директора». Что ни вопрос — издевательство над здравым смыслом или откровенная ложь в самом вопросе. Согласитесь, несправедливо, когда за рыночные реформы голосует значительная часть депутатов, а «отдуваться» на трибуне съезда и перед телезрителями за их реализацию приходится одному Ельцину. Мы должны были ему помочь.
На балконе зала съездов в Кремле собрались депутаты-демократы. У стенки в углу примостились депутаты от компартии — чтобы быть в курсе наших планов и своевременно доложить о них руководству своей фракции. Я пустил по рядам шапку и предложил каждому вложить в нее свой завтрашний вопрос президенту. Причем вопрос должен был дать возможность рассказать, отвечая, что уже сделано и что препятствует рыночным и политическим реформам. Пообещал отобрать самые удачные и попросил всех завтра в 6.00 занять очередь у микрофонов. Депутаты идею поддержали, листки с вопросами сложили в шапку, соглядатаи ушли ни с чем. Из сотни вопросов мы с коллегами-экономистами отобрали 30 наиболее позитивных и ближе к вечеру отвезли Борису Николаевичу, предложив свои варианты ответов. Мы понимали, что Ельцин вправе сам решать, как лучше отвечать. Но он, по крайней мере, будет знать заранее многие вопросы и сможет подготовиться к ответам.
Утром, когда он делал свой доклад, у всех 6 микрофонов очередь состояла почти сплошь из наших сторонников. В руках у них были списки вопросов, отосланных накануне Ельцину. Президенту не приходилось судорожно искать цифры, они, заранее подобранные, лежали перед ним. Отвечал он убедительно, выглядел выигрышно.
Сотрудничать с Ельциным мне, народному депутату, довелось в разных формах и при различных обстоятельствах, в частности, при обсуждении законопроектов о собственности, о предприятиях и предпринимательской деятельности, о приватизации. Обычно такие обсуждения проходили в узком кругу перед вынесением их на слушания в Верховном Совете.
Из истории с Законом о собственности видно, насколько в начале 1990-х годов россияне отставали от населения развитых стран в понимании институтов рынка. Хотя было понятно, что переход к рынку невозможен без легализации в стране частной собственности, были скептики. Так, в мае 1990 года Анатолий Чубайс, тогда доцент Ленинградского инженерно-экономического института полагал, что пройдет несколько лет, пока народ и власть дойдут до понимания, что с коммунистической фикс-идеей отрицания частной собственности и предпринимательства пора заканчивать. Я в сравнении с ним выглядел сумасшедшим оптимистом, считая, что телегу надо готовить зимой, а законопроекты писать загодя.
Набросал проект закона о легализации частной собственности в России и как народный депутат РСФСР поехал с ним в Москву. В Комитете по законодательству Верховного Совета узнал, что законопроект на эту тему завтра выносится на первое чтение. Упросил секретаря комитета Николая Рябова познакомить меня с его текстом. Он, нехотя, согласился. Прочитав, что «в России признается государственная, муниципальная и частная собственность», я спросил: «А куда относится собственность церкви, профсоюзов, некоммерческих организаций?». Рябов ничего не ответил, но позвонил председателю комитета Сергею Шахраю: «Тут депутат из Ленинграда вопросы странные задает, подойдите». Пришел Шахрай: «Экономист, говорите? У двух экономистов всегда три мнения». Я попросил отложить шутки в сторону: «Допущена глупость, законопроект надо снять с повестки дня и переписать». Шахрай неохотно согласился и предложил мне присоединиться к рабочей группе. Закон о собственности в новой редакции был принят 24 декабря 1990 года. За ним последовал Закон о предприятиях и предпринимательской деятельности. Они расчистили дорога к рынку. Через несколько лет на смену этим законам пришел новый Гражданский кодекс РФ.
Всегда ли прав народ?
ГКЧП
Никто никогда не имел других прав, кроме тех, какие завоевал и сумел сохранить за собой.
Весной 1991 года ситуация в СССР накалилась. Армия проводила странные военные учения под Москвой. В Вильнюсе была предпринята попытка захвата парламента и телецентра. Рижский ОМОН штурмовал республиканское МВД. Михаил Горбачев проявлял нерешительность, медлил с назревшими рыночными реформами, его авторитет в народе стремительно падал. На этом фоне быстро росла поддержка народом российского руководства во главе с Борисом Ельциным. Но нам не верилось, что высшая партийная номенклатура так просто поступится властью и согласится на политическую конкуренцию.
19 августа в 6.00 меня разбудил телефонный звонок: «В Москве военный переворот. Вот гады, они все-таки на это пошли!». Я попросил жену собрать в сумку пару белья, две книги и бутерброды. Неясно, как все сложится, может быть, придется сразу уходить в подполье.
Приехал в Ленсовет. Председатель Комиссии по экономической реформе Сергей Васильев проводил собрание депутатов демократических фракций. Распределяли обязанности, решали, что кому делать. Когда я вошел в зал, он сразу обратился ко мне: «Мы при любой диктатуре должны иметь свою прессу. Ты — редактор “Невского курьера”, тебе и отвечать за подпольные издания. Решай сам, что и как делать». Дал мне в помощь молодого депутата и предложил браться за дело немедленно.