Падение, как и ожидалось, было жестким. Я использовал технику парашютистов. Приземлился на полусогнутых ногах, и, не пытаясь удержаться вертикально, повалился вбок, защищая Лелю рукой и ногой. Мы рухнули на пол.
Да, гематом после всего этого можно уже не считать. Сарказм придал мне сил. Я прижал Лелю покрепче. Она съежилась в позе зародыша. Очень вовремя. Нас швырнуло опять. Вверх и вперед, прямо на кресла.
Они сгрудились бесформенной мебельной кучей и глухо гудели, толкая друг друга, как овцы в загоне. Я понимал, что лучший шанс попасть ногами на сиденье. Но слегка промахнулся. Угодил на поручень, и кресло начало переворачиваться. Я отчаянно толкнулся и все-таки отскочил вбок. Приземлился на пол и чуть прокатился по инерции.
Казалось, конца и края не будет светопредставлению.
Я приготовился к худшему. Защищать Лелю от этого худшего. Но тут все прекратилось. Замерли кресла, хотя только что бились об стены, словно пытались проделать в них дыры и выйти в открытый космос. Стол вонзился в угол и замер там, неприятно дребезжа. Стены и пол медленно восстановили прежнее положение. Или это мы его восстановили?
Леля пораженно посмотрела на меня и немного отстранилась.
— Ч-что это было? — произнесла почти шепотом, вся дрожа.
— Уже все хорошо. Прошу сохранять спокойствие, — ответил вместо меня ровный голос Миетты, и тут же экран на стене погас. Считал ДНК гостьи и защитил секретную информацию.
Биобот застыла в дверях и изображала, похоже, самую широкую из своих улыбок.
— Что это было? — мой вопрос прозвучал почти грубо. Миетта перестала улыбаться и монотонно пояснила:
— В нас врезался массивный плазменный сгусток.
— Что? — рот Лели приоткрылся, а глаза расширились. Она мигом прекратила дрожать, вместо этого мускулы натянулись лентами, а ладони сжались в кулаки. — В нас стреляли из плазменной пушки?
— Именно это я и сказала, — как ни в чем ни бывало сообщила Миетта, и прежде чем мы успели задать новый вопрос, добавила: — Но как я уже сказала, все позади. Волноваться не из-за чего. Корабль создавал вокруг себя искажающее силовое поле. Поэтому выстрел едва задел нас. Транспортник почти не поврежден. Мы сразу вошли в ближайшую кротовую нору. Изменили курс. На планету прибудем с небольшим опозданием. Новый курс не предполагает выхода в открытый космос. Поэтому беспокоиться не о чем. Вы высадитесь в колонии не утром, а после трех часов дня по земному времени. Зато иные сюрпризы невозможны. Приношу извинения за неудобства. В хранилище вы найдете успокоительный чай.
Миетта уже почти скрылась за дверью, когда нервный крик Лели остановил ее.
— Искажающее поле? Это же новые военные технологии! Зачем обычный транспортник ими снабдили? Кто летал тут до нас? Кому вообще стрельнуло напасть на мирный корабль? Что тут происходит? — городила Плазма один вопрос на другой.
Я понимал ее — то, что сообщила Миетта, казалось немыслимым, а самое главное — абсолютно не логичным.
Летели себе агенты, никого не трогали. И вдруг — бац — в них палят из боевых плазменных пушек, как во время какого-нибудь конфликта галактического масштаба.
И главное — зачем? Правительства Земли и Талькаирсы недвусмысленно передали нам через шефа, что ждут, надеются, мечтают, чтобы мы добрались до места и назначили кого-то виновником. В их интересах побыстрее доставить агентов на Муританну, живыми и невредимыми. Другим расам плевать на конфликт с большой колокольни. Никто из них не высказался в поддержку одной из сторон, никто не вызвался помочь в расследовании, никто не проявил хотя бы толики заинтересованности.
И если мы не мешаем землянам, не мешаем талькаирсам, не мешаем другим расам Галактического союза, тогда кому взбрело в голову разнести транспортник на десятки кусков? И ведь начальство что-то пронюхало! Не зря же снабдило нас самыми передовыми средствами защиты. Где это видано, чтобы транспортник оборудовали лучше, чем военные истребители последней модели?
Пока я ошалело осмысливал произошедшее, биобот развернулась — как манекен, ей богу — и ошарашила нас почище недавнего происшествия.
— Никто не летал. Транспортник новый и готовился к вашей командировке специально. Я могу идти?
— Нет уж! — Леля вскочила на ноги едва уловимым движением и в мгновение ока очутилась рядом с Миеттой. Сильная, ловкая и стремительная Плазма восхищала меня все сильнее. — Вы говорите, транспортник готовился для нас. То есть предполагалось, что нас атакуют самым современным оружием?
— Об этом мне неизвестно, — пожала плечами Миетта.
— Стоп, — я присоединился к девушкам, всем телом ощущая близость Лели — она ужасно мешала думать, зато совсем избавляла от страха и сомнений. — Зачем корабль, рассчитанный только на нашу миссию снабжать защитой сверсовременных военных истребителей?
— Простите. Я не владею такой информацией, — снова пожала плечами Миетта. Скорее всего набор ее недоуменных и удивленных жестов этим и ограничивался.
— Вайлис, — Леля потянула меня за рукав и хитро подмигнула. Странно, между нами снова установилась невидимая связь. Я ловил мысли Плазмы на лету и продолжал ощущать ее всем телом.
Никогда еще не испытывал такого бешеного коктейля эмоций. Желание не уходило. Рядом с Лелей оно теплилось во мне, не зависимо от ситуации и часто причиняло сильный дискомфорт. Зато другие чувства сменяли друг друга как в кайлейдоскопе. Когда Леля льнула, искала совета, помощи, я ощущал себя суперменом, готовым в одночасье сгонять на Муритану без корабля. Разобраться со всем и со всеми. Мускулы наливались силой, мысли не текли, летали со скоростью света. Казалось, я даже видел и слышал лучше прежнего. Когда она шарахалась, отталкивала, накатывало острое чувство собственной неполноценности, ничтожности и непригодности абсолютно ни на что. Сердце билось с усилием, с болью, грудь наполнялась тяжелым, вязким воздухом, и выдохнуть его обратно было целой проблемой. Когда, вот как сейчас, Леля предлагала действовать сообща, вовлекала в мозговой штурм, в игру, меня охватывало небывалое воодушевление, идеи били через край.
— Миетта, — ласково обратилась Леля к биоботу — а она хитрюга, эта Леля. — Скажите пожалуйста, корабль предназначался только для нашей миссии? Ну его не запланировали сразу на две? На три?
— Только для вашей, — очень ровно сообщила Миетта.
— А стреляли с дальнего расстояния? — теперь я прямо чувствовал, как вздрагивает Леля, вспоминая про пережитую атаку. Она не просила об этом и всегда отталкивала меня, если брал инициативу в свои руки. Но сдержаться не вышло. Даже не так — сначала я ободряюще пожал руку Плазмы, и лишь потом подумал. Она слабо дернулась и предсказуемо отстранилась, но в голосе появилась прежняя уверенность. — Палили издалека? И куда метили?
— Метили в двигательные отсеки, — ошарашила Миетта. Даже мне стало не по себе от новости. Несколько минут назад мы могли взорваться, сгореть в одночасье. Даже попрощаться бы не успели. Леля вздрогнула вновь, как-то немного сникла, но с видимым усилием расправила плечи и слушала без очевидных признаков паники.
— Стреляли с другого транспортника, — продолжала между тем Миетта. — Расстояние определить не удалось. Оружие последней модели. Скорость плазменного выброса очень мало гасится расстоянием. Поэтому возможный диапазон дистанции между нашим транспортником и нападавшим слишком велик. В ближайшем космосе неучтенных транспортников не обнаружено. Только те, которые следуют по графику космотелепередвижений.
Леля нахмурилась и вдруг сама пожала мою руку. Ее прохладная, чуть влажная ладошка уместилась в моей целиком. Я сжал ее, согревая. Стало до щемящего тепла в груди приятно, что Леля обращается за помощью. Господи! Как же здорово опекать ее, оберегать и поддерживать! Пусть даже я отлично понял жест Плазмы — она предлагала вступить в разговор, задать свой вопрос, сбив Миетту с панталыги. Вполне возможно, биобот и впрямь не знает ничего важного. Но не исключено и то, что ее запрограммировали не выдавать определенные сведения. Только вот общалась Миетта не с обычными гражданами Союза, а с опытными агентами АУЧС. Мы, как никто, умели обойти программные блоки роботов, сбить их с толку.
— Двигательные отсеки? Это где? — притворился я дураком.
Следующие несколько минут Миетта подробно объясняла нам структуру корабля, и Леля прикрывала рот ладонью, чтобы не зевнуть.
Как только биобот закончила, Плазма встрепенулась и уточнила:
— Значит, если бы не искажающее поле, мы бы взорвались?
— Нне… совсем так… — медленно начала Миетта. — Есть скрытый, резервный двигательный отсек. Он включен в корабль как запасное оборудование. Если бы мы успели дезактивировать топливо в стандартном двигательном отсеке, удар не уничтожил бы транспортник. А мы смогли бы двигаться дальше. По курсу.
— Плазменный сгусток… он был большой? Какой температуры? — снова потребовал я у биобота энциклопедические сведения.
Такие модели с огромным трудом переключались. И если хорошенько погонять их туда-сюда, есть шанс прорваться через блоки секретности.
Миетта с небольшими, но уже заметными задержками, выдала целый список плазменных характеристик, и Леля мигом вернулась к нашим баранам:
— А нападавшие не предполагали, что у нас может быть искажающее поле?
— Предполагали. Поэтому стреляли очень крупным сгустком плазмы. Для поражения такого не требовалось. Но последняя версия искажающего поля позволяет вдобавок размазать энергию любой подобной атаки. Данную версию пока не устанавливали ни на одном истребителе. Информация о ней строго засекречена.
— На какое расстояние размазывает искажающее поле плазму? Какая итоговая энергия доходит до корабля? — без перехода встрял я.
На нас с Лелей пролился очередной ушат никчемных цифр и пояснений.
— Получается, кто-то знал, что обычный агентский транспортник оснащен как военный корабль. Но не владел точными характеристиками спецоборудования. То есть этот кто-то обладает высокой степенью доступа к секретным данным. Но не самой высокой. Так?