Таким же образом Петронас отправил из-под Гнезда внебрачного сына Пестователя, Вшехслава, а потом и Семовита из Крушвицы. Те отбыли в мире, поскольку, говоря по правде, никто из них не желал подчиниться своему отцу, Даго Господину и Повелителю. Под стены Гнезда они прибыли, чтобы предложить свою помощь в войне со Сватоплуком, но возвращались довольными, что теперь не нужно будет рисковать ради него жизнью.
Только ничего нельзя скрыть от любопытства людей. И хотя лишь одни только согды имели доступ ко двору, где по пустым комнатам и коридорам кружил мрачный и молчаливый Даго Пестователь, какие-то известия проникли и в посады. Начали перешептываться, поначалу очень тихо, а потом и все громче, что после утраты Зоэ заболел Даго Пестователь болезнью, называемую Отсутствием Воли, и что всю свою власть переложил он в руки Петронаса. А еще через какое-то время кто-то громко высказался, что отозвалась в Даго Повелителе кровь карликов. Петронас приказал повесить этого человека на третьем посаде, только это еще больше укрепило людей во мнении, что повешенный сказал правду. Никакая ведь власть не карает столь жестоко людей, которые высказывают глупости, а только тех, кто высказывает правду. И чем чаще Петронас вешал кого-нибудь в посадах, тем больше говорилось, будто бы в Даго Господине и Повелителе отозвалась кровь карликов. Только теперь об этом перешептывались в большей тайне.
Вот только известие, что Даго Господин заболел Отсутствием Воли, особенно народ не обеспокоило. Ибо человек, болеющий этой хворью, не мог вести войны. Так что его болезнь означала мир, и простой народ был счастлив.
Ибо сказано было в Книге Громов и Молний, что "народ чрезвычайно чтит повелителя, который за всяческую нанесенную ему обиду платит местью, мечом и кровью народной. Но любит народ лишь того властителя, который способен сдержать свой гнев и желание мести, ибо это обеспечивает людям жизнь, размножение и обогащение".
Потому-то полюбил народ Пестователя как Дающего Мир, понимал его боль и желание одиночества, поскольку не нужно было отправляться в бой и проливать кровь, чтобы успокоить жажду мести у властителя. Полюбили воины из младшей дружины и человека по имени Петронас, поскольку часто повторял он, что со Сватоплуком не будет ни войны, ни мира. Ибо, одно дело было гордо красоваться на коне и собирать дань, а другое дело – идти в бой, что могло кончиться смертью или неволей. А когда Петронас рассказал воинам, как много столетий назад по причине одной женщины по имени Елена целых десять лет греки вели между собой войну, пока не погибли все понапрасну – и вновь прибыл Авданец под стены Гнезда, чтобы получить от Пестователя разрешение на захват Земли Шлёнжан – тысячи свободных и наполовину свободных кметей, градодержцев и воевод встало у него на пути. "Не желаем мы гибнуть из-за одной женщины!", - кричали Авданцу люди, вооруженные топорами, вилами, дубинами и кистенями. Ведь война угрожала новыми податями, тем, что сильных мужчин заберут как щитников. Она же грозила тем, что лошадей и волов заберут для подвод, война означала плач и страдания женщин и детей.
- Разве не видите вы, что Пестователь сделался карликом! – вскричал Авданец толпе, перегородившей ему дорогу к Гнезду.
- Да пускай себе будет карликом! – кричали в ответ люди. – Уходи прочь ты, считающий себя великаном. Не желаем мы войны по причине одной-единственной женщины. Иди, сражайся и побеждай, а за все это твой народ заплатит собственными жизнями. Волю Пестователя сейчас выражает Петронас. Он же провозглашает, что нет мира со Сватоплуком и нет с ним же войны.
И возлюбил народ Пестователя за его Отсутствие Воли. А против Пестователя роптали только те, которые связывали с войной надежды на грабеж и трофеи.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
МИР ИЛИ ВОЙНА
Двадцать лет было Лестеку, градодержцу Познании, законному сыну Пестователя и Гедании, которого считали преемником повелителя Державы полян. Красоту и характер унаследовал он по матери – был он высоким, худым, с желтоватой кожей, скрытным и мстительным, жаждущим власти и владения больше, чем имеется у других. Воспитанный слепой женой Спицимира, долгое время он позволял, чтобы от его имени Познанией правил сын наставницы, Наленч, который был старше его на пять лет. Но впоследствии, когда исполнилось ему девятнадцать лет, по совету своей приемной матери и без каких-либо протестов Наленча взял он полноту власти в граде на себя. Лестек сделал Наленча командующим всех своих войск и главным советником. Если и была какая-то крошка способности любить кого-то и дарить доверием, это была слепая попечительница и ее сын, Наленч, которого Лестек раз за разом одарял все новыми и новыми деревнями. Никому более он не доверял, и многое указывало на то, что людей он ненавидел или презирал их. В особенности же ненавидел он своих сводных братьев, таких похожих на отца, красивых и рослых мужчин с белымиволосами – Вшехслава Палуку, Семовита, а потом Авданца, прозываемого Абданком, который неожиданно появился со двора Арнульфа и чуть ли не под самой Познанией, в Любине, начал возводить крепость.
Наленч женился очень рано, у него было три жены и шестеро детей; Лестек женщин сторонился и, подобно воей матери, Гедании, отличался склонностью к суровым обычаям. Но про град, данный ему отцом – он заботился. За годы правления Наленча Познания сделалась крупнее, более населенной, укрепленной даже лучше, чем Гнездо. Новые высокие валы на каменных основаниях были возведены не только вокруг головного града, но были укреплены валы и посадов, соединенных с крепостью на острове. Дружина Лестека не могла сравниться числом воинов с так называемой младшей дружиной Пестователя, но – как оценивали некоторые – она была лучше вооружена, ездила на лучших лошадях.
Несмотря на склонность к суровым обычаям, Лестек любил окружать себя роскошью, обожал лесть, особенно такую, в которой он оказывался более сильным, чем его сводные братья и даже, чем отец, Даго Пестователь. Никогда он не отдалялся от Познании больше, чем на пару дней дороги; умел читать и писать только склавинские руны, поэтому, если кто желал довести его до белого каления, то рассказывал, что бастард Семовит из Крушвицы бывал в Византионе, а второй бастард, Авданец, познал целый свет и владеет четырьмя языками, в том числе – языком тевтонцев и латынью. По этим же причинам Лестек никогда не встретился с Семовитом, чтобы не показаться неучем, а при сообщениях о возрастающем могуществе Авданца – с ума сходил от зависти. Зато он дважды встречался с Вшехславом Палукой. Как ему нашептывали на ухо – Жнин, в котором правил Палука – был не столь укрепленным градом, как Познания. У Вшехслава было меньше обученных всадников, не бывал он и в широком мире. Лестек любил слушать, когда ему рассказывали, что у Палуки, вроде как, едят с глиняных мисок, в то время как он сам ел и угощал гостей с серебряных тарелок. С большой охотой прислушивался он и к тем, которые называли Палуку дурным здоровилой.
Он считал себя наследником Пестователя, единственным законным "пястовичем" – как его называли, и именно так изложила ему слепая воспитательница. Его наследию никто не угрожал. Тем не менее, он беспокоился, слыша о возрастающем могуществе Авданца, который женился на Аске, дочери князя Кизо, повелителя Вроцлавии, получив громадные богатства в виде приданого. Затем Лестеку рассказывали, как Авданец сложил дань Пестователю и был одарен милостью отца. Еще позже ему сообщили, что под самым его боком Авданец строит крепость в Любине. Вскоре вПознанию пришла весть, что Авданец захватил твердыню Шлёнжан в Миличе, где он вырезал семейство Стоймира и посадил в Милич своих воинов, обеспечивая себе контроль за переходом через Бездну и через Барыч.
Тогда-то побелевший от ярости Лестек вызвал к себе Наленча и приказал ему собрать под Познанией всех воинов.
- Нарушил Авданец мирный договор со Шлёнжанами. Поступил вопреки воле моего отца, Даго Пестователя, который оставил Милич семье Стоймира. Я накажу его за это, поскольку, как сын Пестователя, обладаю я правом карать самоволие богачей.
Пал ему в ноги Наленч и откровенно сообщил:
- У него воинов в три раза больше. Что случится, если он нас победит? Тебя убьет, а Познанию заберет себе. Пошли, господин, гонца к Пестователю и попроси у него помощи в наказании Авданца.
Послушал юный Лестек Наленча. Но от Пестователя пришло сообщение, что дело Милича никак сына не касается. Стоймир выдал дочерей замуж за дядьев Авданца и подстерегал Дабуга, когда тот возвращался от Арнульфа. Так что Стоймира следовало наказать.
Словно маленький ребенок плакал Лестек на коленях слепой наставницы от злости и ненависти. Он отозвал приказ собирать воинов, чтобы выступить против Авданца. Он боялся, что проиграет битву, и не только лишь потому, что у Авданца силы были в три раза больше. Бывая в широком свете, Дабуг узнал различные способы войны, у него имелась сотня тяжеловооруженных баварцев и вся армия князя Кизо; а еще – о чем Лестеку сказали только лишь сейчас – он был христианином. Так что за ним стоял могучий епископ Вичинг, главный священник Великой Моравы, а так же тевтонцы из Каринтии.
- Он хочет победить тебя, убить и сделаться единственным наследником Пестователя, - поясняла воспитательница, гладя волосы Лестека и осушая слезы его ненависти.
И вот однажды весной появился в Познании посланец от Авданца, старый рыцарь по имени Здзех, которого наставница и Наленч помнили еще со времен их пребывания в Гнезде. Он не желал, чтобы его принимали в парадном зале двора в Познании. При этом заявил, что хочет видеться только с Лестеком. Но тот, однако, опасался такого разговора – Здзех был человеком бывалым, ездил с Карломаном в Италию за императорской короной, четыре года пребывал с Авданцем у Арнульфа. Так что, кто знает, что могло бы получиться из подобной беседы. Потому Лестек предложил, чтобы при разговоре присутствовали его наставница и ее сын, Наленч.
- У моего господина, Дабуга Авданца, - сообщил им Здзех, - имеется в Гнезде приятель, который принес ему нехорошие вести о твоем отце, Даго Пестователе. Рассказывает он, что со времени утраты девки по имени Зоэ, Даго Господин заболел Отсутствием Воли, а Гнездом правит Петронас из Македонии.