Почему в Хельсинки расходы на жилье, отопление и техническое обслуживание домов ниже, чем в Петербурге? Почему там городских чиновников меньше, а порядка больше? Почему деньги городского бюджета не «пилят»? Потому что финны организацию местного хозяйства считают своим кровным делом, налоги для них — складчина. А раз складчина, то надо знать, на что они пошли. Любой желающий может получить информацию о том, сколько потрачено на новую больницу, сколько стоили кровати, простыни или умывальники. И даже если не все горожане будут копаться в смете, то всегда найдутся активисты и журналисты, которые это сделают и предадут огласке несуразности. Хорошо бы нам наконец-то понять, что развитые страны потому и развитые, что там граждане, лично участвуя в общественных делах, считают деньги не только в своем, но и в общем кармане.
А у нас со времен князей-варягов и татаро-монгольских ханов налоги воспринимаются как дань. Не наше дело, на что их хан (чиновник) тратит. Жителей не интересует городской бюджет и его исполнение. Впрочем, надо признать, что не каждый должен об этом печься. Идея самоуправления и состоит в том, что, во-первых, информация органов власти доступна всем гражданам, а во-вторых, люди избирают своих представителей-депутатов, обязанных оценивать работу чиновников по затратам и результатам. В-третьих, и это главное, граждане вправе на честных выборах решать, стоит ли им переизбирать пассивного депутата или проштрафившегося мэра. И такая система работает!
В США в каждом квартале жители создают комитеты, которые на добровольных началах отслеживают, как голосует их конгрессмен, какие поправки в законопроекты вносит, как исполняются бюджет города. В 1994 году я присутствовал на слушаниях по поводу строительства гостиничного комплекса в американском Портленде. Зал был полон. Представители профсоюза строителей, гильдии архитекторов, транспортников, активисты политических партий и местные жители хотели разобраться, не ущемит ли их интересы строительство нового жилого комплекса при въезде в город. Вел слушания чиновник с функциями судьи. Все знали: если муниципальные власти не учтут существенные замечания участников слушаний, то их решения будут оспорены в суде.
В 1990-е годы мы начали внедрять подобные слушания в России. Так, в 1992 году депутаты Ленсовета приняли первое в стране положение о бюджетном процессе, которое делало бюджет Санкт-Петербурга прозрачным. Худо-бедно, но горожане осваивали такое нововведение, как бюджетные слушания. В 1998–2003-х годах они уже проводились по всему северо-западу и оказывали влияние на то, какие суммы и на какие цели будут записаны в проекте бюджета. Но постепенно исполнительная власть и послушные законодательные собрания профанировали участие граждан и их объединений в принятии бюджета города и решении других важнейших проблем. Объявления о слушаниях в газетах часто публикуются, как того требует закон, но сами они проводятся сугубо формально или вовсе не проводятся.
Можно долго сетовать на пассивность людей на бюджетных и иных слушаниях, но пока не будут изменены наша сверхцентрализованная бюджетная и налоговая системы, пока не будет должных стимулов к развитию федерализма и местного самоуправления, все эти призывы — мертвому припарка. Действительно, сегодня федерация в России сохранилась лишь в официальном названии государства. При реальном федерализме регионы имеют средства и полномочия для решения своих проблем и на равных договариваются с центром, а не «берут под козырек» и не выпрашивают субсидии. Если в стране нет четких правил по разделению поступлений от налогов в федеральный, региональные и местные бюджеты, то господствует «ручное управление», а точнее — произвол.
Мировой опыт показывает, что экономическое неравенство регионов и местных сообществ не удается выровнять подачками центра. Отстающие в развитии субъекты быстро проедают дотации и продолжат стоять с протянутой рукой. Нужны жесткие бюджетные ограничения и стимулы. Если власти не способны создать условия для развития бизнеса в данном регионе и обеспечить приличный уровень жизни, то его население живет в нищете или пусть переизбирает плохую власть.
Пока же центральное российское правительство перераспределяет по стране нефтяные доходы. Кому-то на хлеб не хватает, а кому-то дом в Англии не обременителен. Зато в стране — политическая стабильность. Ресурсы для такой тупиковой стабильности у нас еще есть. Некоторые страны так живут десятилетиями. Но когда цены на нефть падают, такая стабильность сливается в Лету. А это предвестие смуты. Можно ли ее избежать? Можно, если уже сейчас передать полномочия и ресурсы на уровень регионов и местных сообществ, оставив за центром только оборону и внешнюю политику. Можно, если в представлении широких масс произойдет, наконец, революция в отношении к власти. Когда придет понимание того, что это не Богом данная, не силой захваченная власть, а нами избранная, нам подотчетная, нами контролируемая и нами меняемая команда депутатов и служащих нам чиновников!
Россия слишком большая страна, чтобы ей эффективно управлять в ручном режиме посредством бюрократической вертикали. Переход к государству, где органы власти контролируются снизу, неизбежен, как бы этому ни противилась нынешняя политическая элита. Конечно, при этом возникнут специфические проблемы, будут и удельные княжества, и засилье популистов. Любые реформы таят угрозы, но честные выборы — хороший учитель. Люди быстро устают от популистов, во власть приходят ответственные лица. Особенно если их работу реально контролируют население и местные парламенты. Такова историческая тенденция. Стоит ли ей сопротивляться?
С бюджетами органов местного самоуправления ситуация еще хуже, чем с бюджетами регионов. На реализацию местных проектов у них есть три источника: местные налоги, дотации из бюджетов более высоких уровней и банковские кредиты. Нигде в мире муниципалы своими собственными средствами не обеспечены, везде их дотируют. Чем больше удается собрать местных налогов, тем самостоятельнее местное самоуправление. В развитых странах местные налоги обеспечивают около 40 % потребностей муниципалитета, остальное — за счет государственных дотаций и кредитов. А в России — 4 и 96 %, соответственно. О какой самостоятельности местного самоуправления может идти речь?
Нужно менять пропорции налогообложения и бюджетной системы, а также наши порядки. При этом не изобретать велосипед, а копировать полезные институты развитых стран, переводить их законы на русский язык и изучать, как и стимулы к применению этих законов на практике, в том числе в работе органов местного самоуправления. Взять хотя бы полицию. В Грузии при реформировании полиции в основу положили американское законодательство и правоприменение, добились, чтобы закон работал. Сегодня грузинской полиции доверяет 86 % населения — больше, чем в Европе.
В начале 1990-х годов российские реформаторы понимали, что возрождение в России местного самоуправления — залог развития демократии. Был шанс устранить историческую несправедливость. Ведь в России, как в Европе, в средневековых городах были народные вече. Наибольшего расцвета самоуправление достигло в Великом Новгороде и Пскове, где жители избирали должностных лиц, а основные вопросы жизни решало вече. Иван Грозный, стремясь к абсолютной власти, утопил Великий Новгород в крови, ликвидировал его самоуправление. В России на века утвердилось самодержавие — и в жизни, и в архаичной народной культуре.
В Конституции 1993 года записали, что органы местного самоуправления не есть органы государства, они обеспечивают самостоятельное решение населением местных вопросов, владение, пользование и распоряжение муниципальной собственностью. Органы МСУ формируют и исполняют местный бюджет, устанавливают местные налоги и сборы, охраняют общественный порядок. Всё, как в Швеции.
В 1998 году Россия ратифицировала Европейскую хартию «О местном самоуправлении», принятую Советом Европы в 1985 году. Эта хартия является международным договором и имеет приоритет над внутренними российскими законами. Она декларирует самостоятельность органов МСУ в реализации собственных инициатив по любому вопросу, который не исключен из их компетенции и не отнесен к компетенции другого органа власти. Любой административный контроль над органами МСУ возможен только в формах и случаях, предусмотренных Конституцией или законом, и только для обеспечения законности и конституционных принципов.
В 2003 году Госдума приняла Закон об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации, в котором есть и положительные, и отрицательные моменты, но на практике реализовалась только идеология огосударствления органов МСУ. Сегодня городские бюджеты — преимущественно бюджеты «исполнения государственных полномочий». Местные власти отвечают и за гражданскую оборону, и за защиту населения в чрезвычайных ситуациях, и за профилактику терроризма… Количество переданных федеральных полномочий растет, а доля субсидий на эти цели в местных бюджетах сокращается.
Тезис «мэр (депутат) — слуга народа» воспринимается россиянами с сарказмом. Это не соответствует нашему личному опыту. Для нас глава местного сообщества и даже председатель ТСЖ или дачного товарищества — всегда начальник. Его статус сильно отличается от статуса человека, которого мы наняли для определенной работы. Работника мы вправе выгнать, если он плохо работает или замечен в воровстве. Он, правда, может подать на нас в суд, но если основания для разрыва договора нами правильно зафиксированы, то шансы выиграть у него минимальны. Напротив, избранный глава, депутат, председатель ТСЖ (должностное лицо) ощущает себя капитаном корабля или, как минимум, старшим помощником капитана. Мы для него бесправные матросы. Должностное лицо верит, что он хозяин положения на весь срок своих полномочий и что ему ничего не угрожает. На следующих выборах можно подтасовать бюллетени или использовать свой административный ресурс.
Должностные лица всячески блокируют контроль над закупками, даже если право граждан на доступ к информации гарантировано законом. Будете угрожать судом — ответят: «Судитесь, посмотрим, сколько вы потратите на адвоката, а судье мы, в крайнем случае, посоветуем». В любых ситуациях, где должностное лицо может тормознуть реализацию интересов граждан, это делается с целью получить откат или иной выигрыш (например заставить построить водопровод для «своих»).