ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЗОЭ
Рассказывают, что Даго Господин и Пестователь, который заключил со Сватоплуком вечный мир, подтвержденный супружеством с Любушей – обеспечил своим богачам, равно как и простому народу, много лет спокойного труда и благоденствия. Получивший образование в империи ромеев, он перенес на земли полян множество образцов, которые он там подсмотрел в организации самого государства, равно как и в способе сбора налогов, обогащая не только себя, но и лучших людей. Прежде всего, он сделал вассалами своих сыновей. Лестеку, рожденному в законном браке и считавшемся его наследником, он отдал Познанию и окрестности, его бастард Вшехслав Палука обрел власть над Жнином и всей Землей Палук, до самой реки Нотець, и даже за ее границы. Второй бастард, Семовит, получил укрепленную Крушвицу с окрестностями, а Дабуг Авданец, вернувшись от короля Арнульфа, сам сделался властителем Геча, земель и градов между реками Обра и Барыч. Остальные земли Пестователь оставил себе, назначив для правления ними несколько воинов. Витляндией, у устья Висулы, управлял сын Клодавы; давней землей Длинноголовых Людей владел воевода Ольт Повала, в Серадзи сидел воевода Лебедь Рыжий, а на границе со Сватоплуком – воевода Ченстох. Вот только не нашлось у него достаточно воли, чтобы назначить управляющего для добытой после падения висулян Сандомирской Земли. Налоги от тамошнего люда он приказал собирать, попеременно, то Ченстоху, то опять же Лебедю Рыжему, из чего в будущем возникло большое несчастье.
Под своим непосредственным командованием Даго Пестователь имел так называемую младшую дружину, составленную из тысячи хорошо вооруженных всадников и пяти сотен щитников. В случае войны он имел право созвать дружину, называемую старшей, то есть составленную из дружин своих сыновей и из дружин воевод, поскольку эти люди тоже получили право на собственную военную силу. Кроме того, в сложные моменты Даго Пестователь мог призвать народное войско, то есть каждые шесть семей вольных кметей должны были снабдить всем необходимым и доставить ему одного конного воина, а те, что победнее – одного щитника; еще более бедные – служить подвозом, то есть волами телегами для перевоза запасов и фуража его большой армии. Было подсчитано, что "старшая" дружина Пестователя и народное войско могли насчитывать десять тысяч конных и пеших воинов. На самом же деле, более всего считалась хорошо вышколенная "младшая" дружина Пестователя, равно как и дружины сыновей и воевод, поскольку их все время готовили к сражениям и обучали военной дисциплине.
Теснота, царящая в крепостях и градах, привела к тому, что и дружина Пестователя, и дружины его сыновей и воевод населяли специальные военные лагеря, находящиеся неподалеку от мест поселения своих повелителей. В градах же и в укрепленных местах службу выполняла так называемая стража, то есть люди из округи, которые оружным стражеванием в градах и крепостях платили за предоставленную им в пользование землю и дома. Эти войсковые лагеря немного походили на ромейские фемы, поскольку большинство воинов имело право на собственную землю и даже на деревни в округе; жили они не только за счет оплаты, получаемой от своего господина, но еще черпали доходы от земли, обрабатываемой, в основном, невольным или наполовину вольным народом.
Крупные и значащие крепости, такие как Гнездо, Крушвица, Познания, Геч, Жнин или град Ченстоха – окружали деревни-веси, в которых жили и работали люди в пользу своих господ и их армий. Следовательно, существовали деревни, в которых делали только щиты или копья с дротиками, деревни дубильщиков кож или же разводящих пчел; деревни сапожников или колесников; деревни овчаров или скотоводов, а еще коневодов. Известны были веси, обитатели которых занимались исключительно рыболовством, разведением хмеля и даже установкой шатров, этим занимались жердники; деревни смолокуров и угольщиков, производителей жерновов, и даже веси музыкантов, развлекающих господ на их пирах.
У сыновей Пестователя и его воевод имелась обязанность ежегодно выплачивать надлежащие средства своему повелителю. Потому в каждом граде имелся сборщик налогов, а в Гнезде – Великий сборщик налогов. Древний обычай выплаты любой дани в пользу своего господина был заменен уроками, то есть тем, что между господином и слугой или же кметем было "урочено", то есть договорено и установлено на постоянно. Уроки делились на те, которые назывались "нарезами" и те, что назывались "сып". Сборщик налогов брал от подчиненных ему кметей или смердов дань домашней птицей, овощами или скотом, а получив надлежащее, делал на палке насечки, называемые "нарезами". "Сып" означал дань зерном. Само же слово "сып" было родом от слова сыпать зерно для господина. Помимо этих обязательных налогов, народ был обременен и другими услугами, к примеру, помощью при прокладке дорог и мостов, возведении и укреплении градов. То же из дани, что не было использовано при дворах лучших или богатых людей, называемых господами или "панами", от древнего слова "жупан" – прежде всего, зерно, воск и шкуры – продавали купцам или же высылали реками в самую Витландию, за что, обычно, получали деньги: серебром или золотом. Часть этого серебра, золота или денег сборщики отдавали Великому сборщику налогов, который находился в Гнезде, поскольку собственную дружину, постоянно готовую к бою, Даго Пестователь содержал с уроков и сыпов из собственных деревень, непосредственно ему подчиненных, а имелось у него них громадное число. От своих сыновей-вассалов и от воинов требовал он исключительно наличность, поскольку она нужна была ему для хорошего управления государством.
В годы мира все эти уроки и сыпы, равно как и оплаты в наличности, не были особо обременительными. Никто слишком часто не отрывал людей от работы в поле, чтобы те выполняли какие-то повинности или работали на укреплении градов. Потому-то, с тех пор как заключил Пестователь перемирие со Сватоплуком и женился на Любуше, обогатились не одни только вассалы и паны Пестователя. Точно так же и народ простой, вольный, наполовину вольный и невольный никогда не голодал и хорошо плодился. Богатство начало заглядывать даже в некогда самые бедные и несчастные вески и дома.
За эти десяток с лишним лет мира и процветания, от лестков, которые когда-то сражались против власти князей, остался только лишь льняной плащ, который носили воины, и красный флажок с белой птицей. Давние лестки сделались градодержцами, старостами, жупанами, и даже, как Ченстох, воеводами, дойдя до больших богатств. Тем не менее, вечно они любили говорить о проблемах народа и своей ненависти к князьям. Впрочем, точно так же поступал и Даго Господи, охотно вымеряя справедливость, и не выражая согласия, хотя его усердно уговаривали, принять титул комеса, князя, кунинга, палатина или даже короля. Все время он оставался при одном наименовании: Пестователя. Когда же должен был он принимать в своем парадном зале кого-то из народа, накидывал себе на плечи белый, потертый, а кое-где и прорванный льняной плащ. За это простой народ его любил, а так же те лучшие люди, что были раньше лестками. И точно как раньше, когда никто не поверил, что смогла его убить королева Зифика, так и сейчас не было веры тому, что овладела им болезнь, прозываемая Отсутствием Воли. То же, что некоторые называли отсутствием воли, народ и многие богачи признавали желанием мира, поскольку и действительно, Даго обеспечил мир на десяток с лишним лет.
И тут вот разошлась весть, что время может закончиться, и наступить время войны.
Поначалу об этой угрозе узнали вассалы и лучшие люди, то есть воеводы, паны-градодержцы и властители. Так вот, Дабуг Авданец без согласия на то Даго Пестователя, захватил град Милич и мост через реку Барыч. Он вырезал все семейство Стоймира, который платил дань князю Сватоплуку. Милич и мост, ведущий к Вроцлавии, Авданец сделал своей собственностью. А Даго Господин не укорил его за это, не укротил, чего от него ожидали. Это означало, что, либо Даго Господин очень слаб и вправду, как об этом сплетничали, болеет Отсутствием Воли, либо же не опасается войны со Сватоплуком. Но, как бы там дела не обстояли, сборщики налогов тут же наложили на людей большие уроки и сыпы, тысячи народу были силой высланы на укрепление градов и крепостей.
С началом зимы, сразу же после праздника солнцестояния, из Гнезда неожиданно пропала жена Пестователя, Любуша, и три ее дочери, которых родила она от Пестователя. Четыре дня и четыре ночи Даго Пестователь охотился на крупного зверя, его сопровождал командир согдов по имени Петронас и его сестра, знаменитая своей красотой Зоэ. Когда же они возвратились в Гнездо с множеством наполненных мясом санями, Любуши во дворе не было. Шептались люди, только шепотэтот был слабым, едва слышимым, будто бы Даго Господин приказал убить Любушу, чтобы иметь возможность взять в жены прекрасную Зоэ, поскольку Любуша, как верящая в Господа на Кресте, не могла бы дать согласия на второе супружество мужа. Но зачем Даго Пестователю было убивать еще и трех своих дочек, раз он мог их, с выгодой для себя, выдать замуж за достойных и богатых людей? Более правдоподобной казалась мысль, что Любуша с дочерьми из Гнезда сбежала. Но вот куда? А куда бы не иначе, как к князю Сватоплуку, чтобы пожаловаться ему на мужа. Тогда у Сватоплука были бы две причины к войне: захват Милича и бегство Любуши, которой Даго Господин презрел и которой грозил смертью, поскольку возжелал Зоэ.
По приказу Даго Пестователя командир его телохранителей, Петронас, провел в Гнезде тщательное следствие, и много народу было подвергнуто пыткам. Но узнали только лишь то, что – как утверждал один из согдов, назначенных охранять жену Пестователя – к Любуше, наблюдавшей в полдень, как ее дочки ездят на костяных коньках на озере неподалеку от Гнезда, подошел какой-то человек в черной накидке и в сером капюшоне, а потом долго с ней разговаривал. На следующий день Любуша забрала с собой только лишь шкатулку со своими драгоценностями и трех дочерей, и все они отправились проехаться верхом за градом. Как обычно, их сопровождал один из согдов. Вечером, когда было выяснено, что Любуша с дочками в град не вернулась, по их следам выслали десяток согдов. В пуще они обнаружили пронзенного мечом воина, который должен был охранять Любушу. В этом месте были обнаружены сотни следов десятков всадников, которые потом разъехались в четыре разные стороны.