ы повозок с запада на восток, в основном, в град по имени Киев. Так что Ватай имел большие доходы как от продажи багряных тканей, так и от пошлин, которые он собирал с купцов. На болотистых землях между Хучвой и Буцком любую возвышенность использовали для возведения градов, соединенных дорогами, выложенными древесиной; грады эти было легко оборонять и сторожить. А самой большой крепостью стала Червень, находящаяся неподалеку впадения Хучвы в Буцк. Именно там, в сытости и богатстве правил князь Ватай, о котором говорили то, что он не только знает тайну места, где предок его спрятал золото, награбленное из скифских курганов, но еще и то, что он охвачен жаждой постоянного умножения этого сокровища. Потому-то не был он человеком, склонным к войнам и содержанию могучей армии и расширению своего владычества; радовало его не власть, но золото. Да ему и не нужно было иметь сильной армии, поскольку Грады Червенские сами по себе были защищенными, потому что находились они на болотах, соединяли их узкие дороги, которые легко было оборонять перед захватчиками. Впрочем, опекой за Градами Червенскими побеспокоилась Великая Морава еще в те времена, когда ею владел князь Ростислав. Ватаю было выгоднее платить дань Великой Мораве, чем самому содержать крупную армию воинов. Это войска Великой Моравы должны были с тех пор защищать Грады Червенские как перед наездов печингов-печенегов, так и впоследствии перед нарождавшимся государством русов.
Но откуда о делах повелителя Градов Червенских столь тщательно знала благородная госпожа Арне? Почему именно в эту сторону пожелала она направить Семовита, веря, что, может быть, именно благодаря этому откроет он себе дорогу к трону в Гнезде?
Впервые про укрытое сокровище князя Ватая Арне услышала от самого Пестователя в те времена, когда была ему весьма близкой. Неоднократнодоверялся ей Даго Господин, что мечтает ударить на лендзян и на Грады Червенские, чтобы захватить сокровища Ватая. Сокровища эти нужны были Пестователю, чтобы дать их Арпаду, королю мардов, взамен за объявление войны Великой Мораве. Только не исполнил своих намерений Даго Господин, ибо более важной оказалась война с эстами и Крылатыми Людьми, а так же желание разбить державу висулян. Потом женился он на Любуше и завел тесные связи со Сватоплуком, перестал ему угрожать Карак и висуляне, сам же он завоевал Сандомирскую Землю. Дальше он продвинуться уже не мог, поскольку Ватай был вассалом Сватоплука и платил ему дань. Перестали интересовать Пестователя и лендзяне, поскольку их край не был ни людным, ни богатым. Повелитель лендзян, князь Лях, правда, присягнул ему и заключил вечный мир, и, хотя дани Пестователю не платил, в мирном договоре обязался дать полянам военную помощь в тот момент, если кто-нибудь чужой, например, эсты, нападет на Мазовию или продвинется вглубь державы полян. Но самым важным был тот факт, что после смерти Зифики и женитьбы на Любуше, объединившей заново Гнезненское Государство, подчинив себе богачей и лучших людей, пожелал Пестователь много лет мира, чтобы молодая держава окрепла и сделалась богатой.
Но вот теперь все изменилось. Даго Господин заболел отсутствием воли; Дабуг Авданец пожелал сделать Лестека судьей над сыновьями Пестователя, получив взамен разрешение на завоевание Земли Шлёнжан. Так почему бы и Семовиту, если приходилось ему согласиться на то, чтобы Лестек сделался юдексом, не воспользоваться моментом и попросить у Лестека согласия на завоевание державы Ватая.
Мысль о завоевании Градов Червенских не пришла в голову Арне вот так сразу, вместе с известием, что Авданец желает сделать Лестека юдексом. Парой десятков дней ранее по дороге в Гнездо, к Пестователю, остановился ненадолго в Крушвице самый старший сын Ватая по имени Мына. Этот Мына поначалу поселился у властителя лендзян, Ляха, а потом – понимая, насколько Лях слаб – отправился за помощью к Пестователю и в Гнездо, заезжая по дороге в Крушвицу.
Мыне было уже тридцать лет, и, вроде как, потребовал он отца передать ему власть над Градами. Случилась между отцом и сыном резкая свара. Мына – как говорили – вроде бы даже обнажил оружие против отца и вызвал в Червени бунт своих сторонников. Но старый Ватай оказался сильнее, бунтовщиков вырезал в корень, и только лишь Мыне и нескольким оружным воинам удалось добраться до властителя Ляха.
Были еще и другие вести. Ходили сплетни, будто бы Мына влюбил в себя новую молодую жену Ватая, та выдала ему место, в котором были скрыты сокровища скифов, чтобы Мына мог захватить их и, благодаря подкупу, захватить власть во всех землях Ватая. Потому-то Ватай и выгнал его, а молодой жене отрубить голову.
И как раз эта сплетня склонила Арне устроить Мыне прием в Крушвице, который был достоин самодеятельного повелителя. Она пригласила Мыну к себе, поскольку хотела предложить ему свою руку и военную помощь в уничтожении его отца. Таким вот образом задумала она открыть себе и Семовиту дорогу к сокровищу.
Мына был красавцем мужчиной с волосами цвета воронова крыла и пронзительным взглядом карих глаз. Он привлекал Арне своей мужской красотой, но прежде всего, привлекало ее приключение, которое должно было возникнуть из факта ее супружества с Мыной, и прав, которые бы оба имели бы на трон в Червени. Ибо, несмотря на прошедшие годы, в Арне все еще жила той самой авнтюристки, которая очутилась при дворе князя Хока, а потом с графом Фулько, переодевшись в рыцаря, двинулась через весь край полян на помощь княжне Хельгунде. Занимаясь домами разврата, Арне собрала достаточно денег, чтобы снабдить отряд воинов для себя и Мыны, еще она намеревалась заключить перемирие с повелителем лендзян, князем Ляхом, и затем, объединив усилия, попробовать организовать поход на Червенские Грады. В эту же авантюру она намеревалась втянуть и Семовита.
Вот только Мына, принятый Арне и Семовитом чрезвычайно торжественным пиром, сделал вид, что не понял планов Арне, касающихся супружества. И это вовсе не потому, что Арне была на несколько лет его старше, поскольку дела здесь шли не постели, но о походе против Ватая. Мына попросту не ориентировался, каковы денежные средства Арне, и действительно ли она способна на то, чтобы выставить достаточно крупный отряд вооруженных воинов. Мына был уверен, что, раз сам он желает отправиться к Пестователю, маня того золотым сокровищем Ватая, не должен он без согласия Даго Господина связывать себя браком с Арне, ведь, может, Пестователь даст ему свою дочь в жены, а вместе с ней предложит ему все свои силы, то есть – старшую дружину.
И ошибся. Когда он прибыл в Гнездо, оказалось, что Даго Пестователь вообще не желает его принимать и выслушивать, поскольку до сих пор страдает от утраты Зоэ. Македонец Петронас отнесся к прибывшему со всем уважением, выделил целое крыло двора под размещение, но ничего более. "Пестователь – человек мира, а не войны", - объяснял Петронас княжичу Мыне и так и не устроил его встречи с Даго Господином.
Арне быстро стало известно о холодном приеме, который устроили Мыне в Гнезде. А поскольку в то же самое время в Крушвице появился посланник от Авданца и предложил Семовиту принять участие во встрече четырех сыновей Пестователя, с тем, чтобы сделать Лестека юдексом, в ней вновь ожил замысел предложить супружество Мыне. Только на сей раз она предлагала не только свою руку и снабженную на ее средства армию, но и всех воинов Семовита. Ведь только при одном условии Семовит мог согласиться на то, чтобы поставить Лестека юдексом: получение от Лестека разрешения на поход против Ватая и на захват Градов Червенских. "Сделаюсь я повелительницей Червени и сокровища скифов, - размышляла Арне. – А потом Семовит убьёт Мыну и таким образом сделается богатейшим из всех сыновей Пестователя".
Только во всех ее планах одно было неясным и беспокойным: Даго Господин и Пестователь. Ибо помнила Арне судьбу Зифики, которая вопреки воле Пестователя пожелала поиметь слишком большую власть для Кира. Потому-то она, Арне, не повторит ошибку Зифики. Она не начнет действовать, не даст разрешения Семовиту на встречу с братьями и на то, чтобы Лестек стал юдексом до тех пор, пока собственными глазами не убедится, каким человеком стал Даго Господин.
Ибо удивительна или даже ошеломляюща природа женщины. Когда-то Арне любила Пестователя любовью настолько огромной, что отдавалась ему, словно богу. Когда он забрал ее Семовита и отослал в Византион – столь же сильно возненавидела его. Но Семовит, однако, вернулся, а время показало, что человек он слабый, с большей охотой предающийся пьянству и разврату, чем мыслям о расширении собственной власти.
Арне помнила Пестователя как человека необыкновенного. Даже при одном воспоминании о том, каким образом занимался он с нею любовью, испытывала она возбуждение. Быть может, именно по этой причине она до сих пор не могла поверить, что так неожиданно заболел он Отсутствием Воли, он, величайший из всех великанов. Потому с недоверием отнеслась она к замыслу встречи четырех сыновей Пестователя под Познанией и предложению Лестеку короны юдекса. Об этих своих мыслях она ничего не говорила Семовиту, вот только ее постоянно точило подозрение: "А ну-ка, если Пестователь только лишь изображает Отсутствие Воли? А вдруг это всего лишь испытание для его сыновей?". Она посоветовала Семовиту отправиться под Познанию на встречу с братьями и отдаться в пестование Лестека, но вместе с тем решила не терять времени на бесплодные размышления, а действительна ли болезнь Даго. Она знала Пестователя как человека, который, прежде всего, любил власть и знал искусство правления людьми. В своей женской самонадеянности она не допускала к себе мысли, будто бы тот мог полюбить какую-либо женщину гораздо сильнее, чем ее, Арне, в давние годы. Так что не верила она в его сумасшедшую любовь к Зоэ, подозревая лишь очередную притворную игру со стороны Пестователя. Не знала она Книги Громов и Молний. Она предполагала, будто бы Пестователь заглянул в какую-то секретную главу этой книги и теперь использует содержащиеся там советы; совершенно неожиданно заболев Отсутствием Воли, желает он проверить, кто настроен к нему дружески, а кто сделался врагом.